Страница 6 из 113
После такого неутешительного вывода настроение у меня окончательно портится.
Троллейбус катится по длинной, плохо освещенной улице. Вот и моя остановка. Я выскакиваю на обледенелый тротуар. Больница совсем недалеко. Огромные белые корпуса ее с освещенными окнами в глубине темного сада кажутся океанскими пароходами.
В шумном, просторном вестибюле - в этот час разрешены свидания, и все "ходячие" больные спустились вниз - я сдаю пальто гардеробщице и, прихватив кулек с апельсинами, приготовленными еще с утра, поднимаюсь на третий этаж. В больницах, слава богу, перестали выдавать посетителям халаты, за которыми была вечная очередь.
Иду по длинному, чистому коридору мимо палат, процедурных кабинетов, небольшой, аккуратной столовой, отделенной от коридора стеклянной стенкой, беленького столика дежурной сестры.
Палата Игоря в самом конце коридора. Она всего на двоих. Соседа Игоря я заметил внизу, в вестибюле. Это молодой, застенчивый парень, студент журналистского факультета по имени Элисбар. Он почти одного роста со мной, но невозможно тощ.
Я, между прочим, привык обращать внимание на рост, потому что мой собственный то радует меня, то огорчает. Метр восемьдесят девять, вот ведь как вымахал. Отец уверяет, что это выскочил ген моего прадеда с его стороны, который, единственный из четырех известных нам поколений нашего рода, отличался таким же ростом. Никогда невозможно предсказать и даже ожидать, какой ген в тебе проявится и к чему это приведет. Полезно, однако, изучать семейную генеалогию, что там ни говори. Это, мне кажется, отнюдь не только аристократические причуды. А мы почему-то занимаемся этим применительно к собакам, ну, и, кажется, еще лошадям. Здесь мы видим очевидную пользу и даже научный смысл.
Игоря я застаю одного. Он смотрит телепередачу. В проходе между кроватями, на тумбочке, удобно разместился переносной телевизор "Юность". Прошлый раз я этой роскоши в палате не заметил.
- Элисбару приволокли его любвеобильные старики, - здороваясь, с усмешкой поясняет Игорь. - Чтобы ребенку было нескучно в компании с таким типом, как я.
- Может быть, ты стал занудой или ипохондриком? - бодро осведомляюсь я, даже слишком бодро, пожалуй.
- Эх, старик, - вздыхает Игорь. - Тут и не тем станешь. Гляди.
Он слегка откидывает одеяло и указывает на правую руку. С мучительным напряжением Игорь пытается пошевелить пальцами, но они лишь еле заметно вздрагивают, бледные, тонкие, совсем не его пальцы.
- Видал? - с отчаянием спрашивает он. - И говорят, так останется. Перебит какой-то нерв.
- Это еще сто раз надо проверить, - возражаю я. - Мало ли что говорят. Мне, например, отец рассказывал про одного профессора. За светило держали. Так вот он одной больной заявил, что у нее на ноге гангрена и в опасности вторая, и чуть эту ногу ей не отхватил. А то была простая трофическая язва, которую вполне можно лечить. Представляешь? А тебя небось еще ни один профессор-консультант не смотрел. Так что ничему пока не верь. И выкинь из головы всякие глупые мысли. Выкинь! Я к тебе такого специалиста приволоку, который тебе не только пальцы, но и голову починит, если надо.
Я говорю убежденно, с апломбом, пристроившись на постели в ногах у Игоря, и очищаю ему апельсин.
Но Игорь как будто не слышит меня и ведет спор с кем-то другим, может быть с самим собой.
- Куда я буду годиться? Куда я пойду? В юрисконсульты? Мне моя работа нужна! Я же не могу без нее, что они, не понимают?!
- Ты погоди паниковать, - сурово говорю я. - Что-то я тебя не узнаю.
- Паниковать? - Игорь смотрит на меня с раздражением и вызовом. - Я могу глупость совершить, просчет, могу на нож, на пулю нарваться. Но я не буду паниковать, не умею, понял? - Он стискивает зубы и цедит, глядя куда-то в пространство: - Я им докажу, что они врут. Сам докажу. Без твоих специалистов. Увидишь.
- Это другой разговор, - соглашаюсь я. - Но все-таки мой старик тебя посмотрит. Он сказал. Из чистого любопытства.
- Слушай, - Игорь неожиданно переходит на другое и даже приподнимается на локте. - Кто сейчас той группой занимается, Кольки Быка? Они вот-вот на преступление пойдут.
- Валя Денисов будет заниматься.
- А почему не ты?
- Другое дело возникло.
- Эх, жаль. Валька, он - ну, как бы сказать? - слишком спокоен, что ли. А тут, старик, надо поволноваться. Понимаешь, в группе этой появился один паренек. Они его Витька Заика прозвали. Он случаен там. Его надо в первую очередь спасти, а уже через него... Ты понимаешь? Он, между прочим, книги любит. Читает прямо запоем.
- Кто книги читает запоем, тот на преступление не пойдет, - убежденно говорю я.
- А если характера не хватает сопротивляться? Если насели на него и грозят? Все не так просто в этой жизни, старик. Не так просто.
Игорь вздыхает и откидывается на подушку.
Некоторое время мы молчим.
Я гадаю, о чем он сейчас думает. Об этом любителе книг Витьке Заике, о своей перебитой ножом руке или о своих семейных делах, вконец разлаженных, запутанных и трудных. Нет, не вернется он к Алле, не вернется. И я ловлю себя на том, что одобряю это. Потом меня вдруг посещает запоздалое сожаление, что Кузьмич взял у меня дело по той группе. Игорь снова заразил меня своими заботами и мыслями о ней.
Тогда я рассказываю Игорю о сегодняшнем происшествии на стройке, и мы принимаемся обсуждать его.
- Если она была там с кем-то, самоубийство исключается, - категорически объявляет Игорь. - Ищи убийцу.
- Да, скорей всего, - соглашаюсь я. - Но вот мотив... Кольцо и часы не взяты. Выходит, ограбление исключается. Насилие, судя по всему, тоже. Остается ревность, месть...
- Ты забываешь, что исчезла сумочка.
- Да, но...
В этот момент в палату заходит Элисбар, и я, умолкнув на полуслове, здороваюсь с ним. Затем начинается общий разговор, в просторечии - треп, о последних футбольных играх чемпионата страны и о "дубле", который сделали ереванцы, о хоккее и неожиданном успехе "Крылышек", о чертовой погоде, о болезнях и больницах и снова о хоккее.
Элисбар когда говорит, то страшно смущается, и мы над ним добродушно подтруниваем, уверяя, что журналисту смущаться нельзя, ему придется брать интервью и беседовать, может быть, с президентами и министрами, а он робеет в присутствии двух сыщиков.