Волк Среди Овец

Его лицо было непроницаемым, но что-то ему мешало открыться мне.

– Пока ты препятствуешь мне, он остается на свободе, – сказал я.

По лицу Падиллы было видно, что он это понимает. Он возможно, даже знал, что следует предпринять, но я не этого от него требовал.

– Просто назови имя, – взмолился я. – Я ухвачусь за нитку и начну раскручивать клубок. Я уничтожу любого, кто встанет на пути расследования. Никто не узнает, что я получил сведения от тебя. Мне просто нужно знать, на правильном ли я пути.

Я заметил, что он колеблется и снова уходит в себя. У него не было причины доверять мне, и я ничего не мог с этим поделать.

– Хорошо, – сказал я, – тогда я назову имя.

Он пожал плечами. Ему было все равно. Я встал перед ним.

– Остин Пейли, – наобум произнес я.

Лицо детектива изменилось, лед был сломан. Но он не испытал облегчения.

– Если вы знаете, зачем выпытываете у меня? – пробормотал он.

– Потому что мы работаем в одной упряжке, – ответил я. – Мне нужна твоя помощь.

– Вы настаивали на одном имени, – возразил он.

– Я лгал.

Подозрения Мак-Клоски и Падиллы совпадали с моими, но они об этом не знали. У них были веские доказательства, но их было явно недостаточно. Но по крайней мере несколько людей знали правду. Пришло время начать сначала.

– Ты думаешь, это поможет? – спросила Бекки. – Билли уже опознал Криса Девиса. А теперь он уже не упоминает о том, что Девис трогал его. Он рассказывает о хорошо проведенном времени, развлечениях. Я даже не уверена, что можно будет доказать похищение. Он, похоже…

– Билли пять лет, – прервал я. – Взрослые спрашивают его: "Это тот человек?" – и он отвечает "да". Он потакает ожиданиям взрослых. Когда ему впервые показывали фотографии, то все указывало на то, что Крис Девис и есть похититель, и, возможно, мальчик потворствовал нашим чаяниям. Я не настаиваю, но такое случается.

Была вторая половина четверга, работа Бекки на этой неделе была завершена, и она облачилась не в привычный костюм, а в синюю юбку и легкую блузку. Она не предполагала, что куда-нибудь отправится, и ощущала себя не слишком уверенно. Ей не хотелось мне возражать. Я давил на нее, подчеркивая ее наивность и неопытность, стараясь вызвать в ней сопротивление. Мне было необходимо, чтобы кто-то оппонировал, выдвигал противоположные аргументы, но я никому больше не доверял, а с уходом Линды из прокуратуры я потерял единственного достойного в этом смысле противника. Бекки могла бы заменить ее, если бы сумела переступить через должностной пиетет. Я непрестанно думал о ней с тех пор, как Элиот сказал, что не составляет труда отличить настоящих профессионалов в среде, подчиненных. Он был прав. Я знал, что Бекки одна из них.

Я попытался поставить себя на ее место. Хватило бы у меня духу раскрыть лет пятнадцать или двадцать назад глаза Элиоту на смехотворность его потуг, если бы он выудил меня из отдела по уголовным преступлениям и сделал своим помощником в крупном деле, корни которого уходят в далекое прошлое? Конечно нет. У меня и сейчас не хватило бы смелости противоречить ему.

– Вот почему я попросил тебя поехать со мной, – продолжал я. – Ты покажешь ему фотографии, это будет честная проверка. – Я не открыл Бекки, кого на самом деле подозреваю. – Я советую тебе сейчас взглянуть на них, добавил я, – чтобы не выказать удивления в присутствии ребенка.

Я передал ей шесть фотографий. Пять из них я взял в полиции, но надписи на них были стерты. Фотографию Остина я изъял в картотеке ассоциации адвокатов. Все шесть лиц очень походили друг на друга – возможно, слишком, я даже опасался, что Билли не сможет указать на одно из них, но мне хотелось, чтобы проверка была честной – было трудно найти пять снимков людей примерно одного возраста. Это были фотографии молодых людей. Их давно арестовали. Редкому преступнику удается скрыться и избежать наказания после насилия над детьми.

– Кто это… – протянула Бекки, начав рассматривать снимки, и на полуслове запнулась. Она посмотрела на меня расширенными от удивления глазами, как бы спрашивая, что я задумал.

– Помни, его опознал на видеопленке Кевин.

– Но это…

– Нет, мы восприняли это несерьезно. Но я провел дополнительное расследование. Кое-кто подозревал Остина в прошлом.

– Кто же? – переспросила Бекки. – Полиция? Тогда почему это раньше не всплыло? Или?..

– Может, это ложный след. Посмотрим, что скажет Билли, – произнес я так, будто собирался говорить со взрослым свидетелем.

Мы не поехали к Билли домой, а нашли его в центре присмотра за детьми, где он проводил время днем после детского сада. Его отец разрешил нам по телефону встретиться с сыном, однако родители не ушли пораньше с работы, чтобы присутствовать при встрече. "Поговорите с миссис Келли", – сказал отец мальчика. Мне представилась моя учительница в третьем классе, добродушная женщина-ирландка, которая приехала издалека и хорошо помнила времена картофельного голода. Однако эта миссис Келли оказалась девушкой лет двадцати двух, одетой в шорты из-за изнуряющей жары первых сентябрьских дней. Она была настолько энергичной, что опережала своих пятилетних подопечных, что, возможно, помогало ей в работе, но настораживало постороннего человека.

Когда я попытался вытащить удостоверение, она сказала:

– О, все в порядке. Мистер Рейнольдс звонил мне. Вам понадобится отдельная комната, не так ли?

Возможно, рядом с Бекки я выглядел внушительно. Она походила на военного атташе, держалась очень прямо и прижимала к себе папку. У нее был твердый холодный взгляд агента секретной службы, который проверял, где предстояло президенту провести ночь. Она мило улыбнулась миссис Келли.

Мы оказались в просторной комнате, застланной ковром, с тремя окнами, из-за чего в помещение проникал свет даже сквозь полуопущенные жалюзи. Там было четыре или пять маленьких столиков, несколько книжных полок и пластмассовые корзины, наполненные игрушками: мягкие зверюшки, головоломки и машинки на колесиках. Дети уставились на нас. Один мальчик спросил:

"Это твой папа?" – и трехлетний малыш, посмотрев на меня, ответил: "Да", после чего вновь занялся яркой картинкой.

Миссис Келли быстро подошла к Билли и подвела его ко мне.

– В кабинете никого нет, – сообщила она и вернулась к детям, захлопав в ладоши, чтобы отвлечь ребят от их занятий. – Кто хочет поиграть в мяч? прокричала она.

Билли Рейнольдс робко посмотрел на меня, но изъявил готовность делать все, что от него потребуют.

– Привет, Билли. Ты меня помнишь?

Он неуверенно кивнул. Бекки взяла его за руку. В коридоре она объяснила, что мы хотим, чтобы он посмотрел на фотографии. Он кивнул. Он привык к подобным процедурам.

В кабинете был пустой стол, диван и несколько стульев, которыми мы воспользовались. Бекки придвинула маленький столик к дивану перед Билли. Я постарался не вмешиваться. Дал Бекки возможность говорить.

– Билли, я хочу показать тебе шесть фотографий. Это фотографии мужчин. Некоторые находятся здесь просто потому; что они похожи на мужчину, которого ты описывал. Преступника даже может не быть среди этих людей. Тебе не нужно говорить мне, что один из них и есть тот самый человек. Просто внимательно просмотри их и скажи мне, не похож ли один из них на того мужчину, который обидел тебя. Можешь это сделать?

Тот кивнул, уже с любопытством изучая верхнюю фотографию. У него было хитрое выражение лица, как будто он играл в секреты. Он не отодвинул снимки, внимательно изучив два первых. На третьем, как мне показалось, ему стало скучно. Он отвлекся.

Но, увидев четвертый снимок, он уронил тот, что держал в руках. Фотография упала на пол. Билли уставился на четвертый снимок. Через минуту он отодвинул стол и выставил вперед руки.

– Уберите это, – сказал мальчик.

Мы не последовали его просьбе.

– Почему? – спросила Бекки. – Тебе в нем что-то не нравится?

– Это он.

Голосок Билли задрожал. Он вжался в спинку дивана. В прошлый раз, когда он опознал по снимку Криса Девиса, такой реакции у него не было.