Плохие люди

— Долго еще? — спросил Молох.

— Около часа, — ответил Декстер. — Можем пока отдохнуть.

Молох покачал головой.

— Пора двигаться. Меня уже ищут, и скоро моя фотография будет на экране каждого телевизора отсюда и до Канады. Нам нужно найти ее, и побыстрее.

Несмотря на принятое решение, картина не была еще окончательно ему ясна. Иногда он говорил о Мексике как о пункте своего назначения, в случае если ему удастся бежать из под стражи, потому что Мексика, скорее всего, не стала бы выдавать американца, которому грозило пожизненное заключение, учитывая постановление и Верховного Суда. Молох на это не надеялся, но он рассчитывал, что среди заключенных найдутся те, кто вспомнит его слова и передаст их кому следует. Конечно, это не отменит проверки на северных и западных направлениях, но, по крайней мере, полиция сконцентрирует свои усилия на Юге.

Молох откинулся назад и закрыл глаза. Он был силен, и у него появилась цель. Он позволил себе провалиться в сон. Ему приснилась женщина.

Умирающая женщина.

Глава 4

Дэнни канючил:

— Мам, ну еще десять минут. Ну, пять минуток. Ну, пожалуйста!

Мэриэнн взглянула на него поверх очков. На Дэнни была пижама, и ей пришлось потратить целый час на то, чтобы заставить сына надеть ее. Он так вырос и повзрослел за последний год, что ей все труднее и труднее было справляться с ним. Мальчик постоянно задавал вопросы, все время сомневался, опытным путем проверял, насколько простираются границы ее авторитета и родительской власти по любому, даже самому пустяковому поводу. Но этот случай с птицей так потряс Дэнни, так обнажил его ранимость и незащищенность, что на некоторое время они снова стали близки. Его голова прижалась к ее груди, и он расплакался...

Но над чем он плакал? Над тем, что Джо Дюпре был вынужден убить умирающую птицу собственными руками, чтобы избавить ее от страданий, или над тем, что Дэнни не разрешили ее трогать и сначала поиграть в нее? Сын иногда мучил животных: она сама видела, как он делал это. Мэриэнн заставала его, когда он сжигал муравьев с помощью осколка бутылки, который действовал как линза, собирая лучи солнца. Она видела, как он мучает кошек, швыряя в них камнями. Она полагала, что большинство мальчиков в его возрасте ведут себя так же, потому что не вполне осознают, что причиняют боль живым существам. В этом, возможно, Дэнни был вполне заурядным шестилетним шалуном. Она надеялась на это. Ей не хотелось думать, что это могло быть отголоском скрытого порока, чего-то такого, что он унаследовал от своего отца, какого-то гена, который передавался из поколения в поколение и который еще проявит себя в полной мере, когда сын станет старше. Мэриэнн не хотелось думать, что ее Дэнни — потому что он был именно ее Дэнни, вне всякого сомнения, — станет таким человеком.

С недавнего времени сын часто стал задавать вопросы, расспрашивать о нем, и женщину угнетала мысль о том, что приходится постоянно лгать и эта ложь причиняет боль Дэнни. Казалось, что у мальчика сохранились смутные воспоминания об отце, он плакал, когда мать говорила ему, что он умер. Как это ни странно, в первый раз он не заплакал, зато во второй раз разразился потоком слез, словно ему понадобилось какое-то время, чтобы осознать факт смерти отца и понять, что это означает для него.

— Как он умер?

— Автокатастрофа.

— Где?

— Во Флориде.

— Почему он оказался во Флориде?

— Он там работал.

— Чем он занимался?

— Продавал вещи.

— Какие вещи?

Страдания. Боль. Страх.

— Он продавал машины.

— Он похоронен, как другие люди, на кладбище?

— Да, похоронен.

— Мы сможем навестить его могилу?

— Когда-нибудь.

Когда-нибудь. Когда-нибудь она будет вынуждена рассказать ему правду, но не теперь. После этого будет достаточно времени для гнева, боли и обвинений. Но сейчас, он ее Дэнни, и она защитит его от прошлого и от ошибок, которые совершила сама. Она протянула руку и взъерошила его волосы, но он, похоже, понял ее жест как разрешение и плюхнулся опять на свободное место рядом с ней.

— Нет, Дэнни, больше нельзя. Иди спать.

— Ма-ам.

— Нет. Отправляйся спать сейчас же, Дэнни Эллиот. Ты хочешь, чтобы я встала с этого места?

Дэнни бросил на нее недовольный взгляд и затопал прочь. Она слышала его шаги, пока он поднимался вверх по лестнице, потом хлопнула дверь в его спальню, и почти сразу раздался протестующий скрип кровати, когда он рухнул на нее всем телом.

Она перевела дыхание и глубоко вздохнула, затем сняла очки. Ее руки дрожали. Удивительно, что всю свою недолгую жизнь Дэнни подчинялся режиму и условиям существования, которые были ему навязаны. Первые два с половиной года они с Мэриэнн постоянно находились в движении, старались не задерживаться подолгу в одном месте, пересекали страну из конца в конец, чтобы избежать любого преследования. Это было ужасное время. Мэриэнн казалось, что они с сыном стали составной частью безликих и безымянных городков, как будто проносящихся перед ними одним смазанным пятном, словно кадры фильма, снятые неопытным оператором, который забыл навести резкость. Первые месяцы были самыми тяжелыми. Она просыпалась от любого скрипа половиц, звука с улицы, стука веток по оконному стеклу. Даже звук включения кондиционера в дешевых мотелях заставлял ее в страхе просыпаться.

Но ужаснее всего было, когда полосы света от фар проносящихся мимо мотеля машин пересекали их комнату и она слышала мужские голоса. Иногда они смеялись, и тогда она чувствовала облегчение. Она боялась спокойных голосов, потому что знала: когда они придут за ней, они сделают это так тихо, что у нее не будет времени даже на то, чтобы отреагировать, а тем более сбежать.

В конце концов они с Дэнни оказались здесь, в самом последнем месте, где они будут искать ее, потому что она так часто говорила о Западном побережье, о месте, где солнце светит круглый год, и о пляжах для Дэнни. Она действительно хотела жить у теплого моря. Многие годы она мечтала, что когда-нибудь, наконец, они поселятся там, но вряд ли это возможно. Она панически боится людей, которые ищут ее (а они действительно разыскивают ее, даже спустя столько лет) так что даже на всем Западном побережье едва ли найдется местечко, чтобы надежно спрятать их с Дэнни. Мэриэнн пришлось укрыться в краю холода и ранних зимних сумерек, в поселении, где любой чужак непременно привлечет внимание местных жителей, а значит, она узнает заранее, если они доберутся на остров за ней.

Она взглянула на холодильник, где все еще стояла запечатанная бутылка вина на случай, если кто-то из ее новых друзей позвонит и предложит посидеть вечерком и посмеяться перед телевизором над какой-нибудь комедией. Ей так хотелось откупорить ее сейчас, выпить стаканчик, но надо было сохранить свежую голову. На кухонном столе перед ней были разложены счета, оставленные здесь с прошлого вечера. Денег, которые миссис Эллиот получала за работу в магазине на берегу залива, не хватало, чтобы покрыть все расходы маленькой семьи, да еще Сэм Тукер попросил ее побыть дома до конца недели, он пообещал, что даст ей отработать это время в течение следующих месяцев. А значит, либо ей предстоит искать другую работу, возможно в Портленде, следовательно, надо найти не только работу, но и человека, который сможет забирать Дэнни из школы; либо ей придется взять деньги из «особого фонда». А это неизбежно поездка на материк, одна мысль о которой заставляла ее нервничать. Даже обращение в крупные банки было рискованным: Мэриэнн разделила сумму на несколько мелких вкладов в пяти разных банках трех штатов — не более семи тысяч долларов на каждом счету. Но она все еще опасалась, что кто-то в Международном валютном фонде или каком-то банке, о котором никто и не слышал, отследит эту операцию. Тогда она действительно окажется в смертельной опасности.

И еще. Мэриэнн совсем не хотелось брать эти деньги. Они были надежно спрятаны. Насколько возможно, она старалась обходиться тем, что зарабатывала сама. Но зарабатывать становилось все труднее и труднее. Правда, при ней всегда был рюкзачок, запрятанный среди коробок и пустых чемоданов на чердаке, но Мэриэнн поклялась не трогать его. Ведь, если она не устоит перед соблазном и возьмет оттуда больше, чем нужно, чтобы купить себе и Дэнни что-нибудь приятное, такая покупка привлечет к себе внимание. Островная община немногочисленна, и, хотя люди здесь не вмешивались в дела друг друга, это не означало, что, получив пищу для размышлений и пересудов, они не захотят выяснить все, что их интересует. Это была оборотная сторона жизни в таком относительно изолированном обществе, но эту жертву стоило принести.