Страница 6 из 24
Мамаша Кураж. От нее не устережешься. Иветта. Все равно расскажу. Хоть душу отведу! Выросла я в цветущей Фландрии, там я и встретилась с ним, с моим погубителем. Из-за него и попала я сюда, в Польшу. Был он военный, поваром служил... Блондин... Из голландцев, но не думай - худой и стройный. Да, Катрин, худые - самые опасные. Только я тогда еще этого не знала, и. не знала я, что у него другая была. Ему и прозвище такое дали - "Питер с трубочкой", потому что он даже трубку изо рта не вынимал... Понимаешь, когда? (Поет "Песню о братании".)
Семнадцать лет мне было,
Наш город пал весной.
Вполне миролюбиво
Противник вел себя со мной.
На утренней заре
Полк строился в каре,
И трепетало все кругом.
А с наступленьем темноты
В лесу, где травка и кусты,
Братались мы с врагом.
Моим врагом был повар,
Но вот в чем вся беда:
Он был мне ненавистен
Лишь днем, а ночью - никогда.
Ведь утром, на заре
Полк строился в каре,
И трепетало все кругом.
А с наступленьем темноты
В лесу, где травка и кусты,
Братались мы с врагом.
Сильней людских законов
Любви святая власть.
Внушал мне неприятель,
Увы, не ненависть, а страсть.
Однажды на заре
В холодном октябре
Все полетело кувырком.
Прощай любовь, прощай покой!
С полком уходит милый мой.
Расстались мы с врагом.
И за ним-то я, дура, увязалась! Но так ни разу его и не встретила за все пять лет. (Пошатываясь, идет за фургон.)
Мамаша Кураж. Ты шляпку свою позабыла.
Иветта. Пусть берет ее кто хочет.
Мамаша Кураж. Вот тебе наука, Катрин. Смотри у меня, никогда с солдатами не связывайся! Любовь - это божье попущение, я тебе говорю. Да и с цивильными и то любовь не мед. Он тебе будет петь: готов, мол, землю целовать, по которой твои ноги ступали, - ты их, кстати, мыла вчера? А потом и начнет тебя тиранить! Радуйся, что ты немая! Уж тебя никогда на слове не поймают, никогда не захочешь себе язык прикусить, потому что правду ненароком сболтнула. Это тебе дар божий - немота... А вон повар господина командующего идет. Чего это ему понадобилось?
Входят повар и священник.
Священник. Я принес вам весть от вашего сына Эйлифа. Повар пожелал мне сопутствовать. Вы на него произвели сильное впечатление.
Повар. Я просто пройтись, подышать свежий воздух.
Мамаша Кураж. Пожалуйста, любое время, если будете себя прилично вести. Да если и не будете - я с вами управлюсь. А чего Эйлифу надо? У меня лишних денег нет.
Священник. Собственно говоря, у меня было поручение к его брату, к господину казначею.
Мамаша Кураж. Его тут не было, нет и не будет. Он казначей, да не брату своему. Нечего его подбивать на такие дела. Ишь умник! (Достает деньги из котомки.) Передайте уж ему. Материнское сердце - не камень. А ему скажите грех. Постыдился бы у родной матери деньги цыганить.
Повар. Недолгое время и он со своим полком выступать навстречу смерти. Вам следует добавлять. Ведь потом вы жалеете. Вы, женщины, всегда так, иметь жестокое сердце, а потом жалеть. Не дать стаканчик вино, такой пустяки, а ведь потом иной раз человек лежит под зеленой травой и никто не может вам его выкопать.
Священник. Что это вы так расчувствовались, повар? Сложить голову на поле брани - это блаженство, а не причина для скорби. Ибо ныне - война за веру. Не обычная это война, а священная и потому угодная богу.
Повар. Это правильно. Это есть война, где немножко грабеж, немножко резня, немножко поджигательство и, не забыть бы, немножко изнасилие. Но этот война непохож на все остальные, потому что он есть война за веру. Это ясно. Но и на этот война хочется выпить. Думаю, и вы согласитесь?
Священник (мамаше Кураж, указывая на повара). Я пытался его удержать, но он клянется, что вы его покорили, что он бредит вами.
Повар (закуривая коротенькую трубочку). Из прекрасных рук стакан вина, больше ничего худого! Но я уже поплатиться. Вся дорога его преподобие делал такие шутки, что я до сих пор красный.
Мамаша Кураж. Ай-ай-ай! А еще духовное лицо! Придется вам налить, а то вы, скуки ради, пожалуй, соблазнять меня начнете.
Священник. Соблазн велик, как говаривал придворный священник, поддаваясь соблазну. (Замечает Катрин.) А кто эта привлекательная особа?
Мамаша Кураж. Эта особа не привлекательная, а порядочная.
Священник и повар уходят с мамашей Кураж за фургон. Катрин смотрит им вслед, потом, оставив белье, поднимает шляпку Иветты. Потом садится и примеряет красные сапожки и шляпку. Слышно, как мамаша Кураж, повар и священник
беседуют о политике.
Мамаша Кураж. Этим бы полякам сидеть тут в Польше тихо и не рыпаться! Ну, пускай наш король к ним со своим войском пришел, так им бы тут мир и сохранять, а они ни с того ни с сего на нашего короля войной пошли! В свое дело ввязались! Он это тихо-мирно с артиллерией и кавалерией по Польше проходил, а они на него! Стало быть, они сами мир нарушили. Вся кровь на их головы падет!
Священник. В помыслах нашего доброго короля одно: народам даровать свободу. Император всех поработил: и поляков, и немцев. Король должен был их освободить.
Повар. Вот-вот, и я говорю: ваш лицо меня не обманул- водка у вас превосходный! А насчет король - этот свобода, который он хотел дарить Германии, обошелся ему недешево. Он даже вводил новый налог на соль в Швеции. Это бедным людям, конечно, обошлось недешево. А потом ему пришлось хватать и четвертовать немцев, потому что они держатся за свой угнетатель император. А король, вот именно, шутить не любит, когда кто-нибудь не хочет быть свободен! Или взять поляки. Ведь он сперва только хотел защитить их от злой человек, особенно от император. Но аппетит приходит во время еда, и король защитил вся Германия. А она крепко воспротивилась. И вот добрый король имел за своя доброта и издержки - один досада! Ну, издержкипустяки, сделали новый налог! Но, увы, это произвело возмущение. Слава богу, что король не обращал внимания: ведь на его сторона был религия! Да, это слава богу! А то бы злой язык мог сказать: король своя выгода ищет, ради себя старался. А так у него совесть всегда чистый. Это ему главное.
Мамаша Кураж. Видать, что вы не швед, а то не стали бы так говорить о славном короле.