Страница 88 из 113
После завтрака меня ждут всякие неприятности по медицинской линии. Во-первых, выясняется, что завтра утром у меня должны взять на анализ желудочный сок, для чего, оказывается, надо глотать какую-то кишку. Кроме того, мне предстоит сдать кучу других анализов.
Нет, отсюда надо удирать как можно быстрее. Пока цел. Вот завтра Дагир все узнает о Павле, и завтра же меня тут не будет. Но для этого уже сегодня мне надо связаться с Москвой.
Придя к такому выводу, я после завтрака отправляюсь не на электрофорез, как мне предписано, а в город.
Не спеша миновав несколько тихих, затененных густыми деревьями улиц курортной зоны, я попадаю на суетливые, шумные, набитые магазинами и учреждениями улицы деловой части города и вскоре, после беглых расспросов, добираюсь до двухэтажного здания городского отдела внутренних дел.
Я знакомлюсь с дежурным, который обо мне знает и на случай моего звонка или прихода уже проинструктирован.
Руководства отдела на месте не оказывается, так что представляться мне некому. Дагира тоже в отделе нет. Ответив на мои вопросы, дежурный в свою очередь вежливо осведомляется, никак не выражая своего отношения к затронутому вопросу:
- Вы, кажется, не должны были к нам приходить?
- Это мы вначале так решили, - отвечаю я. - Не знали, с какой обстановкой столкнемся. Но теперь все стало ясно. Интересующий меня человек в вашем городе не живет. А пришел я вот зачем. Нужна Москва.
И даю номер телефона Кузьмича.
А через несколько минут я уже слышу в трубке его знакомый, сиплый голос.
Сколько уже раз и откуда только, из каких только городов не слышал я в трудные и счастливые минуты этот знакомый, спокойный голос. Он мне выговаривал и ободрял, порой мне здорово доставалось, порой я только успевал сказать "слушаюсь", получая короткий приказ. И уж совсем редко у нас случались обычные разговоры обо всем. Но случались. Кузьмич понимал, что мне порой необходимо хлебнуть порцию кислорода. Но сейчас... Как говорить мне с ним сейчас?
Я в двух словах докладываю Кузьмичу ситуацию, прошу отозвать меня подходящей телеграммой из санатория и разрешить лететь в город, где проживает этот Павел.
- Какой город-то? - сдержанно осведомляется Кузьмич.
- К завтрашнему дню уточним. Сообщу отдельно. Вылет туда разрешите?
- А кому еще прикажешь лететь? Сам вот и лети.
- Как там Откаленко? - через силу спрашиваю я. - Перед моим отъездом он уже шевелил пальцами.
Кузьмич хмыкает в трубку.
- Ему сейчас мозгами надо шевелить, а не пальцами. Пальцы, слава богу, в порядке. А вот...
- Так он вернется к нам?! - бестактно перебиваю я. - Как вы думаете? Возьмете его?
- С нашей стороны возражений нет. Как пожелает.
- Что за вопрос! Конечно, пожелает!
- Тогда все. Что У тебя еще?
- Мои вам звонили? - поколебавшись, все же спрашиваю я.
- А как же! И еще начальник мне тот звонил, из министерства, как его?..
- Меншутин?
- Во-во. Он самый. - Кузьмич неожиданно усмехается. - Жаловался на тебя. Помощь общественности не принимаешь. Не опираешься. И, оказывается, вообще не умеешь работать. Заменить тебя требовал.
- А он вам не объяснил, как надо работать? - весело спрашиваю я.
- Объяснил, как же иначе, - довольно рокочет Кузьмич. - И отчета о проделанной работе тоже потребовал. Словом, вот так. А телеграмма придет тебе завтра утром. Передай дежурному, чтобы сразу сообщил мне, куда ты вылетишь. Ну, будь здоров.
Я вешаю трубку.
И некоторое время нахожусь в каком-то размягченном, счастливом состоянии. Неужели мы с Кузьмичом помирились?
Этот день тянется невозможно долго. Так бывает всегда, когда считаешь часы и минуты, когда тебя гложет нетерпение.
А под вечер в санатории появляется Дагир. Открыто появляется и разыскивает меня. Он тоже позволил себе расшифровку. Мы уходим в дальний конец сада. Здесь сейчас совсем пусто. К вечеру здорово похолодало. По-моему, вот-вот пойдет снег. Здесь это, говорят, тоже случается.
Мы с Дагиром заходим в беседку.
- Ну, так вот, - говорит он. - С утра сижу у вас тут в канцелярии и в архиве. Спина заболела. Курить тоже нельзя.
- Ты вообще-то обедал? - не выдерживаю я.
- Обязательно, - кивает Дагир. - И даже успел еще кое-какие справки навести через Москву.
- Ого! Значит, нашел?
- Обязательно. Имя - Павел. Это верно. А фамилия - Постников. Место жительства - Горький.
- Ну да?
- Конечно. Сам выбирал. Родители у него там. Мать.
- Что значит - сам выбирал?
- О! - Дагир многозначительно поднимает палец. - Вот об этом я и звонил в Москву. Парень-то судимый. По части второй статьи двести шесть.
- Да-а... Злостное хулиганство?
- Обязательно. И еще побег.
- Вот это подарочек, - задумчиво говорю я. - А Вера бедная ничего, конечно, не знала. Ну что ж. Завтра лечу в Горький.
Глава IX
В ГОСТЯХ У ТЕНИ
В Горьком все белым-бело от снега и царит собачий холод. Семнадцать градусов ниже нуля. Если учесть, что всего три или четыре часа назад в Тепловодске температура была плюс пять, то перепад получается существенный. А тут еще метель, которая закрутила, не успел наш самолет приземлиться. И нам еще повезло, мы, оказывается, попали в "окно" между двумя метелями. Только поэтому Горький нас и принял, а все самолеты до нас и, видимо, еще долго после нас будут отсылаться бог знает в какие города.
Да и наш полет был не из самых спокойных, особенно в конце. Самолет швыряло из стороны в сторону как щепку среди темных, рваных туч. Кроме того, он поминутно куда-то проваливался с такой стремительностью, что у самых стойких тошнота подступала к горлу и мутилось в голове.
Из самолета по вздрагивающему трапу мы спускаемся медленно и осторожно, чувствуя необычную слабость в ногах и легкое головокружение. И тут же нас захлестывает ледяной ветер такой силы, что мы судорожно хватаемся за перильца трапа. От такого ветра да еще и мороза мой плащ спасти не в состоянии. Ну, мог ли я подумать, что меня вдруг занесет сюда?!
Слава богу, здесь меня тоже встречают. Дагир вчера вечером связался по телефону с Москвой. А Кузьмич двинул сообщение дальше. Наши товарищи всюду привыкли не только сами колесить по стране, но и встречать гостей со всех концов. Одним словом, уголовный розыск. Разве есть более мобильная и динамичная сила?