Капитан Удача

— Почему бы не вывезти сейчас.

— Потому что вы вломились в участок. Не время обсуждать, что вынудило вас так поступить. Важно то, что вы создали непредсказуемую ситуацию. Положим, этих троих вы изолировали, но всех случайностей нельзя предусмотреть, а контролировать поселение целиком вы не в состоянии. Телефоны есть на заводе, в медпункте... есть помощники полиции с браслетами. Поэтому скорее улетайте. На северо-запад, насколько хватит ресурса. Я отменяю свой рейс — не могу гарантировать, что мои люди и вы не окажетесь в западне.

— Что я должен делать за горами.

— Скрываться.

— Я чужой.

— Это не так сложно, как вам кажется. Эйджи на планете — большая редкость, их мало кто знает, зато выродков в соседних с Буолиа автономиях — предостаточно. Смените одежду, закройте лицо и устройтесь в белодворском приюте. В общем, держитесь мест, где ходят в белом, и почаще повторяйте: «Приют, приют». У вас, извините, такая внешность, что сострадание вам обеспечено. Скажите, что пожертвуете приюту отов двадцать — вас примут с восторгом.

— Закрыть лицо — как.

— Олокта, накидка с капюшоном. Стоит пятьдесят тиот.

— Я говорю иначе, с переводом.

— Благодарение Небу, на ТуаТоу не один только Дом Гилаут и не один-разъединственный язык, а уроды и паломники — народ бродячий. И побыстрее обзаведитесь телефоном. Вот номер, — написав на листке ряд цифр, Луи предъявил его экрану. — Пусть робот запомнит, как он выглядит. А передатчик, что у вас, разбейте; главное, разрушьте плитку его памяти, она заметная — полосатая, белая с синим. Искренне и настоятельно советую испортить там всё, что относится к связи, включая передатчики на вездеходах. Итак, до свидания. Кермак, я весьма признателен вам за то, что вы сохранили верность фирме. Будьте уверены, мы сумеем вас отблагодарить. Надеюсь, судовые документы «Холтон Дрейга» целы?

— Они со мной.

— А самописец? Он для нас чрезвычайно важен, — Луп затаил дыхание, ожидая ответа.

— Всё цело, не волнуйтесь. Для меня это тоже имеет большое значение.

— Капитан, я обещаю, что вывезу вас.

— До встречи, — робот достал плазменный резак и наискось рассёк экран, а затем принялся полосовать корпус передатчика, поглядывая при этом на аппарат с наклейкой «Зональная полицейская сеть».

«Плюс к убийству — нападение на полицейских и погром в участке, — суммировал Форт с нарастающим мерзким предчувствием. — И всё из-за какой-то паршивой льешки! Сорвал собственный вылет! Сам себе перерубил дорогу! Разве я был обязан заступаться за них?!!»

Мысль о том, что он напрочь порушил схему эвакуации, налаженную «Вела Акин», так больно его уязвила, была так отвратна — впору стучать себя кулаком по голове и приговаривать: «Дубина! Недоумок!» Застрять на планете — и кажется, надолго, обеспечив себе новые рискованные приключения — из-за двух криво понятых слов Толстого и из-за вылезшей откуда-то, как прыщ, заботе о паре грязных щенков!

«Куда ты полез, дурила?! тебе это было очень нужно?! Всех лишаястых котят не пережалеешь, не накормишь, нечего и пробовать! Чёрт бы с её родами, и с Толстым, и со всеми! Уже сегодня был бы на КонТуа!.. »

Он разгрёб останки передатчика, вынул полосатый накопитель памяти и поводил по нему плазменным жалом — плитка скорчилась, вздуваясь пузырями. Надо проследить, чтобы в участке ничего не затлело и не загорелось.

«Хватит себя скоблить, — он кое-как остановил бурлящие эмоции. — Сделанного не вернёшь. Ты принял их на службу, точка. Вот и заботься. Но если дальше так пойдёт — в какую ещё дыру я залезу по их милости? В приют, в приют обоих! приплатить за них как следует — и дёру, чтобы не висли на горбу вместо рюкзака... »

— Эну!!! — взревел робот.

— Я, отец! — вскочила льешка в кабинет. По лицу её такие пятна плавали, что любой врач срочно назначил бы профилактику от трепетухи и обследование на отсроченную послеродовую лихорадку; даже Форт усомнился — здорова ли она?

— Живо собирай еду, аптечку — все, что понадобится! Тряхани Толстого, где у него клики! Он сказал про любую разумную сумму.

«Это называется ограблением», — напомнила совесть. Но Форт возразил ей: «Я есть главарь, а он обидел мою льешку, вот пусть и расплачивается. Опять же моей красноверке нужно приданое».

Итак, Форт получил катер, заправленный на 20/20, видеокарту региона, шестнадцать кликов с отами и, вежливо говоря, информатора — или языка, как угодно. Осталось до рассвета быстренько воспользоваться скоростью «молики», пока не открылось происшествие в Цементных выселках.

Трезво рассудив, он выбрал в провожатые Муа. Толстый и Канэ Тэинии сильно замараны в шкурных делишках, а этот муун как будто помоложе и не фигурировал в поборах и заточении Эну. Можно ожидать, что он или немного честнее, или слабее духом — оба варианта выгодны.

Под куполом водяной станции собралась порядочная семейка: «отец Фойт», его издёрганные ребятишки и приёмыш в чине второго солдата. Форт энергично распоряжался всеми — велел Муа налепить Эну комплект против таго (не повредит, а то вон как её разукрасило) и перетаскивать на катер имущество, автомату — во все шесть глаз следить за Муа. Шук еле-еле смог разлепить глазищи и понять, что его милая-любимая вернулась невредимая, хотя и в сильнейшем смятении. Пока снадобье и:; нашлёпки не всосалось в Эну как следует, Форт уточнил у неё значение цифр на часах. Туанская двадцатеричная система счисления очень порадовала его тем, что вместо цифр порой использовались буквы; понадобился битый час, чтобы Эну твёрдо разъяснила: закорючка «ло» — это 8, кривулина «ди» — И, и так далее.

Снаружи пошёл дождь — неслышный, слабый ночной дождик. Муа, слегка отупевший от событий продолжающейся ночи, никак не мог собрать в голове мозаику из впечатлений — упаковщица, укол браслета, стрельба, гигантская лысая крыса, затем голос крысы: «Ты будешь меня сопровождать. Я не убью тебя», — и выродок, встретивший катер у купола.

Солдат поверил в то, что спасётся. Звёздный, тем более хороший вор, не оставил бы живых свидетелей, особенно зональных полицейских, а этот — пощадил. Дистанционная (а может быть, автономная) супер-крыса без хвоста стерегла его, не выпуская из поля зрения глазастой головы, и предупредительно стрекотала, если он по неосторожности делал шаг в сторону катера. Памятуя, как робот дрался в участке, Муа старался не делать лишних движений. Но что было удивительнее всего, так это внимание выродка к льешам. На что ему, неплоду, эта в корне безнравственная умви и этот оборванец?! Непостижима извращённая и противоестественная жизнь контуанцев... видимо, бережёт их, чтоб у себя дома продать на вытяжку лимфы.