Страница 2 из 23
Эсэсовец. Вас это не касается, это военная тайна. Рубленый шницель.
Балоун. Под соусом? Вероятно, со свежими овощами? Я не хочу, чтобы вы разглашали тайну, но капуста, надеюсь, была мелко нашинкована? Ведь именно в этом весь секрет. Помню, как-то в Пардубицах - это было, извините, еще до Гитлера, - в ресторане "Лебедь", я отведал однажды шницель. Так он был даже лучше, чем у Платнера.
Копецка (обращаясь к Швейку). Уведите, пожалуйста, пана Балоуна подальше от этого эсэсовца. Вчера он все ввязывался в разговор с паном Бретшнейдером из гестапо, - кстати, не понимаю, почему его сегодня нет. Так вот, пан Балоун так долго выспрашивал о продовольственных рационах в германской армии, что его чуть было не арестовали как шпиона.
Швейк. Тут уж ничего не поделаешь, Чревоугодие - его неодолимый порок.
Балоун (эсэсовцу). Вы не знаете, правда ли, что чешские добровольцы, которых немцы вербуют для похода на Россию, получают такое же довольствие, как немецкие солдаты? Или это ложный слух?
Копецка. Пан Балоун, не приставайте вы к нему; он ведь не на службе. И вообще постыдились бы вы, как чех, задавать ему такие вопросы.
Балоун (с виноватым видом). Что вы, пани Копецка, у меня и в мыслях не было ничего дурного. Иначе я не стал бы так прямо спрашивать - я ведь знаю ваши убеждения.
Копецка. У меня нет убеждений, у меня есть трактир. Я хочу лишь, чтобы "посетители соблюдали хотя бы элементарное приличие, а вы уж бог знает до чего дошли, пан Балоун!
Эсэсовец. Вы хотите вступить в легион?
Балоун. Я просто так спросил.
Эсэсовец. Если это вас интересует, я вас провожу на вербовочный пункт. Довольствие вы будете иметь самое первоклассное. Ведь Украина станет житницей Третьей империи. Когда мы стояли в Голландии, я посылал домой столько посылок, что кое-что перепадало даже моей тетке, которую я вообще не выношу. Хайтлер!
Балоун (вставая за ним). Хайль Гитлер!
Швейк (подойдя к Балоуну и эсэсовцу). Надо говорить не "хайль Гитлер", а "хайтлер", как этот господин, который в таких делах знает толк. Тогда сразу будет видно, что для тебя это дело привычное и что ты всегда так выражаешься, даже дома и во сне.
Копецка (приносит эсэсовцу стопку сливовицы). Пейте, прошу вас.
Эсэсовец (обнимает Балоуна). Ты, стало быть, хочешь пойти добровольцем против большевиков? Одобряю. Ты, правда, чешская свинья, но ты разумен. Я отправляюсь с тобой на вербовочный пункт.
Копецка (заставляя его снова сесть). Пейте свою сливовицу, это вас успокоит. (Обращаясь к Балоуну.) У меня прямо руки чешутся вышвырнуть вас отсюда. Чести и достоинства нет у вас ни на грош, и все из-за вашего сверхъестественного обжорства. Неужели вы не слыхали песню, которую сейчас повсюду поют? Так я вам ее спою сейчас: вы выпили всего лишь две кружки пива, и голова у вас пока еще должна бы соображать. (Поет песню "О жене фашистского солдата".)
А ЧТО ПОЛУЧИЛА СОЛДАТКА?
А что получила солдатка
В подарок из Праги седой?
Волшебные туфли прислал ей супруг,
Лощеная кожа, точеный каблук,
Подарок из Праги седой.
А что получила солдатка
В подарок из польских краев?
Пришла к ней посылка с рубашкой льняной,
Узор вырезной на рубашке льняной,
Подарок из польских краев!
А что получила солдатка
Из Осло, где фьорд и гранит?
Из Осло пришел меховой воротник,
Как к шее приник меховой воротник
Из Осло, где фьорд и гранит!
А что получила солдатка
Из тучного Роттердама?
К ней шляпка оттуда пришла в свой черед,
Та шляпка как чудо к лицу ей идет,
Голландская, из Роттердама!
А что получила солдатка
Из Брюсселя в бельгийской стране?
Оттуда солдат ей прислал кружева:
Любовь какова! Хороши кружева
Из Брюсселя в бельгийской стране.
А что получила солдатка
Из Парижа, где ночью светлынь?
Соседке на зависть, не платье, а сон,
Не платье, а сон, элегантный фасон
Из Парижа, где ночью светлынь,
А что получила солдатка
Из Ливии знойной в презент?
Из Триполи к ней прилетел талисманчик,
Солдат не обманщик, прислал талисманчик
Из Ливии знойной в презент.
А что получила солдатка
Из строгой российской земли?
Пришла из России к ней вдовья вуаль,
Пришла к ней печаль в чужедальнюю даль
Из строгой российской земли.
Эсэсовец победоносно кивает после каждой строфы, но перед последней он
уже вдруг пьян, и голова его бессильно падает на стол.
Швейк. Прекрасная песня. (Обращаясь к Балоуну.) Она тебе ясно доказывает, что нужно семь раз обдумать, прежде чем совершить нечто необдуманное! Ты смотри, не вздумай ради больших рационов отправиться вместе с Гитлером в Россию: там ты замерзнешь и околеешь, болван.
Балоун (песня его потрясла, и он, положив голову на скрещенные руки, начинает всхлипывать). Боже, боже! До чего меня доведет мое обжорство? Со мной нужно что-то сделать, иначе я пропал. Я не в силах больше быть хорошим чехом на голодный желудок.
Швейк. Если бы ты поклялся девой Марией, что ты никогда, ни из-за какой жратвы не вступишь в легион, ты бы слово сдержал. (Обращаясь к Копецкой.) Он очень набожный. Но поклянешься ли ты? Конечно, нет.
Балоун. Вхолостую я не могу клясться - это совсем не так просто.
Копецка. Это - позор! Ведь вы же взрослый человек.
Балоун. Взрослый, но слабый.
Швейк. Если бы мы могли сунуть тебе тарелку жареной свинины - дескать, жри, ничтожество, но поклянись, что ты останешься хорошим чехом, - ты б наверняка поклялся, настолько-то уж я тебя знаю. Но, конечно, так, чтобы тарелку придерживать и сейчас же отнять, если ты не будешь клясться, - вот это бы на тебя подействовало.
Балоун. Это верно. Но только чтобы потом свинина была моей.
Швейк. И для того чтобы ты сдержал клятву, ты должен стать на колени перед всем народом и возложить руки на Библию - так, что ли?
Балоун утвердительно кивает.
Копецка. Не попробовать ли помочь вам? (Возвращается к молодому Прохазке.)
Молодой Прохазка. Стоит мне только услышать, как вы поете, и я уж сам не свой.
Копецка (рассеянно). Почему?
Молодой Прохазка. Любовь.
Копецка. А откуда вы знаете, что это любовь, а не просто блажь?