Страница 29 из 33
"Значит, я не могу... хоть несколько дней..."
"Побыть здесь, у меня? О, дорогой мой Аппашер, конечно, конечно! .. Для такого друга я... Ну как же! Послушай... ты уж меня извини, но как быть с собакой?"
Такой ответ смутил Аппашера. И он решил воззвать к чувствам этого человека:
"Ведь ты плакал, маэстро, плакал совсем еще недавно, там, на кладбище, произнося надгробную речь перед тем, как меня засыпали землей... Помнишь? Думаешь, я не слышал, как ты всхлипывал?
Слышал".
"О, дорогой мой, не говори... у меня тут такая боль (и он поднес руку к груди) ... О боже, кажется, Блитц! .."
И действительно, из-за двери донеслось глухое, предупреждающее рычание.
"Подожди, дорогой, я только зайду успокою эту несносную тварь... Одну только минуточку, дорогой".
Он, как угорь, быстро скользнул в квартиру, захлопнул за собой дверь, хорошенько запер ее на засов. И все стихло.
Аппашер подождал несколько минут, потом шепотом позвал: "Тамбурлани, Тамбурлани". Из-за двери никто не отозвался. Тогда он легонько постучал костяшками пальцев. Ответом ему была полная тишина.
Ночь все тянулась. Аппашер решил попытать счастья у Джанны - девицы доброй души и легкого поведения, с которой он не раз проводил время. Джанна занимала две комнатушки в старом, густонаселенном доме далеко от центра. Когда он туда добрался, был уже четвертый час. К счастью, как это нередко бывает в таких муравейниках, дверь подъезда была не заперта. Аппашер с трудом вскарабкался на шестой этаж - он так устал от кружения по городу.
На площадке он и в темноте без труда отыскал нужную дверь. Тихонько постучал. Пришлось постучать еще и еще, прежде чем за дверью послышались какие-то признаки жизни. Наконец до него донесся заспанный женский голос:
"Кто там? Кого это принесло в такое время?"
"Ты одна? Открой... это я, Тони".
"В такое время? - повторила она без особого восторга, но со свойственной ей тихой покорностью. - Подожди... я сей час".
Послышалось ленивое шарканье, щелкнул выключатель, повернулся ключ. И со словами: "Чего это ты в такую пору?" - Джанна открыла дверь и хотела тут же убежать в постель - пусть сам за собой запирает, - но ее поразил странный вид Аппашера, Она ошарашенно оглядела его, и только теперь сквозь пелену сна до ее сознания дошла явь.
"Но ты... Но ты... Но ты..."
Она хотела сказать: но ты же умер, теперь я точно помню. Однако на это у нее не хватило смелости, и она попятилась, выставив перед собой руки Ц на случай, если он вздумает приблизиться.
"Но ты... Но ты... - И тут из ее горла вырвался крик. - Уходи!.. Ради бога, уходи!" - заклинала она его с выта ращенными от ужаса глазами. А он все пытался ей объяснить:
"Прошу тебя, Джанна... Мне бы только немного отдохнуть".
"Нет-нет, уходи! И не думай даже. Ты с ума меня сведешь. Уходи! Уходи! Ты хочешь весь дом поднять на ноги?"
Поскольку Аппашер не двигался с места, девушка, не спуская с него глаз, стала торопливо шарить руками на ко моде; под руку подвернулись ножницы.
"Я ухожу, ухожу", - сказал Аппашер растерянно, но она со смелостью отчаяния уже приставила это нелепое оружие к его груди: оба острия, не встретив на своем пути никакого сопротивления, легко вошли в грудь призрака.
"Ой, Тони, прости, я не хотела!" - закричала девушка в испуге.
"Нет-нет... Как щекотно! - истерически захихикал он. - Пожалуйста, перестань. Ой-ой, щекотно!" И стал хохотать как сумасшедший.
Снаружи, во дворе, с треском распахнулось окно и кто-то сердито заорал: "Что там происходит?
Уже без малого четы ре! Безобразие какое, черт побери!"
Но Аппашер со скоростью ветра уже несся прочь.
К кому бы еще обратиться? К настоятелю церкви Сан Калисто, что за городскими воротами? К этому милейшему до ну Раймондо, старому товарищу по гимназии, соборовавшему его на смертном одре?
"Изыди, изыди, исчадие ада", - такими словами встретил пришедшего к нему скрипача почтенный пастырь.
"Ты не узнал меня? Я - Аппашер... Дон Раймондо, позволь мне спрятаться где-нибудь здесь. Скоро рассвет. Ни одна собака не дает мне приюта... Друзья от меня отреклись. Может, хоть ты..."
"Я не знаю, кто ты такой, - ответил священник уныло и высокопарно.Ц Может, ты дьявол или оптический обман, не знаю. Но если ты действительно Аппашер, тогда входи, вот тебе моя постель, ложись, отдыхай..."
"Спасибо, спасибо, дон Раймондо, я знал..."
"Пусть тебя не тревожит, - продолжал священник притворно елейным тоном,Ц что я уже на заметке у епископа... Пусть тебя не смущает, нет-нет, что твое присутствие может обернуться для меня серьезными неприятностями... Короче говоря, обо мне не беспокойся. Если тебя послали сюда, чтобы окончательно меня погубить, что ж, да свершится воля господня!.. Но что ты делаешь? ты уже уходишь?"
Вот почему привидения - если какая-нибудь злосчастная душа и вздумает задержаться на земле - не хотят поселяться с нами и прячутся в пустующих домах, среди развалин старинных башен, в забытых богом и людьми лесных часовнях или на одиноких скалах, постепенно разрушающихся под ударами морских волн.
Тщетные меры предосторожности
Против мошенников
Лео Бусси, тридцатилетний торговый агент, вошел в филиал No 7 Национального кредитного банка, чтобы получить деньги по чеку на предъявителя - всего 4000 (четыре тысячи) лир.
В зале не было окошечек, а тянулся длинный барьер, за которым сидели служащие.
"Что вам угодно?" - любезно спросил один из них.
"Мне надо получить деньги по чеку".
"Пожалуйста, - сказал служащий и, взяв чек в руки, внимательно изучил его с обеих сторон. Потом сказал: - Пройдите, пожалуйста, туда, к моему коллеге".
Коллеге было лет пятьдесят. Он долго разглядывал чек, поворачивая его так и эдак, покашлял, внимательно посмотрел поверх очков в лицо клиента, потом еще раз на чек и опять на Бусси, словно рассчитывал обнаружить в них какое то сходство, и наконец изрек:
"У вас здесь текущий счет?"
"Нет", - ответил Бусси.
"Удостоверение личности имеется?"
Бусси протянул ему свой паспорт. Служащий взял его, унес к своему столу, ел, перелистал все странички и начал выписывать в какой-то бланк номер паспорта, дату выдачи и так далее. Вдруг он замер, поправил очки и пожевал губами.
"Что-нибудь не так?" - спросил Бусси, и ему стало не по себе: похоже, его приняли за гангстера.
"Ничего, ничего", - ответил тот, непонятно улыбаясь. С этими словами он взял паспорт и направился за консультацией к заведующему, который сидел за большим столом в глубине помещения.
Они о чем-то посовещались, то и дело поглядывая на клиента. Наконец служащий вернулся.
"Вы впервые пользуетесь услугами нашего банка?" - спросил он.
"Да, впервые. Может, у меня там не все в порядке?"
"Ничего, ничего", - повторил служащий с той же улыбочкой. Затем он заполнил расходный бланк, дал его клиенту подписать, взял бланк обратно, открыл паспорт и стал сличать подписи. Тут у него, очевидно, возникли какие-то новые сомнения, и он вторично отправился советоваться с заведующим.
С того места, где стоял Бусси, слов их было не разобрать. (Сколько возни из-за каких-то четырех тысяч лир! - думал он. - А если бы мне надо было получить сто тысяч?)
Наконец служащий с божьей помощью во всем разобрался и вернулся к барьеру, пожалуй, даже разочарованный тем, что у него нет больше повода для дальнейших расследований.
"Теперь все. Можете пройти в кассу", - сказал он и вместе с паспортом вручил ему талончик с номером.
Когда подошла его очередь, Бусси протянул этот талончик в окошко кассы. Кассир, тучный мужчина с властным лицом, внимательно повертел в руках чек, заглянул в квитанцию, посмотрел на Бусси и снова на чек - казалось, он тоже пытается найти какое-то загадочное сходство между банковским чеком и живым человеком - и наконец пробил листок специальным компостером, затем еще раз внимательно рассмотрел бумажку и положил ее в стоящий сбоку ящичек. После чего он, почти священнодействуя, извлек из стола банкноты, профессиональным жестом пропустил их с хрустом между пальцами - одна, две, три, четыре ассигнации по 10 000 (десять тысяч) лир - и передал их клиенту.