Детская

Мужчина даже не улыбнулся в ответ, наоборот, прищурился и слегка придержал женщину за локоть. Оба снова выходят в смог. Даже их одежда сзади примята одинаково. Точно они уже десять лет прожили, опираясь на одну и ту же поддерживавшую их перекладину…

Четвертая остановка на электричке, а там совсем близко – несколько минут на такси. Обычно он ездит автобусом, но сегодня, естественно, можно позволить себе такую роскошь. Дом мужчины действительно существует. Это обычный крупноблочный дом в так называемой пригородной зоне, разбитой на аккуратные участки. Даже цветом крыши он не отличается от соседних строений. Крыша железная, зеленого цвета, той же краской выкрашены и водосточные трубы. Но женщина не видит сейчас ничего, кроме того, что это реальный дом. Ей вполне достаточно, что дом существует.

Мужчина и женщина снова сидят за столом и теперь пьют чай. Стол другой формы, чем в ресторане, но такой же шаткий, и женщина, скомкав пустую пачку сигарет, подкладывает ее под одну из ножек.

– Что сейчас делают дети?

– Который час? – Мужчина смотрит на ручные часы и слегка задумывается. – Сейчас они, вооружившись, охотятся.

Женщина смеется и, откинувшись на спинку стула, поправляет волосы. Потом вдруг, пораженная неуютностью комнаты, говорит:

– Вы действительно совсем, совсем одиноки.

Мужчина оценивающе смотрит на женщину – ее участие вызывает у него теплое чувство.

– Откровенно говоря, я бы не хотел снова возвращаться к картотеке брачной конторы. Дети, между прочим, очень ловко охотятся.

– Какая же сегодня добыча – большая, маленькая?

– Огромный динозавр – это определенно.

– А дракон-оборотень их не удивит?

– Я много рассказывал им о вас.

– Я тоже буду послушным ребенком.

Женщина поднимает чашку чаю на уровень глаз, будто хочет чокнуться, то же делает и мужчина, но в их движениях все еще чувствуется некоторая скованность. Может быть, оттого, что беззаботное веселье не соответствует их возрасту.

– Но мои дети ужасно впечатлительные и поэтому…

– Разумеется, – быстро соглашается женщина. – Сегодня я зашла на минутку. И уже собираюсь откланяться… Все должно идти своим чередом… Чтобы подготовиться к встрече со мной, детям потребуется время.

– Нет, давайте лучше спросим самих детей. Если они ответят, что времени им не потребуется, то нет нужды тянуть понапрасну.

– Да, конечно. – Женщина покраснела так, что на глаза навернулись слезы. – Ну что ж, спросите их. Если они проголодались, я могу приготовить еду.

– Нет, есть им еще рано.

– Что же я должна делать?…

Женщина покраснела еще сильнее, но мужчина, казалось, не обратил на это никакого внимания. И, наклонившись к чашке и громко прихлебывая, сказал:

– Ладно, спросим их сейчас же… Вот только допьем чай и спросим…

И оба, точно птицы, уткнувшись в кормушку, сосредоточенно пьют чай.

Неожиданно мужчина встает, вытирая губы тыльной стороной ладони. Женщина, поднявшаяся за ним, явно растеряна. Мужчина идет впереди, вслед – женщина.

– Это кухня.

– Ага.

– Вот здесь ванная.

Открыв дверь, мужчина входит в ванную комнату, выложенную кафелем; женщина покорно следует за ним.

Войдя, она замирает. И неудивительно. В ванной часть кафеля на полу снята, и круто вниз уходит грубо сколоченная деревянная лестница.

Женщина принужденно улыбается, надеясь на ответную улыбку ободрения. Но мужчина не улыбается. В самом деле, настоящая шутка производит большее впечатление, если при этом сохраняют серьезность.

– Зажгите свет и прикройте, пожалуйста, дверь.

Когда она прикрыла за собой дверь, то почувствовала, будто ей заложило уши. Нет, уши ей не заложило, просто сразу наступила гробовая тишина. Кромка двери обита толстым войлоком.

– Там, внизу, детская.

Женщину удержал, возможно, тон, каким это было сказано. Тон, каким мужчина произнес: «Детская»… Неуловимо загадочный, теплый и в то же время искренний и торжественный… Видимо, пока тревожиться нечего. Не исключено, что каждый дом имеет свою вот такую детскую. И она просто не в курсе дела – возможно, именно такой и должна быть настоящая детская.

Мужчина спускается до середины лестницы и спокойно, без всяких колебаний, протягивает женщине руку.

– Осторожно голову.

В конце лестницы – еще одна дверь. Вся обитая войлоком, мохнатая, как шкура животного, толстая дверь. Массивный засов. Мужчина отодвигает его и открывает дверь.

И сразу же бросаются в глаза мрачные зеленые волны… Колышущиеся темно-зеленые полосы света. Потом слышится шуршащий звук, точно по песку морского побережья тащат телеграфный столб.

– Джунгли каменноугольного периода, – слышит она шепот мужчины. – Может быть, этот звук издает ползущий динозавр?

– Какие огромные джунгли, а?

– Это только кажется, эффект достигнут с помощью полупрозрачных экранов и светотени. Поэтому к ним неприменимо понятие «огромный» в прямом смысле слова.

– Если присмотреться, видны даже кедры.

– А вон там есть и болото. Смотрите, на его поверхности поблескивает вода.

– И какая духота.

– Большая часть моих заработков ушла на эту комнату… Давайте пройдем сюда.

Неожиданно раздается вой какого-то зверя.

– Что это?

– Аргозавр. Один из видов хищных динозавров.

– Как же удалось?…

– Магнитофонная лента. Звукозапись. Конечно, по правде говоря, никому не известно, каким голосом выл динозавр. Сейчас среди сохранившихся пресмыкающихся есть ящерица-крикунья, но ее крик не имеет ничего общего с ревом дикого зверя. Он похож скорее на лягушачье кваканье. Но педагогический эффект важнее правды. В кино и телевизоре голоса чудовищ соответствуют их размерам. То, что вы сейчас слышали, записано с телевизора… О-о, по этой дороге дальше не пройти. Она проецируется на стену… Идите сюда.

– Где же дети?

– Сейчас они выскочат откуда-нибудь. Привыкли нападать неожиданно.

– Ага…

Это произошло в тот момент, когда женщина кивнула. Ветви огромного кедра слева от нее, за которым ничего не было видно, неожиданно раздвинулись, показалось ярко-голубое небо и оттуда – просто непонятно, каким чудом они там удерживались, – выглянули двое детей.