Страница 40 из 51
Подобная крайность вызвала обоснованно серьезные сомнения у многих авторов, и в результате были созданы многочисленные, существенно отличные одна от другой концепции. Интерес вызывает в этом смысле книга А.В. Завадского «К учению о толковании гражданских законов. Новейшие течения по этому вопросу в новейшей немецкой литературе (школа свободного права и др.)». Она представляет собой последовательное изложение различных концепций по указанному вопросу. При этом выделялись в ней только широко известные, оригинальные концепции. Таких принципиально отличных одна от другой концепций оказалось общим счетом двадцать пять.
Со «школой свободного права» непосредственно связана идея создания «каучуковых норм». Имеется в виду принятие государством таких норм, которые оставляли бы суду полную возможность выносить решение, по своему усмотрению растягивая или сужая до произвольно избранных пределов принятое законодателем правило.
В русской дореволюционной литературе решительным противником таких норм был И.А. Покровский. В этой связи он подверг резкой критике не только Швейцарский гражданский кодекс, но и Германское гражданское уложение, а также авторов проекта Российского гражданского уложения. Основной его аргумент состоял в необходимости оградиться от того, что он понимал как «усмотрение субъективно свободное» суда[203]. Новый Гражданский кодекс пошел по своему пути. Он использует весьма широко «оценочные категории», следуя в этом смысле, в частности, международной практике (имеется в виду, например, Венская конвенция о договорах международной купли-продажи). Применительно к договорной области такого рода нормы рассматриваются, среди прочего, как один из элементов договорной свободы. Кроме того, соответствующие нормы призваны предоставить судам в достаточно определенных пределах возможность учитывать при рассмотрении дел особенности каждой в отдельности ситуации[204]. Это имеет особое значение для случаев, когда сама соответствующая норма носит императивный характер и в противном случае должна была бы предполагать однозначность поведения адресатов[205].
Применительно к современному ГК следует прежде всего отметить, что в нем есть и некоторое число «каучуковых общеупотребительных норм» – это те, в которых употребляются понятия «добросовестность», «разумность» и «справедливость». Речь, главным образом, идет о п. 2 ст. 6 ГК. При всей их растянутости такие понятия все же подвержены определенной оценке, и поэтому более точным является название соответствующих норм «оценочными». Такие нормы используются прежде всего для установления определенных рамок судебного усмотрения. Имеется в виду, что в указанной норме ГК содержится теперь двойное ограничение применения аналогии права. Во-первых, – это необходимость учета общих начал и смысла гражданского законодательства и, во-вторых, – то, что решение, отвечающее общим началам и смыслу гражданского законодательства, должно, кроме того, соответствовать требованиям добросовестности, разумности и справедливости.
В подтверждение того, что ГК пошел по пути расширения применения каучуковых (оценочных) норм в целом и в отношении договоров в особенности, можно сослаться прежде всего на то, что общее количество используемых разновидностей подобных гибких понятий в его первой и второй частях превышает семьдесят. Значительное их число может быть определенным образом сгруппировано вокруг одного, формирующего группу (гнездо) понятия.
Первое место по количеству норм, в которых оно использовано, и их значимости занимает гнездо, которое образуется вокруг почти неизвестного ранее нашему праву понятия «разумный»[206].
Имеется в виду, в частности, «разумный срок» (ссылки на него приводятся в ГК 36 раз), а наряду с ним – «разумные расходы», «разумное ведение дел», «разумная мера», «разумная цена», «разумно», «разумность», «разумная заботливость», «разумное понимание», «разумно произведенные».
Второе понятийное гнездо связано с термином «обычный»: «обычно предъявляемые требования», «обычно применяемое правило», «обычная практика», «обычно устанавливаемая цена», «обычный способ», «обычный срок», «обычные условия», «национальный обычай».
Третье имеет в качестве ключевой формулу «необходимый». Соответственно, выделяются «необходимые меры», «необходимые условия», «необходимые расходы», «необходимость», «необходимое для осуществления», «необходимое для содержания», «нормально необходимое».
В четвертом гнезде коренное слово – «существенный». Соответственно выделены: «существенные условия», «существо обязательства», «существо договора», «существо банковского вклада», «существенные недостатки», «существенные нарушения».
К другим таким же гибким понятиям можно отнести: «уважительные причины», «очевидно свидетельствующие», «чрезвычайность», «явная несоразмерность», «крайняя незначительность», «осуществимые», «конкретные», «нормальное ведение», «неустранимые недостатки», «уважительные причины», «явные недостатки», «незамедлительно», «наиболее очевидный», «тяжелые обстоятельства», «достаточное основание», «заслуживающие внимания», «общие начала и смысл», «наиболее выгодные условия», «должная заботливость», «доступные меры», «добросовестность» и коррелирующее – «недобросовестность» и др.
Для сравнения можно указать, что из всего приведенного выше перечня в ГК 22 и ГК 64 использовались, к тому же крайне редко, главным образом, только «добросовестность», «необходимое», «обычные» и «существенные».
По общему правилу законодатель не раскрывает сути соответствующего понятия. Одно из немногих исключений – традиционное разъяснение «добросовестности» в статье, посвященной виндикационным искам. Добросовестный приобретатель по ст. 302 ГК – это тот, кто не знал и не должен был знать, что лицо, у которого он приобрел имущество, не имело права его отчуждать. Указанным разъяснением следует по возможности руководствоваться и во всех других случаях, когда законодатель использовал тот же термин. Имеются в виду нормы, посвященные «аналогии закона» (п. 2 ст. 6 ГК), «пределам осуществления гражданских прав» (ст. 10 ГК), «переработке вещей» (п. 3 ст. 220 ГК), «приобретательной давности» (п. 1 ст. 234 ГК) и «внесению улучшений в арендованное имущество арендатором» (ст. 662 ГК).
Другой пример – п. 2 ст. 450 ГК, раскрывающий смысл «существенного нарушения», которое может служить основанием для одностороннего расторжения или изменения договора: «Существенным признается нарушение договора одной из сторон, которое влечет для другой стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора».
Приведенное разъяснение, как и в отношении «добросовестности», предполагает распространение его на другие случаи, когда в законе используется указанный термин. При этом во всех подобных случаях разъясненное в законе понятие переходит из числа «определимых» в «определенные».
Понятия, о которых идет речь, отличаются тем, что они представляют собой некую меру, от которой отправляются при определении значимости обстоятельств, характеризующих конкретный случай. Именно по этой причине, за небольшим исключением, нет возможности установить единообразно, не прибегая к другим таким же оценочным категориям, объем искомого понятия. Однако в этом и нет нужды, поскольку само появление подобных категорий объясняется, как уже подчеркивалось, стремлением предоставить субъектам оборота и суду в необходимых случаях возможность самим указать, в какие именно рамки укладываются соответствующие конкретные ситуации, тем самым в строго установленных пределах индивидуализировать содержащееся в норме правило.
Оценочные нормы создаются законодателем. И если он отказывается от определения их смысла, то таким образом выражает волю раздвинуть рамки свободного усмотрения тех, кто применяет норму. Однако тем самым не исключается необходимость определенной унификации подхода к разъяснению смысла, заложенного в норме понятия. Этому может содействовать доктринальное толкование, и прежде всего содержащееся в различного рода комментариях. Последние имеют целью обеспечить возможность того, чтобы толкование легального понятия в данном конкретном случае, как и во всех других, действительно соответствовало воле законодателя. При этом именно применительно к подобным понятиям приобретает особый смысл необходимость начинать с так называемого «золотого правила толкования». Оно выражается в том, что словам и выражениям, употребленным законом, следует давать распространенное, обычное их значение.
203
См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. Петроград, 1917. С. 64–72.
204
А. Ф. Черданцев объяснял появление «оценочных норм» причинами двоякого рода: возможностью более полного охвата реализуемых отношений, а также их изменения в будущем (Черданцев А.Ф. Толкование советского права. М.: Юрид. лит., 1979. С. 94).
205
С учетом специфики уголовного права новейший Уголовный кодекс пошел по пути, прямо противоположному тому, который избрал новый ГК. Имеется в виду, что ряд статей УК снабжен примечаниями, в которых конкретизируются максимальным образом используемые в тексте статьи понятия. Так, например, указав в ст. 158 на такие квалифицирующие признаки, как «крупный размер» и «неоднократность», Кодекс уточняет, что под крупным размером «признается стоимость имущества, в пятьсот раз превышающая минимальный размер оплаты труда, установленный законодательством Российской Федерации на момент совершения преступления», а под «неоднократностью» – совершение преступления, если ему предшествовало совершение одного или более преступлений, предусмотренных соответствующими статьями Кодекса. Совершенно ясно, что тем самым выражается принципиальное различие в социальном назначении той и другой отрасли.
206
Впервые в послереволюционном праве этот термин был употреблен в ст. 63 Основ гражданского законодательства 1991 г. («В случаях, когда обязательство не позволяет определить срок его исполнения, оно должно быть исполнено в разумный срок»).