Вирус альтруизма

Так вот, наша лаборатория получила крупный грант на изучение векторов. Вот тогда-то, СПИЧ, Лес тебя и обнаружил. Он нарисовал большущую схему, включавшую все возможные пути, по которым инфекция может переходить от одного человека к другому, и дал нам задание проверить их все один за другим.

Себе он оставил инфекции, передающиеся через кровь. И на то были свои причины.

Во-первых, Лес, видите ли, был альтруистом. Его тревожила вся эта паника и необоснованные слухи вокруг Британского запаса крови. Люди отказывались от жизненно важных операций. Шли разговоры об организации того, чем уже начали заниматься богачи в Штатах: о создании запасов собственной крови в дорогостоящей, но оттого не менее глупой попытке избежать использования донорской крови, если вдруг понадобится лечь в больницу.

Все это не давало Лесу покоя. Но еще хуже было то, что толпы потенциальных доноров уклонялись от сдачи крови из-за глупых слухов: якобы таким образом можно подхватить какую-то заразу.

Чушь! Никто еще никогда и ничем не заболел, оттого что сдавал кровь. Разве что помутит слегка да прыщами покроешься от всех этих печенюшек и сладкого чая, которыми тебя пичкают после процедуры. А что касается заражения СПИДом через переливание крови, то новые анализы на антитела быстро решили эту проблему. Но слухи остались. А ведь народ должен быть уверенным в национальном запасе крови. Лес хотел покончить с этими глупыми страхами раз и навсегда с помощью одного специализированного исследования.

Однако это была не единственная причина, по которой он предпочел сам заняться изучением крови в качестве вектора.

– Безусловно, этот вектор используется кое-какими неприятными штуками типа СПИДа. Но кроме них я могу обнаружить и кое-что подревнее, - говорил он возбужденно. - Вирусы, которые почти до конца прошли путь превращения в полезные. Те, которые так хорошо приспособились, что стали совершенно незаметны и едва ли причиняют какое-либо беспокойство своим хозяевам. Быть может, мне даже удастся найти симбионтов! Тех, кто на самом деле помогает человеческому организму.

– Необнаруженный симбионт человека? - с сомнением фыркнул я.

– А почему бы и нет? Раз явной болезни нет, кто станет ее искать? Форри, это же совершенно новое поле для исследований!

Несмотря на весь свой скепсис, я был заинтригован. Вот за это его и прозвали «юным гением» - за эти полубезумные озарения. И как только это не вышибли из него во всех этих оксфордах-кембриджах? Но отчасти именно поэтому я и связался с Лесом и его лабораторией, прилагая все усилия к тому, чтобы мое имя фигурировало в его публикациях.

Итак, я стал следить за его работой. Конечно, вся эта затея выглядела довольно сомнительно и чертовски глупо… Но я был уверен, что в конце концов она может принести плоды. Поэтому я был морально готов, когда в один прекрасный день Лес пригласил меня поехать с ним на конференцию в Блумсбери. Сам коллоквиум был чистейшей рутиной, но я видел, что Леса так и распирает от новостей. Когда все закончилось, мы отправились пешком по Черингкросс-роуд в одну пиццерию, которая находилась так далеко от университета, что можно было не опасаться встречи с кем-нибудь из коллег. Только с публикой, дожидающейся открытия театра на Лестер-сквер.

Затаив дыхание, Лес заставил меня поклясться сохранить все в тайне. Ему просто необходимо было с кем-то поделиться, а я был только рад выступить в роли исповедника.

– За последнее время я побеседовал со многими донорами, - сообщил он, когда мы сделали заказ. - Такое впечатление, что, хотя некоторые люди боятся сдавать кровь, это во многом компенсируется повышенной активностью регулярных доноров.

– Это радует, - сказал я. Чистая правда. Я вовсе не возражал против того, чтобы в стране имелся необходимый запас крови. Когда-то давно в Остине мне даже нравилось смотреть, как люди заходят в фургончик Красного Креста… Нравилось, пока кто-то не попросил меня внести свой вклад в это дело. На это у меня не было ни времени, ни желания, так что я отказался, сославшись на малярию.

– Форри, я нашел одного любопытного типа. Похоже, он начал сдавать кровь, когда ему было двадцать пять, еще во время второй мировой. И сдал за это время, наверное, галлонов тридцать пять - сорок.

Я быстро подсчитал в уме.

– Погоди-ка. Ведь он уже не проходит по возрасту!

– Совершенно верно! Он сознался в этом, только когда его заверили в полной конфиденциальности. Когда ему исполнилось шестьдесят пять, он просто не захотел завязывать с донорством. Крепенький такой старикашка… Несколько лет назад перенес небольшую операцию, однако до сих пор в весьма приличной форме. Так что, когда местный клуб «галлонщиков» устроил ему пышные проводы на заслуженный отдых, он просто переехал в другой конец округа и зарегистрировался на новой станции переливания, назвавшись вымышленным именем и занизив свой возраст.

– Забавно. Но вполне безобидно. Скорее всего, ему нравится ощущать себя нужным обществу. Готов поспорить, он любит заигрывать с медсестрами и с удовольствием лопает бесплатную еду… Устраивает себе раз в два месяца этакий регулярный праздник в компании дружелюбных и приветливых людей.

Вот только не надо думать, что раз сам я самовлюбленный ублюдок, то не способен понять поведение альтруистов. Как и у большинства людей пользовательского типа, у меня нюх на мотивы, которые движут простаками. Таким, как я, эти вещи знать просто необходимо.

– Сперва я тоже так решил, - кивнул Лес. - Потом обнаружил еще несколько подобных персонажей и решил назвать их «зависимые». Поначалу я никак не связывал их с другой группой под кодовым названием «новообращенные».

– Новообращенные?

– Ну да. Люди, которые вдруг начали сдавать кровь - внимание! - вскоре после того, как сами оправились от операции.

– Может, они таким образом частично оплачивают лечение?

– Вряд ли. Не забывай, у нас ведь государственное здравоохранение. И даже для платных пациентов такое объяснение годится лишь на первые несколько раз.

– Тогда что, благодарность?

Чувство для меня чуждое, но теоретически понятное.