ПРОСТО ЛЮБОВЬ

Коул почувствовал, как что-то сжалось в груди, мешая дышать.

– Ты думаешь, Летти сказала что-то такое, что вынудило их уехать?

– Я всегда подозревал, что так оно и было, но доказательств у меня, разумеется, не было. После того как Тони уехал, она стала хозяйничать на ранчо, как настоящий диктатор. Командовать всем на свете.

– А как получилось, что я никогда не знал ее с этой стороны?

– Ты никогда не обращал на нее особого внимания. А она выжидала, когда ты уедешь, чтобы все делать по-своему. Ты же помнишь, большую часть времени ты проводил в Остине. А дела ранчо пустил на самотек.

Коул понимал, что брат прав. Ему так много приходилось заниматься бизнесом, что он вынужден был купить жилье в Остине, откуда было легче ездить по делам в Хьюстон или в Даллас, да и в другие места. Он окунулся в бизнес, как не умеющий плавать – в омут. И очень мало было тех, кто мог помочь ему удержаться на плаву.

– Знаешь, Кэмерон. Мне надо с тобой кое о чем поговорить. Об очень важном для меня. То, что я тебя едва не потерял, показало, как много ты для меня значишь. Существует не так уж много людей, которым я могу доверять. Ты для меня и брат, и советчик в бизнесе, ты – мой друг.

Кэмерон прищурился.

– Рад слышать, что ты меня ценишь. Так что случилось?

– Как я недавно выяснил, с Альваресами все происходило не так, как мы думали.

– Не понимаю, о чем ты.

– Когда они уезжали, Эллисон была беременна.

Кэмерон резко сел в постели и, застонав от пронзившей его боли, снова откинулся на подушку.

– Неужели?

– Наутро после твоей аварии, как раз перед тем, как Коди нашел меня, я гулял по берегу и наткнулся на парня – точную копию нашего Коди в четырнадцать лет. Во всем, кроме глаз. А глаза у него черные, глубокие и блестящие. Такие же экзотические, как у Тони и Эллисон. Я спросил, как его зовут. Он сказал, что его зовут Тони Альварес, что живет он со своей матерью Эллисон Альварес в Мейсоне. Примерно в ста милях к северо-западу отсюда. Мальчика назвали в честь деда, который умер перед самым его рождением.

– И ты думаешь, что…

– Я знаю, что это мой сын. Никаких сомнений быть не может.

– Боже, Коул! Что ты собираешься делать?

– Я еще не решил. К этой новости надо привыкнуть. Пока я сидел тут у твоей постели – главное было тебя не потерять. И вдруг ты теперь рассказываешь мне о причинах ухода Альваресов с ранчо.

– Думаешь, Летти знала о беременности Эллисон?

– Есть только один способ это выяснить.

– Ты считаешь, она тебе скажет правду? Коул задумался и посмотрел на брата.

– Ты думаешь, она может солгать? Кэмерон пожал плечами.

– Ну это ей не впервой. Она всегда умела покрыть одну ложь другой, посолиднее.

– Боже, Кэм. Ты преувеличиваешь! Не может быть, чтобы мы говорили об одной и той же женщине.

– Дело в том, Коул, что ты всегда видишь только то, что хочешь видеть, независимо от того, что есть на самом деле. Ты вбил себе в голову догмы о семейной верности, династии и прочую подобную чушь. А поскольку Летти принадлежит к семейству Коллоуэев, ты считаешь ее образчиком преданности и человеколюбия.

Коул ошарашенно смотрел на брата.

– Что ты имеешь в виду под этой чушью? Мы действительно одна семья. Мы действительно династия. И прекрасная, черт побери! Когда дед Кэлеб впервые приехал в Техас…

– О черт, Коул! Не трогай деда Кэлеба. Вы с отцом всегда считали его святым. А он был не более чем солдат, которому после первой мировой войны стало скучно в Огайо, и он отправился в Техас в поисках чего-нибудь эдакого и нашел. Ему кое-что удалось скопить и купить ранчо, а уж то, как он его заполучил, несколько приукрашено.

– Он купил! Купил ранчо, черт бы тебя побрал! Он не своровал его, а купил!

– Ну конечно, купил. Но меньше чем за четверть того, что оно стоило. Владелец был счастлив, что хоть жив остался.

– Откуда ты все это взял?

– Я читал, Коул. Я всегда любил историю, а особенно – историю Коллоуэев. Меня всегда интересовало, почему нас уважают и побаиваются, с чего это началось.

– И что ты прочел?

– Целую кучу писем и журналов, которые я нашел на чердаке. Пока ты повсюду ходил за отцом, я зачитывался скандалами, которые журналисты так любят описывать, аж с продолжением.

– И ты мне никогда об этом не рассказывал!

– Да, не рассказывал. Я сомневаюсь, что и отец знал об этом. Для него слово его отца было всем. Как для тебя – его. Если отец что-то говорил, ты воспринимал это как истину в последней инстанции.

– А что в этом плохого?

– Ничего. Кроме того, что отец не всегда на сто процентов был прав. Он ведь был живой человек, способный заблуждаться. Но ты никогда не замечал его ошибок. Для тебя это был твой отец и само совершенство. А тетя Летти – его сестра. Сестра прекрасного человека. Значит, и она такая же замечательная. Коди и я – твои братья. Значит, мы тоже хорошие.

– Я так далеко в своих утверждениях не заходил, – улыбнулся Коул.

– Ну, тогда слава Богу. Еще есть надежда. Говоря тебе о Летти, я чувствовал себя так, будто объясняю ребенку, что на свете не бывает никаких Дедов Морозов и волшебников, а пасхальные зайчики – просто игрушка.

– Не такой уж я глупый ребенок, Кэмерон.

– Глупый, когда дело касается семьи. А теперь ты говоришь мне, что у тебя есть сын, о существовании которого ты не подозревал. Но ведь ты не помчался сразу к Эллисон. Чьи дела ты сейчас устраиваешь, Коул? Можешь ли ты хоть раз в жизни сделать что-нибудь для себя лично? Или ты всегда думаешь только о делах семьи? Ее желания, интересы и репутация – на первом месте, а на собственные наплевать?

Коулу нечего было на это ответить. Он молча смотрел на брата. Его мысли путались. Да, он всегда делал то, чего от него ждали. А теперь Кэмерон заявляет, что это не правильно. Не правильно?

– Коул?

– Да.

– Сделай мне одолжение.

– Конечно. Что ты хочешь? Кэмерон улыбнулся.

– Видишь? Я про то и говорю. Для тебя важнее всего то, что я хочу. Ради меня ты готов оторвать от стула свою задницу.

– Да, конечно. Ты же мой брат. И…

– Знаю, знаю. Но эта просьба для тебя не из легких.

– Не имеет значения. Я постараюсь…

– Я хочу, чтобы ты сейчас же убрался из больницы и больше сюда не приходил.