Страница 30 из 70
Офицеры не походили друг на друга. Один из них был высок и узкоплеч, другой коренаст, плотен и розовощёк. На обоих были шинели с выдровыми воротниками и высокие меховые шапки с кокардами английских королевских войск. На ногах у обоих были тупоносые ботинки на толстой подошве. Икры длинного были обтянуты коричневыми рюмками блестящих кожаных краг. Коренастый носил форменные офицерские брюки на выпуск.
Офицеры остановились возле самой середины раската. От них исходил густой запах крепкого, душистого табака, одеколона и кожи. Буян чихнул и чуть слышно заворчал, косясь коричневым большим глазом на офицеров. Глебка толкнул его коленкой в бок и, нахмурясь, отодвинулся в сторону.
Коренастый что-то сказал по-английски, указывая на Буяна. Длинный в ответ произнёс каркающим голосом несколько отрывистых слов.
Глебка вздрогнул. Ему вдруг показалось знакомым это отрывистое карканье. Он где-то уже слышал его однажды.
Мимо промчался на куске линолеума американский солдат, крича и размахивая пустой бутылкой из-под рома. На середине раската солдат вдруг пустил бутылку в толпу зрителей. Кто-то громко вскрикнул, и несколько человек неподалёку от Глебки шарахнулись в сторону. Глебка даже не пошевелился. Он едва видел то, что происходило перед его глазами на льду, зато прислушивался к каждому звуку, к каждому шороху за своей спиной.
Офицеры опять заговорили. Снова раздался каркающий, отрывистый говор, и внезапно Глебка вспомнил всё. Он рывком повернулся к говорившему что-то длиннолицему офицеру и поглядел на него в упор. Никакого сомнения не было: перед ним стоял лейтенант Питер Скваб.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. ГОРА
Увидя Питера Скваба, Глебка невольно отшатнулся. При этом он наступил Буяну на ногу. Пёс негромко взвизгнул. Лейтенант Скваб сказал:
— Не надо давил собака. Это хороший собака. Сибирский лайка. Не так? Она мне нравился. Я брал её себе, а тебе дал сладкий шоколад. А? Не так?
— Фига, — сказал Глебка громко и взял Буяна за загривок.
— Что-что? — переспросил лейтенант Скваб, не понявший мудрёного слова.
Стоявший неподалёку от Глебки молодой рабочий засмеялся и одобрительно подмигнул Глебке. С горы мчалась циновка с двумя американскими солдатами. Один из них сидел спереди, другой стоял у него за спиной на коленях. Стоявший на коленях кривлялся и визжал, изображая перепуганную девицу. Увлёкшись кривляньем, он не удержал равновесия и в самом начале раската опрокинулся на лёд. Циновка с сидевшим на ней спутником умчалась прочь, а солдат ударился головой о ледяной барьер и, перекувырнувшись два раза, заскользил по раскату, распластавшись на брюхе.
Зрители смеялись. Глебка, не выпуская Буяна, хохотал громче всех. Хохоча, он вызывающе оглянулся на лейтенанта Скваба:
— О… Но… Не совсем большая катастроф, — небрежно отозвался лейтенант Скваб. — Смешно? Что? Если ты сам поехал вниз, ты тоже будешь так вертеться через голова. Или ты не поехал? А? Гора очень высок. Ты трусил?
— Чего это? — прищурился Глебка. — Кто трусил? Я трусил?
Лейтенант кивнул головой и осклабил длинный рот. У него было прекрасное настроение. Только вчера он заключил очень выгодную сделку с министрами архангельского белогвардейского правительства, заполучив для своей фирмы почти даром на полмиллиона отличного пилёного лесу. До возвращения на фронт оставалось ещё несколько дней и можно было с чистой совестью поразвлечься в Архангельске. Кроме того, ему приятно было щегольнуть перед своим спутником майором Иганом знанием русского языка и уменьем общаться с населением оккупированного города. Всё это делало лейтенанта Скваба несравненно более добродушным, чем обычно, и он продолжал поддразнивать русского мальчишку, приглядываясь в то же время к понравившемуся ему крупному грудастому псу.
— А ты боялся? Боялся. Честный слово. Ну, поезжай с этой гора. Если не съехал, я взял твой собака. Не так? Но я думал так, что ты не поедешь. Ты трусливый русский мальчишка. Но?
Глебка мрачно насупился, и лицо его побагровело.
— Русский мальчишка, — сказал он сквозь зубы. — Русский мальчишка. Трусит, говоришь. Ну, ладно. Постой, шкура. Поглядим ещё, — он сдвинул на затылок ушанку и решительно заявил:
— Вона твои солдаты на пузе катаются, а я стоя съеду с той твоей горы. Вот.
Глебка обвёл загоревшимися глазами смотревших ему в рот мальчишек и прибавил заносчиво:
— Стоя съеду, да ещё на коньках.
Не удостаивая больше лейтенанта Скваба ни одним взглядом, он сказал ближайшему мальчишке:
— Дай коньки.
Мальчишка посмотрел на него ошалелыми глазами. Глебка схватил его за плечо и сказал нетерпеливо и грозно:
— Ну!
Мальчишка молча сел на снег и, быстро размотав бечёвку, снял коньки. Это были грубые деревянные самоделки. Каждый конёк состоял из похожей на лодочку колодки, на которую снизу была набита полоска железа. С боков колодки были проделаны сквозные дыры для продевания бечёвки.
Присев на снег, Глебка стал прилаживать коньки, не замечая, как вокруг него начинает скопляться народ. Весть о том, что сейчас с этой высоченной горы поедет человек на коньках, быстро облетела всех зрителей, и Глебка стал центром всеобщего внимания. При этом обнаружилось, что зрители по-разному относятся к предстоящему зрелищу и многих притягивает к Глебке вовсе не праздное любопытство.
Сидя на снегу, Глебка не успел даже заметить, как расщеплённые с шатающимся железным полозом коньки-обрубки были кем-то заменены другими — лучшими, с ровным полозом, сработанным из старой стальной пилы. Боковые отверстия в колодках были прорезаны так, что в них можно было продеть не только бечёвки, но и ремешки.
Молодой рабочий, подмигнувший Глебке, когда тот посулил лейтенанту Сквабу фигу, присел против Глебки на корточки, взял колодки-коньки в свои руки и сказал озабоченно:
— Дай-ко я тебе подсоблю. Для такого дела надо, понимаешь, как следует коньки приладить.
Кто-то из толпы крикнул Глебкиному помощнику:
— Эй, Сутугин, ты спытай бечёвку-то, крепка ли.
— И то, — откликнулся Сутугин. — Что верно, то верно.
Сутугин оглядел коньки, подёргал бечёвку на одном из них и нашёл её ненадёжной. Недолго думая, он снял свой брючный ремешок, подпоясался вместо него бечёвкой, а ремешок продёрнул в прорезь колодки.
— Так-то оно надёжней будет, — сказал он, прилаживая конёк к Глебкиному валенку. — Ещё бы один такой ремешок — и куда как ладно бы. Нет ли у кого ремешка?
В ответ к нему протянулись три руки с тремя ремешками. Высокий человек со шрамом на щеке, протягивая ремешок, сказал громко:
— Не трусь, парень. Докажи им полностью…
Он мигнул в сторону рыжих шуб, и глаза его потемнели. От него пахло сосновой стружкой и столярным клеем. Он работал столяром в мастерской деревообделочников, находящейся неподалёку от горы.