Близко-далеко

– Я в этом не сомневаюсь, – подтвердил Петров. – Весь вопрос лишь в сроке и в цене, которую нам придется заплатить за победу.

Несколько мгновений в комнате царило молчание. Затем Петров сказал:

– Если позволите, товарищ Макгрегор, я хотел бы задать вам вопрос, который меня уже давно интересует. Можете ли вы мне объяснить, почему Британская компартия до сих пор не стала массовой партией английского пролетариата? Ведь ей от роду больше двадцати лет. Неужели молодое поколение английских рабочих смотрит на мир так, как смотрели старики, выросшие еще в эпоху английского «процветания»? Неужели из его среды не поднимаются новые люди, новые вожди, понимающие истинную правду истории?

Макгрегор набил табаком свою трубку, закурил и затем начал:

– Вы спрашиваете, не выдвигает ли молодое поколение английских рабочих новых людей, понимающих, что вне коммунизма для трудящихся не может быть освобождения. Несомненно, такой процесс идет, но… но темпы этого процесса довольно медленные… Господствующий класс Англии все еще обладает большим искусством по части «приручения» пролетариата…

– В общей форме, – перебил Макгрегора Петров, – я и раньше слышал об особом умении английской буржуазии воздействовать на пролетариат. Но в чем конкретно это выражается?

– Конкретно? – повторил Макгрегор. – Прежде всего в культе традиций. Вот пример: в 1605 году произошел «пороховой заговор»; католические противники короля Якова Первого решили взорвать парламент в день его открытия. Вместе с парламентом должен был погибнуть и присутствовавший на заседании король. Во главе заговора стоял офицер Гай Фокс. Он спрятал в подвалах парламента бочки с порохом, которые в условленный момент должны были взлететь на воздух. Но заговор был открыт, и Гай Фокс заплатил за свою попытку жизнью. С тех пор прошло больше трех веков, но и сейчас перед началом каждой сессии стража с фонарями в руках спускается в подвалы парламента и смотрит, нет ли там бочек с порохом… Смешно? Конечно, смешно! И вместе с тем не смешно. Для чего это делается? Для поддержания культа традиций! Культ традиций очень полезен господствующему классу. На нем держится много реакционного, что давно следовало бы вывезти на свалку. Вот вам еще один пример. Знаете ли вы, что генеральные секретари тред-юнионов – английских профсоюзов – несменяемы?

– То есть как – несменяемы? – не понял Петров.

– А так! Если профсоюзный лидер однажды избран на должность генерального секретаря, этот пост сохраняется за ним пожизненно.

– Но ведь это же чепуха! – воскликнул Петров. – Ну, а как быть, если генеральный секретарь не справился со своей работой? Если он переродился, стал бюрократом?

– Как быть? – усмехнулся Макгрегор. – В таком случае английские рабочие ворчат и ждут. Ждут, пока генеральный секретарь не выслужит пенсии, не уйдет в отставку по болезни или не умрет.

– Да-а-а… – протянул Петров. – Порядки, прямо скажем, странные!

– Согласен с вами: странные порядки, – подтвердил Макгрегор. – Но откуда они? Опять-таки оттуда же: традиции! Сила традиций способствует тому, чтобы молодое поколение английских рабочих не слишком отрывалось от взглядов и настроений своих отцов.

Макгрегор встал и зашагал по комнате.

– Далее… Искусство английской буржуазии воздействовать на пролетариат выражается и в поддержании культа компромисса. Вот уже почти полтора века, как ее основной тактический маневр – это небольшая уступка массам за пять минут до революционного взрыва. Конечно, уступки минимальные, но все же такие, которые могут предупредить взрыв. Так было в дни борьбы за избирательную реформу в начале прошлого века, так было в эпоху чартизма и во многих других случаях. Отсюда же идет и политика «подкармливания» верхушки пролетариата за счет колониальных и иных сверхприбылей, которую систематически проводит наша буржуазия… Впрочем, об этом уже много писали Маркс и Ленин.

– Да, о системе «подкармливания» я слышал не раз, – подтвердил Петров.

– Что же касается формирования новых, молодых вождей, – с волнением заговорил Макгрегор, – то, знаете ли, я лучше расскажу вам о том, как буржуазия обезглавливает английский пролетариат. О, конечно, она не рубит головы рабочим лидерам! Это имело бы как раз обратный результат. Не действует она и по-американски: получи пачку долларов – и дело с концом. Это было бы слишком грубо и примитивно. Английская буржуазия поступает гораздо тоньше, но именно поэтому ее метод гораздо опаснее.

– Что же это за дьявольский метод? – нетерпеливо перебил Петров.

– Расскажу, – отвечал Макгрегор, – но для этого я должен буду несколько злоупотребить вашим терпением… Итак, допустим, что в каком-нибудь провинциальном городе начинает выдвигаться способный руководитель тред-юнионов. Местные лидеры буржуазии – консерваторы и либералы – обращают на него внимание. Его приглашают выступить на каком-нибудь местном празднестве. Его просят прочитать несколько лекций о профсоюзном движении в местном «колледже для повышения образования». Его включают в комитет по раздаче спортивных премий. Ему заказывают статью для местной газеты по какому-нибудь животрепещущему вопросу. Его жену местные дамы приглашают к себе на чай, а потом вводят в совет какого-нибудь благотворительного учреждения. О нем говорят в местных руководящих кругах: «Да, конечно, он социалист, но человек разумный и достойный уважения; он далеко пойдет». К популярности присоединяются некоторые материальные блага: тред-юнионистскому лидеру предоставляется возможность на льготных условиях приобрести для себя коттедж; за лекции и статьи ему платят гонорар. На ближайших выборах он проходит в члены муниципалитета от лейбористской партии. Это еще больше сближает его с кругами местной буржуазии. Несколько лет жизни в такой атмосфере, несколько лет такой школы постепенного «обволакивания» – и профсоюзный лидер начинает «приручаться». Теперь ему начинает казаться, что мир не так уж плох, что тред-юнионы и парламент – это, в сущности, все, что требуется трудящимся для достижения всех стоящих перед ними целей. Ведь он не марксист! А те теории, которые он иногда слышит, толкают его как раз в сторону таких взглядов… Допустим далее, что местный тред-юнионистский лидер в порядке продвижения по профсоюзной лестнице попадет в крупный промышленный центр. Здесь он вторично проходит школу буржуазного «обволакивания», но уже на более высоком и более опасном уровне – ведь тут и люди покрупнее, и соблазнов больше, и возможности хорошо устроиться шире… Допустим, наконец, что еще через несколько лет такой, как у вас говорят, «выдвиженец» попадает в Лондон в качестве депутата парламента или члена центрального правления своего союза. В столице он проходит школу «обволакивания» в третий раз – уже на самом высоком и самом опасном уровне. Так скажите, пожалуйста, многие ли рабочие лидеры могут безнаказанно перенести эту многолетнюю бомбардировку буржуазными идеями, обычаями, традициями, вкусами, соблазнами? В особенности с учетом того, что такая бомбардировка не встречает противодействия в революционно-марксистском мировоззрении, которого у них нет!

Макгрегор все больше волновался и все больше курил.

– Наши зарубежные товарищи, – продолжал он, – нередко представляют себе всех лейбористских и тред-юнионистских лидеров как сознательных предателей дела трудящихся. Это слишком примитивно! Конечно, среди них иногда попадаются законченные негодяи, которые продались буржуазии за деньги и милости. Но их не так-то много, и борьба с ними сравнительно легка… Есть лидеры иного типа: субъективно это честные люди, и по мере своего ограниченного разумения они стараются служить интересам пролетариата; объективно же это вредные люди, так как их разумение не марксистско-ленинское, а оппортунистическое, толкающее на гнилые компромиссы с буржуазией. Таких лидеров большинство. Они нередко пользуются крупным влиянием на рабочих, и борьба с ними значительно труднее, чем с открытыми изменниками делу пролетариата. Характерным представителем этого типа лидеров является, между прочим, и отец нашей маленькой Люсиль, Маклин. Выходец из кругов демократической интеллигенции, он с большим трудом – не хватало средств! – стал гидроинженером и, вероятно, так и остался бы навсегда незаметным работником в своей области, если бы не ударился в политику. А как только он стал играть видную роль в шотландской лейбористской верхушке, щупальца буржуазного «обволакивания» протянулись к нему. В результате он сделал хорошую карьеру как инженер и сейчас находится в генеральских чинах. Он, конечно, оппортунист, но считает себя левым лейбористом. Я знаю его по Шотландии. Вы сами увидите его в Каире.