Страница 5 из 11
С утра вместо вводной вдруг: «Всем… Собираемся в клубе… ребята с Участка-1, тоже будьте…»
На сцене был военачальник «с той стороны», он был очень взволнован. «Ребята, – сказал он, – На нас нападают… Приходят оттуда, где раньше была граница со взрослыми: с обратной стороны от вас, то есть сразу за городом… Организованной армии, похоже, у них нет, больше ничего не знаем. Ни территории не знаем, ни численности. Всем нашим надо собраться у нас, а вы… кто предупреждён, тот, говорят, вооружён.»
И они удалились, оставив нас думать над тем что подстроили взрослые. Стало быть, мы беззащитны на двух направлениях: здесь, где наш город прижался к границе со взрослыми, и параллельно реке: на Участке-1 не до нас, а на том берегу мы заранее всё разглядим и атака не будет внезапной.
На сцену взлетел наш знаток математики, Нортон. Прилипло к нему это имя, когда он рассказывал о переписке папиного института с американцем Питером Нотроном: отец обсуждал с ним почти все идеи. У них, математиков, странно устроена думалка:
– Странно, – сказал он, – Они не пристроили два новых участка с обеих сторон от нас. Этим они исключили набор вариантов… Короче: единственный вывод тут в том, что с нашей стороны взрослым что-то мешает.
Я вспомнил свои наблюдения: шум автомобиля в ночи, а однажды – гудок, будто не открывают шлагбаум; порой слышен запах кузнечного горна… похоже, у взрослых там техтерритория, и очень близко.
На сцену взошёл командир, постоял у стоящей там классной доски с нарисованной ранее картой:
– Так. Если ты прав, мы должны будем сделать один-два поста у воды и прикрыть ту границу со взрослыми, что параллельна реке.
Потекли предложения как это сделать, и каждое мы обсудили: рвануть сгоряча по неверной дороге нам дорого встанет. Так, нам удалось отказаться от вроде бы здравых идей разделиться нам всем на военных, несущих дозорную службу, и мирных, которые заняты будут «на производстве». Как касты, как в Индии: воины-кшатрии, мудрецы-брахманы… Индия живёт так не одно тысячелетие, и при магараджах, и под англичанами, только у нас этой тысячи лет не предвидится. Нам надо резко развиться. Не имея возможности побеждать ни числом ни умением (уж воевать-то они будут лучше чем мы), мы имеем единственный шанс: побеждать за счёт техники. Техника может помочь знать о себе и противнике больше чем знает противник, передвигаться быстрее противника и концентрировать силы лучше противника. Может. Но только тогда когда ею грамотно пользуются.
Выход, решили мы, в том, чтоб посменно дежурить как воины, а между сменами делать ту технику, что нам нужна. На дежурстве опробовать, а возвратившись – отбросить идею, оставить как есть или усовершенствовать. Быстро. Чем цикл постройки-проверки-отладки короче, тем лучше.
Мы сразу же стали рядить, кто за кем и кто с кем будет в смене. Ко мне подошёл командир, оттеснил меня к выходу, и произнёс:
– Говорят, «я бы с ним в разведку пошёл» или «не пошёл». Дослушай меня до конца, иначе обидишься. Я не возьму тебя в разведку. У меня достаточно и сильных, и ловких, и смелых. Сильнее тебя и ловчее. А мастеров как ты – мало. Такими как ты рисковать нам нельзя.
Постепенно мы все разошлись. Так случилось, что ближе к обеду я снова был в клубе, и клуб был практически полон: никто не созвал, мы пришли каждый сам по себе, будто все сговорились. Когда я вошёл, говорил командир:
– Они будут пока обороняться, обороняться от скорее всего разрозненных групп и одиночек. Это им дастся легко, но без наступления победить невозможно. Будет война за территорию, которую Участок-1 быстро выиграет. Затем неизбежно начнётся война на усмирение, а беда в том что усмирение благородства не знает. Когда они смогут напасть на нас, они уже не захотят воевать по старым правилам.
Нортон поднял руку как в школе:
– Я думаю, что территория, которую пристроили взрослые, минимум равна нашей первоначальной, то есть сумме территорий обоих участков; то же могу предположить и о числе играющих. Если интересно, могу привести аргументы… В свете этого – как ты считаешь, сколько у нас времени на подготовку при самом плохом раскладе?
– При самом плохом… – Командир долго думал, решал, потом выдохнул: – Самое быстрое – месяц. Но думаю, в этом году не успеют.
Противник, как мы ещё утром, уверен что тот кто сильней тот умнее. Мы сделаем так чтоб они поздно поняли: наоборот, кто умней тот и сильный. Загвоздка во времени: надо успеть. И мы начали гонку со временем, даже не зная, насколько она будет трудной, ведь для того чтобы сделать хоть что-нибудь новое, нужно немало узнать. И не просто прочесть или вызубрить – надо понять. Как учёным на их исследовательской базе.
Точнее, на нашей «Базе научного исследования и создания новейших технологий», как мы вскоре стали себя называть, и название это за несколько дней сократилось до «Базы».
Мы бросились в омут познания и постепенно втянулись. Забросив всё то что нам задано было читать на каникулах, мы обратились к учебникам сразу на класс, на два старше. Подспорьем нам был Перельман и журналы; всё чаще мы были вынуждены читать специальную литературу, учебники ВУЗов… Потом вдруг один за другим мы почуяли вкус этих книг. Оказалось, гранит знаний вкуснее тянучих романов, приторных сентиментальных рассказов… Да что там – всего! Лишь научная книга являет вам ясную мысль, огранённую чёткостью слога.
Дежурства в «военные смены» давали отвлечься от книг, а учёба – от воинских дел. Как в «Правилах жизни» у Яна Коменского (надо же, я стал запоминать такие большие цитаты!): «Чтобы быть более работоспособным, дай себе иногда отдых или измени вид работы. Там, где напряжение не чередуется с отдыхом, там нет выносливости. Натянутый лук лопнет.»
Я был среди тех кто не мог «изменить вид работы» на день в приграничном дозоре, на ночь, каждый шорох которой мог значить вторжение. Я компенсировал это на стройке: мы строили домик среди огородов, Васильич прозвал это место «6 соток».
Однажды там вышел такой разговор:
– Я сегодня в дозоре подумал… прижми мне рулетку… что вот наблюдаем мы тут за границей, а с той стороны за нами наблюдают взрослые.
– Это логично, – сказал командир, – Им надо приглядывать, чтобы с нами всерьёз ничего не случилось.
Васильич задумался. После того как прибил пару досок, он вдумчиво выпил воды и изрёк:
– Не хочу придираться к словам, но «приглядывать» и «наблюдать» – это разные смыслы.
В тот вечер, когда все ушли, я остался на стройке. Один в тишине подступающей ночи. Один в аромате бескрайнего леса и свежих, ещё не покрашенных досок. Один. Иногда это нужно.
Потом, уже зная зачем, я отправился в библиотеку, зарылся в таблицы и спецификации. Многого в них я не понял, но всё что мне нужно, похоже, нашёл.
В холодке поздней ночи погасшие окна домов были как мониторы, готовые вспыхнуть, как только на старт установят ракету. Над ними сиял Млечный Путь. Я невольно чуть-чуть задержался у входа в подъезд, оттянув на мгновение шаг из-под этого неба. Потом я лежал среди ночи, не мог ни заснуть ни подняться, зачем-то чертя перед мысленным взором на карте и нас, и соседей, и дальше… И вдруг я всё понял! Я ринулся в клуб, по пути зажигая все лампы, взобрался на сцену, взял мел и оставил там запись:
«От суши они ничего не пристроят! Им надо отслеживать всю глубину нашей территории, а для этого нужны станции наблюдения и на том берегу, и вплотную к границе со взрослыми с суши. Воткнуть там ещё одну детскую территорию просто технически некуда!»
Утром о клубе я как-то не вспомнил. Когда же под вечер зашёл туда, запись была. А над ней, обведённая трижды, ремарка «читайте не вслух». Я сначала обиделся, но разглядел на доске наспех стёртые фразы: ребята всё поняли и обсуждали находку бесшумно, стараясь не выдать её наблюдающим взрослым.
Границы фактически нет (охранять её бросили: враг не на ней) и теперь между Базой и «первыми» можно свободно ходить, выбирая участок себе по призванию. Мы никого не неволим и всех принимаем, ведь если не можешь, душа не лежит… нет, неправильно. Если ты можешь прожить не творя, не исследуя, толк от тебя как от базовца – ноль. А желаешь узнать, что не знает никто во всём мире – ты наш.