Страница 5 из 24
– Открывается только твоими отпечатками пальцев? – заметил тот, уже впившись глазами в документы.
– Точно, – Лумис прикрыл веки, была возможность расслабиться, снять напряжение пока Старик работает. Он попытался войти, погрузится в некое состояние, называемое нейтральным парением, нейропаром, по-простому. Начал мысленно произносить формулу внедрения с временной настройкой выхода, как будильник: «Мои веки тяжелы как свинец. Тело теплое и расслабленное. Я хочу спать. Спать. Дыхание ровное и спокойное. Я очнусь через пять минут».
Он осознал себя скользящим в небе, в свободном падение. Волны тихонько приподнимали тело. Нет, у него не было тела. Он ощутил себя духом. Он был и его не существовало. Он оглянулся, что-то осталось там, позади. Темная тень. Вспышка света. Он ясно увидел незнакомое, но мгновенно опознанное лицо. Пенилась, кипящая, льющаяся изо рта, кровь. Все вокруг озарилось багровым пламенем. Лицо увеличивалось, катилось на него. Нет! Он успел поднырнуть, умчаться в подвернувшийся к месту водоворот. Он снова парил в небе. Он снова являлся бестелесный духом, несущимся над зеленым морем зарослей. И все это долго, очень долго. Что-то ворвалось в его грезы. Словно тиканье часов. Все пора. Лумис приоткрыл глаза. Он действительно успел несколько отдохнуть.
Радлиф Тоу держал перед собой последнюю хронопластину, затем он откинулся в кресле и, закрыв глаза, просидел минуту. Лумис знал о его феноменальной памяти, но всегда продолжал удивляться, наблюдая это наяву.
– Все, – отметил Старик поднимая веки. – Можешь уничтожать.
Лумис собрал прочитанную пачку пластин, в ней было листов сто, не меньше, и провел поверху маленьким плоским прибором, стирая верхний слой информации. Затем он положил ее обратно в саквояж, теперь внутри были простые деловые бумаги, зато в голове Радлифа Тоу уже созревал план устранения господина Гуррара. Начало было положено, механизм включился. Очень скоро, в центральных газетах на первой полосе, Лумис надеялся прочитать о скоропостижном окончании карьеры одного из рук-щупалец имперской машины подавления и слежки.
В этот момент снова раздался мелодичный звон и замерцал малиновый плафон. Конспираторы насторожились.
– Кто там, Маарми? – Радлиф Тоу хотел встать, но подавил порыв.
Он нажал какую-то клавишу в подлокотнике кресла. Когда темная пластиковая штора ушла вверх, они увидели за окном разворачивающийся трехосный электро-броневик. Двое солдат в униформе двигались к дому, а значит около дверей был еще кто-то.
– Это «патриотическая полиция»! – крикнула из прихожей Маарми.
– Открой внешний люк и задержи их в прихожей, – бросил Старик, вскакивая с кресла, с удивительной для его возраста прытью. – Лумис, за мной.
Они влетели в соседнюю комнату.
– Старик, сегодня меня сопровождал хвост, – абсолютно спокойным голосом сообщил Лумис. – Я убрал его.
Радлиф Тоу на мгновение замер и посмотрел на товарища удивленным взглядом.
– Почему ты сразу не предупредил? О, Великий Эрр, ты действуешь вначале руками, а потом головой.
– Мне казалось, я проделал все чисто. Я просто не успел подробно доложить.
Радлиф Тоу уже открыл камеру товаропровода. Товаропровод был мощный, доступный только людям с большим достатком.
– Я думаю, ты поместишься в контейнере. Полезай. Оставь чемодан, я отправлю его следующим рейсом.
Тоу быстро отстучал на клавиатуре код, пока Лумис с трудом втискивался в стальную капсулу. Когда где-то на спине завинчивалась крышка, Лумис подумал о восьмикратном ускорении без спасительной мягкости газолита.
А на пороге уже велась беседа.
– Пусть солнцеликие боги будут благосклонны к хозяину дома, – самоуверенно улыбаясь широким ртом, отчеканил лейтенант «патриотической полиции», оценивающе уставясь на бледную Маарми. – Долго заставляете ждать. И не отвечаете на приветствие. Жители окраин обычно отличались вежливостью, – он снова окинул взором девушку, а позади скалили зубы трое пехотинцев с иглометами на ремнях. – Имею честь, баритон-лейтенант Принт. Так вы пропустите нас в дом, выпить чашечку крапса?
– Что вам угодно? – наконец выдавила из себя Маарми. – Вы, наверное, ошиблись адресом?
Радлиф Тоу нажал кнопку и услышал приглушенное гудение. В этот момент у Лумиса тошнота подступила к самому горлу и он погрузился в небытие. Пневмо-контейнер понесся, разгоняясь сжатым воздухом, по заданному заранее маршруту. А Радлиф Тоу, поблекшим взглядом, осмотрел комнату, вложил чемоданчик в следующий контейнер и туда же затолкал брошенные сандалии военного образца. Он отстучал код, нажал кнопку и вновь услышал урчание индивидуальной транспортной артерии. Он осмотрелся, все было в порядке. Он хотел включить кондиционер, чтобы выветрить даже посторонние запахи, но все поплыло перед глазами. Тоу, шаркая ногами, возвратился в свой кабинет. Он попробовал добраться до ящичка с лекарствами, но что-то опередило его – кольнуло в груди. Он оперся о кресло. Он явно переволновался – проклятый возраст давал о себе знать. Перехватило дыхание, а в глазах поплыли фиолетовые круги. Багровый загривок меразодонта стремительно понесся на него.
А полиция все еще никак не могла попасть в дом.
– Послушай, крошка, где ты слышала, чтобы наше ведомство ошибалось. Запомни, мы не ошибаемся. И сейчас не ошиблись. Мы никогда не путаем адреса. Пройдемте в дом, малютка, – офицер потрепал Маарми за порозовевшую щечку.
– Отстаньте, я вам не девица из «веселенького клуба», – она оттолкнула руку баритон-лейтенанта.
– Это можно трактовать, как сопротивление органам правопорядка. Вы в сговоре с мятежниками, детка? – лейтенант скалился, а кто-то из рядовых уже ржал во всю мощь.
Он повернулся к солдатам:
– Обыскать, перевернуть все вверх дном! Живо ребята, – офицер переступил через порог.
Вообще-то подвижный патруль заглянул сюда без всякого дела, но поскольку полиция в данный момент не была занята, они решили поразвлечься, заодно выполняя давнюю негласную инструкцию по запугиванию семей. Этот архаичный институт воспитания все еще продолжал конкурировать с прогрессивными тенденциями общества.
– Ого, а это что? – офицер полиции презрительно посмотрел сверху вниз на скорчившегося Радлифа Тоу. – Что за цирк? Встать!
Он даже отвел ногу назад, нацелив острый носок сапога в печень.
– Вы, что. Не трогайте, это мой отец! – Маарми, широко раскрытыми глазами взирала на распростертое на полу тело.
– А я думал любовник, – баритон-лейтенант Принт рассмешил себя и рядовых полицейских до слез. – А, это оказывается отец. Бас-сержант, вы своего отца знаете?
– Никак нет, лейтенант, но подозреваю, что это сам Император.
Все присутствующие, кроме Маарми и лежащего без сознания, закатились хохотом.
– Ну, давай, детка, приведи его в себя, я должен задать ему несколько вопросов.
Старший полицейский взглядом показал солдатам на соседнюю комнату. Один остался в дверях, на его поясе покачивалась разрядно-ударная булава. А другие уже переворачивали мебель в доме: осуществлялся внеплановый обыск. В жилище вершилось правое «патриотическое» дело.
Несмотря на старания Маарми, Радлиф Тоу так и не пришел в сознание. Его уложили на выдвинутую из стены кровать и Маарми пришлось надеть на его голову психоменитометр.
– Думаю, скоро очнется, – поделилась она надеждой.
– Ничего, мы подождем. Найдем какое-нибудь развлечение. – Принт нахально рассматривал ноги сидящей рядом девушки.
– Бас-сержант, ну-ка принесите сюда чего-нибудь вкусненького.
Офицеру немедля доставили серебряную чашу, рядовые уже ориентировались на кухне, как у себя дома. Причмокивая, он отпил первый глоток.
– Отличный крапс. Это вы приготовили? – он отхлебнул еще глоток – Ваш отец любит крапс. Для частого употребления нужно иметь крепкий организм. Неужели он употреблял... употребляет его такими порциями.
– Да, отец любит крапс. А какое это имеет значение?
Принт чувствовал ее смятение и еще он ощущал, что это беспокойство имеет под собой какие-то серьезные основания. Возможно, он ошибался, но что-то было не так. Он решил нажать на девушку пока не очнулся старик, а потом сверить их показания.