Страница 9 из 92
– Люк, – подхватил второй, выходя к костру.
Даже голоса их были похожи.
Мы невежливо промолчали, все еще ошеломленные их появлением и видом. Но Зернов вовремя исправил нашу бестактность, тут же представив нас тоже по именам. Охотники переглянулись – видимо, наши имена несколько удивили их, – но никаких замечаний не сделали. Оба продолжали стоять, выжидательно нас оглядывая.
– Присаживайтесь, – повторил Зернов, – птица ваша, но мы ее уже наполовину поджарили. Только соли нет и скипятить воды не в чем.
– Кто же уходит на охоту без котелка и без соли? – ухмыльнулся Люк и тут же умолк, встретив осуждающий взгляд брата.
Тот, по-видимому, был старшим.
– Сейчас принесем все, что надо, – сказал он. – А на Люка не сердитесь: он еще маленький – восемнадцати нет.
И оба исчезли в сумерках так же внезапно, как появились.
– Интересное кино, – ввернул было Толька, но мы не откликнулись: для впечатлений и выводов еще не пришло время.
Однако и сейчас было ясно, что парни славные и симпатичные и что робинзонада наша подходит к концу. Через несколько минут оба вернулись без колчанов и луков, но зато с котелком, глиняными кружками, баночкой с солью и большим караваем хлеба. Только теперь мы догадались, что они пришли со стороны реки, где, вероятно, оставили лодку. Впоследствии оказалось, что мы не ошиблись.
Разговор начался испытующе и осторожно, как на дипломатическом приеме, когда любопытство сдержанно, а вежливость лаконична.
– Как охота? – спросил Джемс.
– Точнее, рыбная ловля, – поправил с любезной улыбкой Зернов.
– Кто же едет ловить рыбу в такую даль, когда ее у любого берега не выловишь? – опять ухмыльнулся Люк и опять был остановлен молчаливо предупреждающим взглядом брата.
– Здесь рыба непуганая, – заметил Джемс как бы вскользь, – но я думал, что вы охотились.
– На нас охотились, – сказал Мартин.
– Кто?
– Сначала кошки, потом муравьи.
– Где?
Мартин вместо ответа указал на противоположный берег реки.
– Вы были в восточном лесу?
Джемс даже вскочил с места, впрочем, так же бесшумно, как подошел: не хрустнула ни одна веточка сушняка для костра – сушняка, разбросанного нами вокруг и служившего вместо скамеек. Видимо, Джемс даже бессознательно рассчитывал каждое свое движение. Что-то не современное, не от спортивного тренинга, а дикое, неотделимое от природы, что-то от героев Арсеньева или Купера было в этом рослом меднокожем блондине.
– Вы не могли пройти этот лес, – прибавил он недоверчиво.
– Прошли, как видите, – сказал Мартин.
– С каким оружием?
Мы засмеялись. Мартин поиграл своим ножом.
– И все?
– Увы.
Братья переглянулись по-прежнему настороженно и недоверчиво.
– Вы не переодетые «быки». «Быкам» здесь делать нечего, – раздумчиво, словно рассуждая сам с собой, проговорил Джемс, – да «быки» бы и не стали жарить птицу на вертеле.
– Может быть, они «оттуда»? – спросил Люк брата, многозначительно подчеркнув слово «оттуда».
Джемс предостерегающе сжал ему руку и, помолчав, прибавил:
– «Оттуда» за последние два года побегов не было.
Смутная догадка осенила меня.
– Вы имеете в виду лагерь?
– Какой лагерь?
– Ну, шахты или рудники на той стороне. – Я указал на реку.
– Майн-Сити?
– Не знаю, как это называется, но, по-моему, это ад. Даже хуже, если только может быть хуже. – И я рассказал о расправе за колючей проволокой.
– Так всегда кончается, – не удивился Джемс. – Автоматы только у них, да и стрелять не всякий сумеет. Поэтому оттуда и не убегают. Три года назад бежал Прист. Но ему повезло: он спрятался в кусках угля и спрыгнул в реку, когда переезжали мост. Теперь мост охраняют.
Он говорил по-английски чисто, но как-то иначе, чем Мартин. Должно быть, Мартин тоже это заметил, потому что спросил:
– Ты канадец?
– Не понимаю, – сказал Джемс.
– А что непонятно? Из Монреаля или Оттавы?
Братья опять переглянулись, на этот раз без всякой настороженности: они действительно не понимали Мартина.
– Вы говорите как-то странно, не по-нашему, – произнес Джемс, и снова нотка недоверия прозвучала в его словах. – Я думал, что вы просто дикие, как и мы.
– А мы действительно дикие, – подтвердил Зернов дружелюбно и доверительно.
Я понял его. Он разрушал стену между ними и нами, созданную неосторожным вопросом Мартина.
– Ну конечно, – доверчиво откликнулся Люк, – не «быки» и не «воскресшие». По одежде видно. Да и кто, кроме нас, по реке шатается.
Но Джемс был более осторожен. Он еще не верил, он проверял.
– Давно из города? – спросил он.
Теперь переглянулись мы. Вопрос был точен, и такой же требовался ответ. Любая ошибка могла порвать тонюсенькую ниточку взаимного доверия, которая одна могла привести нас в чужой и неведомый мир.
К счастью, закипела вода в котелке, и Джемс, не дожидаясь ответа, начал приготовлять незнакомое нам питье. Он не засыпал в котелок ни чая, ни кофе, а просто вылил туда половину принесенной им бутылки. Вкусно запахло подогретым виноградным вином.
– Грог, – сказал Люк. – Отец привозит вино из города. А на будущий год, если виноград уродится, начнем сами давить.
«Должно быть, фермеры», – подумал я, но догадки не высказал. И хотя жареный глухарь и кипящий грог еще теснее связали нас, необъяснимое все-таки оставалось необъяснимым. И для них, и для нас. Надо было открываться и открывать.
Начал Джемс: в его присутствии Люк, по-видимому, всегда был второй скрипкой.
– Почему вы не одинаково говорите по-английски? Один лучше, другой хуже. Может быть, вы французы?
За доску предстоявшей шахматной партии сел Зернов. В молчаливом единодушии мы предоставили ему это право.
– Мартин – американец, а мы трое – русские.
– Русские? – удивился Люк. – Нет такого сектора в городе.
Джемс поморщился.
– Замолчи, – привычно одернул он брата. – Есть русский арондисман во французском секторе.
– Вроде Гарлема?
– Меньше.
Люк удовлетворился ответом, а мы недоумевали. Город без имени. Русский арондисман. Гарлем. Оба не знают, что такое «канадец», не слыхали ни о Монреале, ни об Оттаве. Требовался географический гамбит, и Зернов рискнул: