Артур-полководец

«Пора!» – крикнул внутренний голос. Он – спиной ко мне, разум его занят Христом и Девой Марией, он и не думает, что ему грозит предательский нож убийцы.

Ну можно ли ждать лучшей минуты – он ведь молился, значит, его душа после смерти отправилась бы прямо на небеса. Я не питала зла к Артусу, Dux Bellorum, и была рада исполнить его мечту о бессмертии души. Умрет мучеником

– и точно попадет в рай.

Я бесшумно выскользнула из гардеробной, старательно придержав штору, чтобы она не зашуршала. Я шла, переступая с пятки на носок, – охотничьим шагом, как меня когда-то учили.

И вот наконец я добралась до Артуса Пендрагона, великого полководца, величайшего человека во всем Придейне. А в руке моей был тяжелый римский клинок.

Я подняла руку, напрягла мышцы. Один быстрый, словно змеиный укус, удар, и все будет кончено.., в самом буквальном смысле слова.

Я замерла.

Я так хотела опустить кинжал, вонзить его в спину тирана, освободить Харлек от его кровавого гнета, но какая-то сила удерживала меня, словно поводок гончего пса. Я ничего не смогла поделать: перед глазами у меня стояло лицо Этого Мальчишки!

Я опустила руки. Снова подняла, на этот раз сжав кинжал обеими руками. И снова у меня ничего не вышло. Артус жил. Он продолжал молиться, не зная о том, что я, его убийца, стою у него за спиной.

Ткань, которой было повязано мое лицо, взмокла от пота, я моргала, прогоняя горькие слезы. Он старик, он по-своему старается заглянуть в людские сердца.., совсем как дядя Лири – в каком-то смысле мой настоящий отец.

И вдруг та мысль, которая все не давала мне покоя, засияла ярко, как солнце: Артус для Корса Канта значит столько же, сколько Лири для меня!

Чтобы убить Dux Bellorum, мне понадобились бы целых четыре клинка – один для самого Артуса, один для дяди Лири, ведь его убьет это известие, еще один

– для Этого Мальчишки, ибо он не сможет жить после смерти того, кого считает отцом, и еще один для меня, ибо какая у меня могла быть после этого жизнь, даже если я сумела бы бежать и меня бы не поймали?

Я выпрямилась. Рука с кинжалом вяло упала. Я запрокинула голову и уставилась в потолок, мне было безразлично, что Артус может обнаружить меня и позвать преторианскую гвардию.

«Как ты могла такое сотворить со мной!» – мысленно кричала я Афине, чей неожиданный дар мудрости вдруг превратил меня в трусиху.

Воин, который слишком много думает, лучше пусть идет в вышивальщицы!

Воин действует, а не думает, а я только что совершила смертельный грех. Я задумалась – и что хуже того, я стала думать о своем враге, как о человеке.

Артус продолжал молиться, но если раньше он говорил шепотом, то теперь голос его окреп. Он заговорил так громко, что от испуга я чуть не выронила клинок.

– Мария, Матерь Божья, веди наших юношей по пути правому, да не смутят их соблазны мира дольнего, ибо Антихрист вечно искушает верных сынов и дочерей Божьих сладкими речами, подвигает их к смертным грехам.

Я опустила глаза, уставилась в пол. Он разрушил меня! Он, стоявший на коленях спиной ко мне, старик со сложенными для молитвы руками, с глупыми словами, которые, наверное, просто заучил и никогда не задумывался над их смыслом, – обезоружил меня, воина, не дал мне спасти родину от иноземных захватчиков.

«Нет, – подсказал мне внутренний голос, – не Артус оставил тебя. Это все Он. Этот Мальчишка».

Я подумала о нем, о той боли, что принесет ему смерть Артуса, и впала в сомнения, и не сумела исполнить свой долг. Так, из-за моего эгоизма, из-за моей любви пострадала стонущая под игом родина.

Я не только предательница. Я еще и еретичка.

И тут… В коридоре послышались чьи-то робкие шаги. В страхе я попятилась назад, молясь о том, чтобы попасть в гардеробную и не наткнуться на пресс для глажки белья.

Артус умолк, прислушался. Шаги стихли, кто-то осторожно постучал.

– Входи с миром, – проговорил Артус, уверенный в том, что стража абы кого к нему не пропустит.

Дверь скрипнула, я воспользовалась этим звуком для того, чтобы скользнуть за штору и укрыться в гардеробной.

В комнату вошел юноша, почти мальчик – ба, да это Корс Кант Эвин, собственной персоной! Он с трепетом приблизился к Артусу, низко, торжественно поклонился.

– Артус Dux Bellorum, – поприветствовал он владыку.

– Доброй ночи, мой бард.

– Я явился по твоему зову, государь.

Артус кивнул, поднялся с колен и сел на табурет.

– Я хочу узнать.., садись! Сядь, юноша, сядь на кровать, она мягкая… Корс Кант, ты – мой бард, ты клялся служить мне верой и правдой, надеюсь, и в сердце своем ты верен мне.

– О да, государь! – Этот Мальчишка решительно кивнул – похоже, его испугала сама мысль о том, что Артус мог в этом усомниться.

– Прекрасно, тогда скажи мне, что на самом деле стряслось двумя днями раньше, когда ты и твоя подруга.., как ее имя?

– Анлодда, государь, вышивальщица принцессы.

– Когда ты и Анлодда столкнулись с саксами и ютами, или кем там они были, не знаю. Некоторые вопросы остались без ответа. Первый вопрос: кто же они все-таки – саксы или юты?

Этот Мальчишка поморщился. Похоже, он, как и я, размышлял об этом и кое-что понял про ютов, которые говорили по-эйрски, но которых назвал «собратьями» Куга, сын Калвина, короля Уэссекса.

Артус погрозил Этому Мальчишке пальцем.

– Только не морочь мне голову и не болтай про то, что ты не можешь отличить юта от сакса. Я-то отлично знаю: различия тебе ведомы, ибо тебя учил Мирддин, а Мирддин рядом со мной дольше, чем ты живешь на свете. Правда, в последнее время он как-то отдалился.

Этот Мальчишка сидел напряженный, он словно одеревенел, лицо его побелело.

– Я в самом деле не знаю, государь, – произнес он наконец. – Они были одеты как юты, но один из них говорил по-эйрски.

– По-эйрски? Почему по-эйрски? И почему он заговорил с тобой по-эйрски? Откуда ему было знать, что ты его поймешь?

– Быть может, он знал, что я учился в школе в Дун-Лаогхэйре, государь. Думаю, он потому заговорил со мной по-эйрски, чтобы другие двое не поняли, о чем он говорит, а они вообще молчали все время, потому я и не могу судить – юты они были или саксы. Возможно, Куга прав, государь.

– И что же он сказал?

– Большую часть сказанного я не понял. Ну хотя бы это было почти правдой

– то есть я очень надеялась, что Этот Мальчишка почти ничего не понял. Канастир непонятно говорил не только о том, что я должна была сделать, и что мне только что сделать не удалось, но и о некоторых подробностях отношений брата с сестрой, а мне бы очень не хотелось, чтобы Корс Кант понял хоть слово из тех речей Канастира.

– Что ж… Ладно. Скажи, что ты понял из его слов, Корс Кант?

– Они желали нам зла, государь. Они, несомненно, следовали за нами от самого дворца и только ждали случая, чтобы схватить нас.

– И как же вы поступили с ними?

– Куга прав, государь. Все трое мертвы. Артус погладил чисто выбритый подбородок.

– Вот еще одна загадка, юноша. Как это тебе удалось убить троих вооруженных мужчин, когда я точно знаю: ты никогда не обучался боевым искусствам? Я лично отдал приказ, чтобы тебя не учили этому.

Я замерла. Dux Bellorum самолично распорядился, чтобы Этого Мальчишку не обучали владеть оружием? Интересно, почему?

Этот Мальчишка пялился на Артуса, открывал и закрывал рот. Как он мог убедить Артуса, опытного воина, что он. Корс Кант, убил человека своими руками! Мне было жаль Этого Мальчишку, и я мысленно пожелала ему: «И не пробуй».

– Это не я, – наконец рискнул он. – Это Анлодда. Она их убила.

– Девушка убила трех воинов? – Вид у Артуса был столь же недоверчивый, как если бы Корс Кант поведал ему байку про то, как откуда ни возьмись появился великан и затоптал всех саксов насмерть.

– Да, государь. Она сказала мне… Я зажала рот ладонью, чтобы не крикнуть: «Заткнись же ты!»

– Она сказала, что боевым искусствам ее обучил отец в Харлеке.