Страница 13 из 40
Соня Хват обещала прийти с мужем Федором Кукшиным, Августа с Родионом. Фекла зашла еще к Ермолаю, Семену Дерябину, Дорофею. Не обошла она приглашением и Немка - Евстропия Рюжина, и Николая Воронкова. "Ну вот, слава богу. Все у меня выходит хорошо. С утра примусь за стряпню. Надо гостей накормить как следует", - думала Фекла, возвращаясь домой. Она осмотрела свои припасы, прикинула, хватит ли продуктов и вина, и решила, что хватит. Во второй половине дня она принялась топить баню, чтобы к завтрашнему своему празднику как следует намыться. Баня была рядом, на задах. Фекла наносила дров, привезла на санках воды и затопила каменку. Пока она нагревалась Фекла приготовляла в бочках горячую воду с помощью раскаленных камней-песчаников, стало уже темно. Подождав, пока баня "созреет" и выйдет из нее лишний угар, Фекла стала собираться. Вынула из сундука белье, взяла мыло, мочалку, эмалированный таз и, прихватив веник, пошла мыться. Засветила в предбаннике коптилку, подгоняемая холодом, быстренько разделась и с коптилкой в руке шагнула за дверь, отделявшую помещение с каменкой. Коптилками в банях пользовались из предосторожности: ламповые стекла лопались от воды. Поставив светильник на подоконник, Фекла прошла по теплому полу осторожно, словно по льду, и плеснула на каменку ковшик горячей воды. Крепкий духовитый пар упругой волной ударил ей в грудь, и она отпрянула от печки. Камни, пошипев, умолкли. Стало тихо. Фекла зажмурилась от удовольствия, от тепла, ласково обнявшего все большое белое тело, повела плечами, распустила волосы и, налив в таз горячей воды, распарила веник. Поддав пару еще раз, положила веник на каменку и, выдержав его с минуту на жару, обдала водой теплый тесовый полок. Потом по приступкам забралась на него. Полежав, принялась неторопливо охаживать себя мягким и шелковистым веником. Зашумели листья, в бане запахло лесом, терпким ароматом молодых июньских берез. Можно ли представить себе удовольствие более приятное, чем париться с мороза в домашней деревенской баньке! Ничего не может быть на свете приятнее. Горячий жар насквозь прокалил тело, и оно стало багровым. Постанывая от удовольствия, Фекла спустилась с полка и окатила себя холодной водой из таза. Отдышавшись немного, снова плеснула на каменку и снова забралась наверх. Веник еще азартнее заходил по спине, по бокам.
К приходу гостей у Феклы все уже было готово: стол накрыт и самовар грелся. Она надела лучшее платье из голубого цветистого крепдешина, прикрепила на грудь старинной работы серебряную брошь с красным камушком, подаренную купцом Ряхиным, когда ей исполнилось восемнадцать лет. На ногах - капрон, модные туфли на высоком каблуке. Туфли Фекла купила лет восемь назад, выиграв на облигацию пятьсот рублей еще в старых деньгах. Пудрилась Фекла самую малость. Губы она никогда не подкрашивала. Волосы укладывала в тяжелый узел и сейчас скрепила его крупными костяными заколками. Она еще раз осмотрела себя в зеркало и, довольная своим праздничным видом, прошлась по горенке, привыкая к туфлям, которые надевала очень редко. Начало смеркаться. Фекла включила свет. Заметила кое-где непорядок, прибралась получше, сменила на кровати покрывало. Потом засветила керосиновую лампу и вынесла ее в сени, чтобы гости в темноте ненароком не споткнулись и сразу нашли дверь в избу. Первыми пришли Соня с Федором. Соня, скинув пальто, расцеловала хозяйку: - Какая ты красивая, Феня! Собой видная, разодетая, как невеста! Что годы?.. Было бы здоровье. На вот, мы принесли тебе небольшой подарочек. Фекла с поклоном приняла сверток и поблагодарила. Федор положил на стул гармонику, завернутую в старый плат, снял полушубок и, словно стесняясь высокого роста, поспешил сесть. В сенях снова послышались шаги, и вошла Августа Мальгина. Родион чуть замешкался, сметая снег с валенок, и она нетерпеливо выглянула за дверь. - Да иди скорее-то! Выстудишь тепло. Родион плотно прикрыл за собой дверь. - Здравствуйте, гости дорогие! - приветствовала их Фекла. - Проходите, милости прошу. Спасибо, что уважили... - К тебе, Феня, я бы бегом прибежал, - весело отозвался предсельсовета. У нас с тобой давняя дружба. А ну-ка, ну-ка, покажись! Экая нарядная да молодая. Он обвел взглядом зимовку, и вспомнилось ему, как давно, еще до войны, он стоял вот так, а перед ним - Фекла, молодая, статная, полная сил. Она просилась к нему в бригаду рыбаков на полуостров Канин. А потом предложила ему, как добрый знак, иконку Николы морского... И еще вспомнилось, как она, подозвав его к комоду - вот к этому самому, - распустила перед зеркалом свои великолепные косы... Родион тихонько вздохнул, улыбнулся, пригладил усы, прошелся расческой по волосам, которые были уже не столь густы, как в молодости, и, поймав настороженный взгляд жены, сел рядом с Федором. Кивнув на гармошку, сказал: - Эх, сыграл бы, кабы две руки! Жаль. Теперь я могу играть только на Густиных нервишках... - Не беспокойся, отыграюсь, - с вызовом ответила Густя и стала прихорашиваться перед зеркалом. - Бог с вами! - отозвалась хозяйка, подбавляя в самовар угольев. - Чего вам на нервах друг у друга играть? Живите в любви да согласии. - Так и живем, - отозвался Родион. На пороге появился неожиданный гость - новый директор школы Суховерхов. Он, видимо, стеснялся, потому что с хозяйкой еще не был знаком. Панькин, который привел Суховерхова, легонько подталкивал его в спину. - Смелее, Леонид Иванович. Тут все свои. За ними вошел Митенев. Фекла приветствовала их: - Проходите, проходите. Гостям - почет, хозяину - честь! Давайте я вам помогу, - она хотела было принять у Панькина полушубок, но тот глазами показал на директора школы: - Лучше помоги ему. Он застенчив. Пальто у директора было тонкое, осеннее, и Фекла удивилась: "Как легко одет! Не простудился бы..." Повесила пальто и провела Суховерхова в красный угол, посадила на лавку. Митенев, сдержанно улыбаясь, пожал ей руку. - С днем рождения, Фекла Осиповна! - Спасибо, спасибо... - Дай-ка я тебя приласкаю, пока жена не видит, - Панькин обнял Феклу и троекратно с ней расцеловался. - Вот как сладко! И приятно... В тебя, Феня, влюбиться можно. Гости засмеялись, а Фекла сказала: - Какая уж теперь любовь, Тихон Сафоныч. Все мы стареем... - Ну-ну! Не нами сказано: седина в бороду... - Панькин, как показалось Фекле, многозначительно посмотрел на Суховерхова. - Вот какая у нас именинница, Леонид Иванович. Королева! - Какая уж там королева! Скажете тоже, - засмущалась Фекла. Ей было приятно, что пришел директор школы, уважаемый и образованный человек. На вид Суховерхову можно было дать лет сорок пять. Появился он здесь недавно, перед Новым годом, когда прежний директор Сергеичев уехал на родину. - Прошу к столу, - пригласила Фекла. Пока рассаживались, подошли еще Дорофей Киндяков, Семен Дерябин и Немко, который принес Фекле особый подарок: собственноручно сделанную деревянную птицу с развернутыми узорными крыльями и резной грудкой. Попросив молоток, гвоздик и нитку, он подвесил птицу под потолок над комодом. Словно из сказки прилетев в зимовку Феклы, она замерла, паря в воздухе. - Угощайтесь, пожалуйста, - радушно обратилась к гостям хозяйка. За столом стало оживленно. Гости, как водится говорили приятные слова, желали хозяйке счастья и благополучия, а она благодарила и также желала всем доброго здоровья. Впервые столько гостей собралось в ее доме за столом, и Фекла была довольна и рада тому, что у них хорошее настроение, что они веселятся и шутят, и угощала всех от души. Она присматривалась к гостям и примечала, что за последние годы все они изменились внешне. Не то чтобы уж очень постарели, нет, но производили теперь впечатление зрелых, умудренных опытом людей. Ведь если разобраться, то они, ее сверстники, и есть старшее поколение, по которому равняются те, кто помоложе. Годы идут, люди внешне меняются, а характеры остаются прежними. Вот и Родион Мальгин все такой же - и строгий и шутливый в зависимости от обстоятельств. В сельсовете за своим красным столом он кажется серьезным, сосредоточенным. А вне работы - свойский парень, в котором узнается тот Родька, что, бывало, пацаненком плавал на паруснике и получал тычки от кормщика и от хозяина, если что-нибудь у него не клеилось. Правда, после войны, как заметила Фекла, Родион стал добрее, мягче. Дорофей - тот изрядно постарел, ссутулился, и на лице обозначилась сеть морщин. Но он по-прежнему с достоинством бывалого, знающего себе истинную цену морехода носил свою поседевшую голову и, как прежде, любил порассуждать о политике, а иногда и перекинуться острым словцом. Шуточки у него были особенные, с глубоким смыслом, со значением, с подковыркой. Фекле они нравились. Она ценила и деловой разговор, и шутку. Радовалась Фекла, глядя и на свою подружку Соню, которая вышла замуж за Федора поздновато, когда уж обоим было за тридцать, - помешала война. Зато теперь они жили душа в душу. После того как Федор осенью попал в шторм на взморье, Соня не отходила от кровати, пока муж не поправился, и потом запретила ему плавать в море, опасаясь потерять его. Теперь он дежурил сменным мотористом на электростанции. Семен Дерябин, как он говорил про себя, "добивал" теперь седьмой десяток. Фекла помнила, как, бывало, в первый год войны на семужьей тоне они вдвоем работали у неводов. Уставали так, что еле выбирались из-под берега на угор, к избушке. Она тогда оберегала Семена, стараясь делать за него работу потяжелее, а он заботился о ней. Семен считал ее как бы своей старшей дочерью, а Фекла относилась к нему, как к отцу. - Вот что, именинница, - прервал размышления Феклы Панькин. - Правление колхоза решило отметить тебя Почетной грамотой и выдать денежную премию как ударнице пятилетки. Это мы сделаем на собрании. И еще: я нашел тебе работу на берегу. Помнишь, обещал? Хочешь заведовать молочнотоварной фермой? Гости одобрительно зашумели: - Это хорошо! - Она справится. - Поздравляем! Фекла же не знала, радоваться ей или огорчаться тому, что Панькин предложил ей такую хоть и важную, но хлопотную должность. Ей, сказать по правде, хотелось на склоне лет иметь работу поспокойнее. И в то же время было лестно, что ей доверяют. К тому же ферма - дело знакомое. И все же, подстраиваясь под общее веселое настроение, она сказала с вызовом: - Это как же, Тихон Сафоныч, - сам на пенсию, а меня в хомут? Вот так удружил своей-то любимице... Гости засмеялись, а Панькин удивился: - Почему хомут? Ферма - важный участок в хозяйстве, и нужна там опытная рука. А ты смолоду за коровами ходила, еще у Вавилы, тебе - доверие и почет. - За доверие и почет спасибо, - продолжала Фекла. - Но я бы тоже хотела на пенсию. Вместе будем на крыльце у магазина лясы точить. - Тебе на пенсию рановато, - возразил Панькин. - Еще пупок не надорвала, как твой покорный слуга... - Нечего, нечего тут!- проворчал Дорофей. - Несолидно от такой должности отказываться. Ежели ты откажешься, я откажусь, да и другие не захотят кто же тогда будет быкам хвосты крутить? - Хвосты крутить, как я понимаю, дело не женское, - Фекла подлила Дорофею вина. - Надо будет крутить, тебя, Дорофей, кликну. Что хмуришься? Вы-пей-ко, добрее станешь. Гости снова засмеялись. Федор взял гармошку, стал играть. Соня тряхнула головой и запела: