Паладин душ

Внизу появился ди Феррей; девушка распечатала сумку с канцлерской корреспонденцией и перевернула ее. На свет появился лишь один конверт. Ди Феррей прочел, кому он адресовано, и тут же вскрыл, из чего Иста заключила, что пришло личное послание от его возлюбленной дочери леди Бетрис, фрейлины принцессы Исель. Судя по тому, как лицо управляющего смягчилось, в письме говорилось о внуке. Может быть, у малыша уже начали резаться зубки? Если так, то в скором времени Исте доложат о его достижениях. Рейна улыбнулась.

Девушка потянулась, водворила сумку на место, осмотрела ноги и копыта коня и передала животное груму, снабдив последнего строгими наставлениями. Тут Иста обнаружила, что ее собственная фрейлина пристроилась смотреть ей через плечо.

– Я хочу поговорить с этой девушкой, – решительно сказала Иста. – Приведите ее ко мне.

– Миледи, но у нее было только одно письмо.

– Ну и что? Я хочу послушать дворцовые новости.

Фрейлина фыркнула:

– Не думаю, что эта невежественная девица может быть поверенной придворных дам Кардегосса.

– Все равно, приведите ее ко мне.

Может быть, в ее голосе прозвучали стальные нотки, но, как бы то ни было, фрейлина ушла.

Наконец резкий запах лошадей и кожи возвестил о приближении девушки к гостиной рейны раньше, чем неуверенные слова фрейлины:

– Миледи, вот курьер, которого вы просили позвать.

Иста отвернулась от окна и жестом приказала фрейлине удалиться. Та неодобрительно нахмурилась, но послушалась.

Девушка удивленно и даже немного испуганно посмотрела ей вслед. Затем она исполнила нечто среднее между поклоном и реверансом:

– Рейна… Чем могу служить?

Иста едва ли могла ответить на этот вопрос.

– Как тебя зовут?

– Лисс, миледи, – и чтобы заполнить паузу, девушка добавила: – От Энилисс.

– Ты откуда?

– Сегодня? Почтовую сумку мне вручили на станции…

– Нет, я имею в виду вообще.

– А. Хм… У моего отца было небольшое поместье недалеко от Тенерета, в провинции Лабрана. Он разводил лошадей для ордена Брата и овец для продажи на рынке. Насколько я знаю, он и сейчас занимается тем же.

Состоятельный человек. Значит, такая своеобразная для девушки работа – не способ избежать жуткой нищеты.

– А как ты стала курьером?

– Я об этом даже не помышляла до тех пор, пока однажды мы с сестрой не поехали в город, чтобы доставить нескольких лошадей в храм. И тогда я увидела, как мимо галопом промчалась девушка в одежде курьера ордена Дочери… – Вспоминая, она счастливо улыбнулась. – И с того момента меня как будто ошпарило.

Может быть, сказывалось отсутствие свидетелей, может быть, причиной были молодость и сила посетительницы, но Иста с облегчением заметила, что присутствие рейны не лишает девушку дара речи:

– А ты не боишься в одиночестве разъезжать по дорогам?

Курьер мотнула косой:

– Я объезжаю опасности. По крайней мере до сегодняшнего дня мне это удавалось.

Иста ей поверила. Девушка ростом была выше нее, но все же ниже тощих парней, которых любят брать в курьеры. Лошади легче с таким седоком.

– Может быть, тебе… неуютно? Ведь приходится скакать и в жару, и в холод, вне зависимости от погоды…

– Ну, под дождем я не растаю. А быстрая езда не дает замерзнуть в мороз. И если нужно, я могу, завернувшись в плащ, переночевать под деревом. Или на нем, если место покажется подозрительным. Конечно, койки курьерских станций теплее и удобнее, – девушка иронично сощурила глаза, – хотя ненамного.

Иста вздохнула, сраженная бьющей ключом энергией.

– И сколько времени ты уже развозишь канцлерскую почту?

– Три года. С пятнадцати лет.

Что делала Иста в пятнадцать лет? Наверное, училась быть хорошей женой какому-нибудь лорду. И когда рей Иас обратил на нее внимание – а тогда ей было столько же лет, сколько сейчас девушке, – результаты обучения превзошли все, даже самые смелые мечтания родителей. И так было до тех пор, пока эти мечты не превратились в кошмар великого проклятия, висящего над Иасом. Благодаря богам и Кэсерилу теперь проклятие снято. С момента снятия прошло три года. Удушливая пелена спала с ее разума в тот день. Бессмысленность существования и душевные скитания, всегда заканчивающиеся тупиками, с тех пор превратились в привычку.

– И семья позволила тебе уйти из дома в столь юном возрасте?

Забавная гримаска осветила лицо девушки, словно лучик солнца проглянул сквозь зеленую листву.

– Кажется, я забыла их спросить. Надо об этом подумать на досуге.

– И тебя приняли на работу без разрешения отца?

– Думаю, его тоже забыли об этом спросить, очень уж были нужны курьеры. Когда что-то очень нужно – правила меняются. У отца осталось еще четыре дочери, которым нужно готовить приданое, так что я была уверена, они с братьями не побегут за мной и не притащат силком назад.

– Так ты стала курьером в тот же день? – удивилась Иста.

Белозубая улыбка стала еще шире – рейна заметила, у девушки были отличные зубы.

– Конечно. Я поняла, что если я вернусь домой и сяду сматывать очередной клубок ниток, то закричу и меня хватит удар. Кроме того, маме никогда не нравились мои клубки. Она говорила, что они кривые.

Иста понимала ее чувства. Ответная улыбка тронула губы рейны:

– Моя дочь – отличная наездница.

– Об этом слышал весь Шалион. – Глаза Лисс загорелись. – Доскакать от Валенды до Тариона за одну ночь, да еще когда враги рыскают повсюду… Со мной не случалось таких приключений. И мне никогда не доставался такой замечательный приз.

– Будем надеяться, что крылья войны больше не коснутся Валенды. А куда ты отправишься дальше?

Лисс пожала плечами:

– Кто знает? Поеду на станцию и, когда мне дадут очередное поручение, отправлюсь его выполнять. Если сьер ди Феррей напишет ответ быстро, то уеду сразу же, если нет – дам отдохнуть коню.

– Сегодня он точно не напишет… – Исте совсем не хотелось ее отпускать, но девушка выглядела растрепанной и грязной с дороги. Само собой, ей нужно помыться и освежиться. – Зайди ко мне еще, Лисс из Лабрана. В замке обедают в час дня. Жди меня там и пообедай со мной.

Девушка удивленно подняла темные брови, за этим последовал поклон-реверанс:

– К вашим услугам, рейна.

Стол старой провинкары был накрыт, как накрывался тысячи – десятки тысяч раз – до этого в будние дни, когда какой-нибудь праздник не вносил разнообразия в монотонное течение времени. Обедали в маленькой гостиной, располагавшейся внутри замковых стен, в недавно выстроенном павильоне. Уютно потрескивал камин, и солнце заглядывало в прозрачные стеклянные окна. Общество собралось тоже вполне привычное: леди Хьюлтер, сверстница и компаньонка старой провинкары, Иста, ее первые фрейлины и, как всегда важный, ди Феррей. По молчаливому соглашению стул провинкары все еще оставался пустым. Иста не высказывала желания сесть во главе стола, и, возможно, из уважения к ее скорби никто ей не предлагал.

Вместе с ди Ферреем вошли Ферда и Фойкс. Оба выглядели очень изящно и молодо. Вслед за ними появилась девушка-курьер. Присутствующие обменялись вежливыми поклонами. Лисс весьма смело разговаривала с рейной наедине, но здешняя степенная атмосфера смутила бы самых отважных из солдат. Девушка аккуратно села и съежилась, словно стараясь стать меньше. Но это не мешало ей бросать на двух братьев заинтересованные взгляды. Конский дух практически исчез, но леди Хьюлтер все же поморщила нос. Однако пустовало не только законное место провинкары. К столу был приставлен еще один стул – прямо напротив Исты.

– Мы ждем гостей? – поинтересовалась рейна у ди Феррея. Наверное, очередные пожилые друзья. Иста уже не надеялась на что-нибудь более экзотическое.

Ди Феррей откашлялся и кивнул на леди Хьюлтер.

Ее сморщенное лицо растянулось в улыбке.

– Я обратилась в храм Валенды, чтобы нам прислали подходящего служителя на роль вашего духовного наставника во время паломничества, рейна. Раз уж мы не хотим посылать в Кардегосс за придворным ученым, я подумала, нам подойдет мудрейшая Товия из ордена Матери. Она, может быть, не сильно сведуща в теологии, но знаменита как целительница. И более того, она знает вас с тех пор, как вы были ребенком. Это на случай, если на пути с вами случится какое-нибудь женское недомогание или дадут о себе знать ваши прошлые… неприятности. Всегда хорошо, когда рядом близкий человек. Тем более что, кроме нее, никто не подходит вам ни по полу, ни по положению в обществе.