Одно другого интересней

— Мы как раз… — начал Горошек. Но Ика не дала ему договорить.

— Во-первых, — начала она, — нам было без вас очень грустно. Мы, конечно, не любим всяких нежностей, и сладких слов. Верно, Горошек?

— Одно сладкое пирожное лучше тысячи сладких слов, — веско сказал Горошек.

— Точно, — сказала Ика. — Но мы очень-очень скучали всю неделю.

— Точно, — поддержал ее Горошек.

— Во-вторых, — продолжала Ика, — мы хотели спросить: почему и по какой именно причине вы подружились именно с нами? Именно нам помогли найти Яцека и именно нам рассказали про себя?

— Точно! — повторил Горошек.

— А в-третьих, — продолжала Ика, — что же было дальше? Какой дорогой вы ехали в Индию? Какая она, Индия? Как вы попали в Варшаву? Где вы еще были и…

— … и оставь что-нибудь на завтра, — перебил ее Горошек. Капитан долго смеялся.

— Вы меня простите! — сказал он. — С тех пор как я узнал, что мне еще рано на свалку, меня то и дело смех разбирает! Это понятно, правда?

— Правда, — согласился Горошек.

Но Ика сердито молчала.

— Ика, извини, пожалуйста, — сказал Горошек.

— Ах, не за что. Ты был прав.

Капитан снова засмеялся.

— Переменим тему. Вернее, вернемся к теме. А именно…

— А именно? — спросили оба.

— А именно, — продолжал Капитан. — Во-первых, должен вам признаться, что у меня тоже вся неделя была испорчена. Я даже немного волновался: уж не позабыли ли вы обо мне?

— Да мы… — закричали оба.

— Понял, понял, — согласился Капитан. — Все понял. Просто не было возможности. Бывает.

— Это точно, — буркнул Горошек.

— Во-вторых, — заговорил Капитан уже вполне серьезно, подружился я с вами просто потому, что убедился: с вами дружить стоит. Вы не обзывали меня старой рухлядью. Назвали доблестным ветераном. Не отвинчивали у меня колес. Наоборот, обратились за помощью в важном деле. Когда пришло трудное испытание — вели себя как следует. Когда надо было подумать — подумали. Когда надо было рискнуть — рискнули. Это очень важно. Могут ведь встретиться проблемы и потруднее.

— Проблемы — это значит дела, — обернулся Горошек к Ике. Ика улыбнулась очень сладко. Даже чересчур сладко.

— Может быть, ты хотел сказать: задачи? — спросила она.

— А в-третьих, — оборвал начинавшуюся ссору Капитан, — сейчас уже поздно и пора ужинать.

— Вот результат твоей болтовни, — проворчал Горошек. Но Ика, к счастью, не расслышала.

— А после ужина? — спросила она.

В голосе Капитана прозвучала странная нотка.

— После ужина, возможно, поговорим, — сказал он. — Но только, когда стемнеет.

ИКА РАЗОГРЕЛА УЖИН, а Горошек настроил приемник и накрыл на стол. Когда пили чай, как раз кончилась музыкальная передача, и дикторша сказала:

«Говорит Варшава. Передаем вечерний выпуск последних известий».

— Ох-ох-ох, — вздохнула Ика. — Настрой на что-нибудь другое.

— Ни в коем случае, — сказал Горошек. — Человек должен знать, что делается на свете.

Ика пожала плечами — в точности так, как это обычно делала мама Горошка во время передачи последних известий. А Горошек уселся в кресло возле приемника с таким же выражением, какое в подобных случаях бывало у отца Ики.

— «Новости из-за рубежа», — начала дикторша.

Новости были как новости.

Дикторша рассказывала о том, что и в связи с чем заявил один американский министр, а также, что об этом заявлении думают другие иностранные министры.

Потом было несколько трудных слов о новом открытии двух чешских и одного шведского профессора в…

— В чем, в чем? — спросила Ика.

— В области биохимии, — объяснил Горошек.

— А что это такое?

— Тише, — рассердился Горошек, делая вид, что не замечает усмешки Ики, усмешки, которая — не без доли истины — говорила: ты, дружок, столько же смыслишь в биохимии, сколько и я.

Но сразу же вслед за этим дикторша сообщила следующую новость:

«Со вчерашнего дня над Центральной Африкой свирепствуют ураганы и песчаные бури небывалой силы».

— Песчаные бури? — спросила Ика. — Такие, такие…

— Да тише… — уже не на шутку рассердился Горошек.

«Всеобщее беспокойство, — продолжала дикторша, — вызывает судьба пассажирского самолета Африканской Авиалинии, который стартовал сегодня с аэродрома в Браззавиле и, с тех пор как вошел в полосу ураганов, не подает признаков жизни. В самолете вместе с экипажем находилось семьдесят восемь человек. Поиски продолжаются».

После секундной паузы дикторша начала читать следующее сообщение, но Горошек перестал слушать. Он встал.

— Семьдесят восемь человек, — сказал он.

— Как называется аэродром?

— Браззавиль.

— А где это?

Горошек вышел на минуту в другую комнату. Вернулся с атласом. Нашел большую карту Африки и молча расстелил ее на столе. Ребята склонились над желто-коричнево-зеленым материком, окруженным голубыми пятнами морей и океанов.

— Вот здесь, — сказал Горошек, — Браззавиль. Это Конго. В Экваториальной Африке.

— Экваториальной? — удивилась Ика.

— Да.!.. Экваториальная… — это значит центральная.

— Почему?

— Ой, «почему, почему?» — фыркнул Горошек от злости. — Потому что там экватор.

Ика явно обиделась.

— Ладно, ладно… А что значит биохимия?

Горошек пожал плечами.

— Знаю, да не скажу.

Ика хотела саркастически рассмеяться, но вдруг спросила:

— Что такое?

— Вот это да! — сказал Горошек. — Икота у нее, что ли?

Действительно, было чему удивляться. Голос дикторши, которая начала было передавать сообщения по стране, почему-то стал прерываться. Скажет несколько слов — и вдруг из репродуктора звучит какой-то писк.

Это было даже смешно.

«Как сообщает наш келецкий корреспондент, — звучало из репродуктора, — фабрика… пи-пи-пи, паа-паа-паа, пи-пи-пи… с превышением. Выпущено… пи-пи-пи, паа-паа-паа, пи-пи-пи… и электрических нагревательных приборов…»

— Хи-хи-хи, — покатилась Ика, — … пи-пи-пи с превышением! Но Горошек вдруг стал очень серьезным.

— Погоди! — крикнул он. — Да ведь это… — И оборвал.

Дикторша уже замолчала. Через минуту должен был начаться симфонический концерт. А между тем тот таинственный сигнал не прекращался: пи-пи-пи… паа-паа-паа… пи-пи-пи. И снова: три коротких писка, три длинных, три коротких.

— Три коротких, три длинных, три коротких… — шепнула Ика.

— Что это такое?

— Это, — сказал Горошек, — сигнал SOS! Понимаешь? SOS!

— SOS?

— Да.

Ребята смотрели друг на друга, широко открыв глаза.

— Кто-то терпит бедствие! — сказал Горошек.

— Кто-то просит помощи, — тихо повторила Ика.

Сигнал прозвучал еще только один раз и замолк.

А из репродуктора звучал приятный, ласковый голос диктора станции Катовицы:

— Начинаем концерт Большого симфонического оркестра Польского радио под управлением Яна Кренца и при участии скрипачки Ванды Вилкомирской… Сейчас вы услышите в исполнении оркестра увертюру к опере Вольфганга Амадея Моцарта «Свадьба Фигаро».

После недолгой паузы грянула музыка. Казалось, целая толпа скрипок, заливаясь звонким смехом, торопливо взбегает по стеклянной лестнице…

Однако Горошку и Ике на этот раз было не до музыки.

Ведь кто-то взывал о помощи. Кто-то умолял их о спасении, подавая сигнал SOS. Где-то, на морях и океанах, свирепствовали штормы… По волнам плыли ледяные горы, айсберги, угрожая гибелью кораблям. Туман подстерегал самолеты. Над Центральной Африкой бушевал ураган, и где-то там, на ее неведомых просторах, затерялся большой пассажирский самолет…

Ребята молча переглянулись. Это было посерьезнее, чем история с маленьким мальчиком, который потерялся на вокзальном перроне. Неужели и вправду они минуту назад услышали этот вопль отчаяния, этот сигнал, звучавший как крик о помощи?

Кто же звал на помощь? Откуда? Почему? Кого?

У Ики подозрительно заблестели глаза. Но на этот раз Горошек знал, что делать.