Страница 27 из 27
«Духовная загадка», — подумал Лэнгдон. Именно так говорили о нем его друзья. Несмотря на многолетнее изучение религии, сам он религиозным человеком так и не стал. Он с почтением относился к могуществу веры, благотворительным делам церкви и той силе, которую придавали многим людям их религиозные убеждения… Однако полный отказ от всяких сомнений, неизбежный для истинно верующего, являлся непосильным для его разума ученого.
— Я хочу верить, — услышал он свои слова.
— И что же вам мешает? — без тени вызова или осуждения произнесла Виттория.
— Все это не так просто, — фыркнул он. — Вера требует, если так можно выразиться, «актов веры». Верующий должен серьезно относиться к чудесам, не сомневаться в беспорочном зачатии и божественном вмешательстве. Кроме того, вера предписывает определенный кодекс поведения. Библия, Коран, буддийские рукописи… все они содержат практически идентичные требования, за нарушение коих установлены одинаковые наказания. В них говорится, что меня ждет ад, если я не стану следовать этому поведенческому кодексу. Мне трудно представить себе Бога, который управляет миром подобным образом.
— Остается лишь надеяться, что вы не позволяете своим студентам так бессовестно уходить от поставленных вами вопросов.
Это замечание застало его врасплох.
— Что?
— Мистер Лэнгдон, я не спрашивала вас, верите ли вы тому, что люди говорят о Боге. Я спросила: «Верите ли вы в Бога?» Это два совершенно разных вопроса. Священное Писание — это… собрание рассказов, легенд. Это история того, как человек пытался удовлетворить свою потребность в познании самого себя и всего сущего. Меня не интересуют ваши суждения о литературных произведениях. Я спрашиваю: верите ли вы в Бога? Ощущаете ли присутствие высшей силы, когда вглядываетесь в звезды? Верите ли вы всем своим существом, что темный свод над вами — творение руки Божьей?
Лэнгдон задумался.
— Может быть, я слишком бесцеремонна?
— Нет. Просто я…
— Не сомневаюсь, что вы обсуждаете вопросы веры со своими учениками.
— Постоянно.
— И вы, как мне кажется, выступаете в роли адвоката дьявола. Все время подливаете масло в огонь дискуссии.
— Вам, видимо, тоже не чужда преподавательская деятельность? — улыбнулся Лэнгдон.
— Нет, но я многому научилась у папы. Леонардо Ветра мог с одинаковым успехом представлять обе стороны петли Мёбиуса.
Лэнгдон рассмеялся, представив себе так называемую петлю Мёбиуса — поверхность, получаемую при склеивании двух перевернутых относительно друг друга концов прямоугольной полоски. Строго говоря, петля Мёбиуса имеет всего лишь одну сторону. Впервые эту петлю Лэнгдон увидел в творениях Эшера.[36]
— Могу я задать вам один вопрос, мисс Ветра?
— Зовите меня Виттория. Когда я слышу «мисс Ветра», то сразу начинаю чувствовать себя ужасно старой.
Он подавил вздох, вдруг ощутив свой преклонный возраст, и произнес:
— В таком случае я — Роберт.
— У вас был ко мне вопрос.
— Да. Что вы, будучи дочерью католического священника и одновременно ученым, думаете о религии?
Виттория помолчала немного, отбросила упавшую на лоб прядь волос и сказала:
— Религия подобна языку или манере одеваться. Мы всегда тяготеем к тому, с чем выросли. Но в конечном итоге все мы заявляем одно и то же. Мы говорим, что в жизни имеется скрытый смысл, и мы благодарны силе, нас создавшей.
Слова девушки заинтриговали Лэнгдона.
— Следовательно, вы утверждаете, что религия — будь то христианство, мусульманство или буддизм — зависит только от того, где мы родились?
— Но разве это не очевидно?
— В таком случае вера вообще случайное явление?
— Ничего подобного. Вера — явление универсальное. Но методы ее познания, к которым мы прибегаем, целиком зависят от нашего выбора. Одни возносят молитвы Иисусу, другие отправляются в Мекку, а третьи изучают поведение элементарных частиц. В конечном итоге все мы заняты поиском истины, гораздо более грандиозной, чем мы сами.
Лэнгдон пожалел, что его студенты не умеют выражать свои мысли с такой точностью. Да что там студенты! Он сам вряд ли смог бы высказать это столь же ясно.
— А как же Бог? — спросил он. — Вы в Бога веруете?
На сей раз Виттория молчала довольно долго.
— Наука говорит мне, — наконец сказала она, — что Бог должен существовать. Но мой разум утверждает, что я никогда не смогу понять Бога. А сердце тем временем подсказывает, что я для этого вовсе и не предназначена.
Четко изложено, подумал он и спросил:
— Итак, вы полагаете, что Бог существует, но понять Его мы никогда не сможем?
— Не Его, а Ее, — улыбнулась Виттория. — Я считаю, что аборигены Северной Америки были правы.
— Мать Земля? — улыбнулся Лэнгдон.
— Гея.[37] Наша планета является организмом, а каждый из нас — его клеткой с только ей присущими функциями. И в то же время мы все взаимосвязаны. Мы служим друг другу, и одновременно мы служим целому.
Глядя на нее, Лэнгдон вдруг почувствовал, что в нем шевельнулись чувства, которых он не испытывал уже много лет. В ее глазах таилось какое-то очарование… А голос звучал так чисто… Он ощутил, что его тянет к этой девушке.
— Мистер Лэнгдон, разрешите мне задать вам еще один вопрос.
— Роберт, — поправил он ее. — Когда я слышу «мистер Лэнгдон», я ощущаю себя стариком. Впрочем, я и есть старик…
— Скажите, Роберт, если можно, как вы начали заниматься орденом «Иллюминати»?
— Вообще-то в основе всего были деньги, — ответил он, немного подумав.
— Деньги? — разочарованно протянула девушка. — Вы оказывали какие-то платные услуги? Давали консультации?
Лэнгдон рассмеялся, осознав, как прозвучали его слова.
— Нет. Я говорю не о заработке. Я говорю о деньгах как о банкнотах.
С этими словами он достал из кармана брюк несколько купюр и выбрал из них бумажку достоинством в один доллар.
— Я увлекся изучением этого культа после того, как обнаружил, что американская валюта просто усыпана символами иллюминатов.
Виттория взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. Она, видимо, не до конца понимала, насколько серьезно следует воспринимать эти слова.
— Посмотрите на оборотную сторону, — сказал он, протягивая ей банкноту. — Видите большую печать слева?
— Вы имеете в виду пирамиду? — перевернув долларовую бумажку, спросила Виттория.
— Именно. Какое значение, по вашему мнению, могла иметь пирамида для истории США?
Девушка в ответ пожала плечами.
— Вот именно, — продолжил Лэнгдон. — Абсолютно никакого.
— Тогда почему же она смогла стать центральным символом Большой государственной печати? — нахмурившись, спросила Виттория.
— Мрачный зигзаг истории, — ответил Лэнгдон. — Пирамида — оккультный символ, представляющий слияние сил, устремленных вверх, к источнику абсолютного Света. Теперь внимательно посмотрите на то, что изображено чуть выше пирамиды.
— Глаз в треугольнике, — ответила Виттория, изучив банкноту.
— Этот символ называется trinacria. Вам доводилось раньше видеть глаз в треугольнике?
— Да, — немного помолчав, сказала девушка. — Но я не помню…
— Он изображен на эмблемах масонских лож во всем мире.
— Значит, это масонский символ?
— Нет. Это символ иллюминатов. Члены братства называют его «сияющая дельта». Призыв к постоянным изменениям и просвещению. Глаз означает способность иллюминатов проникать в суть вещей, а треугольником также обозначается буква греческого алфавита «дельта», которая является математическим символом…
— Изменения, эволюции, перехода к…
— Я совсем забыл, что беседую с ученым, — улыбнулся Лэнгдон.
— Итак, вы хотите сказать, что большая печать Соединенных Штатов призывает к переменам и проникновению в суть вещей?
— Или, как сказали бы некоторые, к Новому мировому порядку.
36
Мариус Корнелис Эшер (1898—1972) — голландский художник-график.
37
Гея — в греческой мифологии богиня земли, от которой произошли горы и море, первое поколение богов, циклопы и гиганты.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.