Щит Королевы

Время шло, но ничего не менялось. Втайла не покидала замок и отказывалась под благовидными предлогами от приема гостей, сделав исключение лишь для Сиварда айн Раткнора, вынужденного уйти в отставку с королевской службы. Собирался ли Нельд поддержать переворот или просто счел поступок посла неподобающим и нелояльным, так и осталось неизвестным, но, как бы то ни было, простить он его не простил, и хотя Вьорк. ясно дал понять, что предпочел бы Раткнора любому другому дипломату, опалы это не предотвратило.

Так продолжалось до тех пор, пока Веденекосы не пригласили погостить благородного Блиша тен Дорноса, магистра Ордена Снежного Барса. Втайла проговорила с ним почти сутки напролет – и после этого ее как подменили. В крипту она стала спускаться, как и подобает, лишь раз в год, в день рождения Шенни, а через пять лет вышла замуж за Золлана – гнома, командовавшего замковой дружиной и давно уже положившего на нее глаз. Мэтту было ужасно интересно, что такого поведал Втайле старый рыцарь, но он так и не собрался с духом ее об этом спросить.

Втайла провела в Найтморе почти век. Вырастила Золлану очаровательного сынишку, проводила в последний путь и родителей Шенни, и его детей. Больше с замком ее ничего не связывало.

Ее наивная мечта узнать людей сбылась – Втайла не только узнала, но и полюбила их, а они платили гномихе взаимностью. Новому поколению Веденекосов пришлось обходиться без ее заботы: Втайла приняла предложение Вьорка послужить Хорверку, не покидая Ольтании.

– Когда я дополз до спальни, – наконец продолжил Мэтт, – она уже…

– Не надо, – мягко оборвала его Втайла. – Я знаю. – И поправилась: – Мы знаем.

– Я все думаю. – Он рассеянно пригубил эль. – Это ведь удивительно несправедливо. Никто не причинил бы ей зла… Они ведь были в полной уверенности, что добились своего: заставили Вьорка думать в такой момент в первую очередь о предательстве королевы…

– Она сделала то, что сочла нужным. – Втайла отвела взгляд. – Можем ли мы не уважать ее выбор? Тебе не в чем себя корить, кто же знал… Если бы Чинтах не была с тобой столь откровенна…

– У нее не было иного выхода, – покачал головой Мэтт. – Раздвоенные требовали у Фралира в залог одного из его детей, а иначе отказывались выполнить предварительную договоренность переправить нежить в указанное Ланксом место в покоях короля. Ну а отдать им Чинтах Фралир, естественно, мог только через дом Твана – особенно при том, что лишился Биримбы… Так что их единственным шансом было открыться мне – я не стал бы играть вслепую и едва ли поверил бы сочиненным по случаю сказочкам. Они даже готовы были действительно сделать меня клатти, а потом уже вернуться к первоначальному плану.

– И Терлест был прав, когда решил сам посетить раздвоенных, – кивнула Втайла.

– Я же тебя просил, – негромко упрекнул ее Мэтт, – не упоминать при мне этого имени. Это ведь он дал ей свиток. И если бы не он…

– Ты был бы мертв, – жестко оборвала его Втайла. – Тебя не стали добивать только потому, что ты перестал дышать. И надо ли мне напоминать тебе, что есть дары, от которых не отказываются. Пойми же наконец, это последний дар Фионы, и не тебе ее осуждать.

– Я понимаю, – тускло отозвался Мэтт. – И все равно, ничто не мешало мне быть умнее. Ведь по сравнению с Фралиром мы оказались просто детьми.

– И что бы изменилось? – Втайла отвернулась, подбросила дров в камин да так и замерла, глядя на огонь. – Есть вещи, которые определяем не мы…

– Эдак все можно оправдать! – негодующе фыркнул Мэтт. – И то, что Фралир подговорил раздвоенных изготовить фальшивую летопись, подтверждавшую, будто клан Кипящего Озера – это клан старшего сына Роракса. А ты представляешь себе, сколько крови пролилось бы, если бы Фралир объявил себя наследником Роракса и попытался бы заставить всех гномов в мире признать себя своим королем?

– Но ты же говорил, что он совершенно не собирался потакать раздвоенным, – возразила Втайла.

– Более того… Слушай, а я ведь так и не рассказывал тебе, что притащила лашши?

– А что она такого важного могла раздобыть? – удивилась Втайла. – Там, по-моему, и так все ясно было, нет?

– Так, да не так, – усмехнулся Мэтт. – Фралир-то пытался играть на трех гармошках разом. И, договорившись с раздвоенными про летопись в обмен на их переселение в Хорверк, тут же дал знать эльфам про забытые Врата, через которые наши предки, судя по всему, и попали в Хорверк. У него все было неплохо рассчитано: эльфийское вторжение должно было начаться примерно за час до общего сбора кланов, и тогда раздвоенным стало бы не до того, чтобы требовать свою долю…

– Как, кстати, они там уживаются, не слышал?

– Уживаются вроде, – пожал плечами Мэтт. – Сперва, как узнали, что Вьорк не собирается дарить им дома в Хорверке, и разговаривать не хотели. Но потом добытое лашши письмецо живенько убедило их, что трепаться-то каждый может, а вот слово потом держать… И видела бы ты, какое лицо было у Фралира, когда раздвоенные заявились на общий сбор кланов… Ну а Труба, ясное дело, их не обманул. Тиро, если не путаю ничего, рассказывал, что стенку пробили, проход открыли. Наши туда то и дело шастают – с летописями возятся. Те – сюда, посмотреть, как мы живем. Привыкаем друг к другу помаленьку, скоро вроде как разрешат селиться где хочешь… Но Труба верно говорил: теперь для них Хорверк перестал быть благословенной землей, куда стоит стремиться любыми путями.

– Мэтти… – Сама того не заметив, Втайла назвала его так, как называли только люди. – Но не думаешь же ты, что все это было зря?

– Все – это что? – невесело уточнил Мэтт. – Мир с раздвоенными?

– Да мир-то ладно, – отмахнулась Втайла. – Хотя и не думаю, что у нас с ними срастется. Я про другое.

– Не знаю… – Мэтт помолчал. – Правда, не знаю. Наверно, ты права, и разговор с Чинтах в конечном итоге оказался нужен. – Ему нелегко было это признать. – Но сколько раз за последние годы я говорил себе: «Ну что мне стоило закрыть тогда дверь перед ее носом? Сказать, что я занят? Что у меня нет ни малейшего желания с ней беседовать…» И тогда… Ладно, что толку… Я продолжаю?

Втайла кивнула.

И они вместе, вот уже в третий раз, прошли те дни от начала и до конца. Лимбит настаивал, чтобы Фралиру дали открыто выступить против Вьорка – тогда сразу стало бы ясно, кто его поддерживал. Однако Труба рассудил по-иному. Едва Толкователь убедился, что Чинтах не лгала, король сам объявил общий сбор кланов и заставил Фралира объясниться. Мэтт до того дня отлеживался в доме у деда, и когда Фралир внезапно увидел и его, и раздвоенных, и похищенное у лорда Эрлинга письмо, то осознал, что отпираться бесполезно – даже его собственный клан не поддержал бы его.

И тут всех поразил Лимбит: он потребовал, чтобы его избрали клатти-анхат для суда над заговорщиками. Не желая карать никого, кроме Фралира, Труба выступил против, и довольно резко, однако кланы пошли навстречу Толкователю Снов. Но прежде весь Хорверк попрощался с Фионой – так, как она того заслуживала и как не прощались до нее ни с одной королевой…

Когда Мэтт умолк, камин уже почти потух. Стояла глубокая ночь, Альдомир спал. И лишь в небольшом домике на окраине падали в тишину слова древнего гномьего обряда:

– Мы помним…

– Фиону, дочь Ольтании…

– …ставшую дочерью Хорверка.

– Мы помним…

– Шенни тен Веденекоса, рыцаря Ордена Снежного Барса…

– …принятого в клан Чертога.

– Мы помним…

– Крадира из клана Чертога, сына короля Вьорка..

Фралир до последнего отрицал свою причастность к смерти Крадира, но несколько первопроходцев из его клана посоветовали поискать в одной из заброшенных шахт, пользовавшихся дурной славой. На нем не было следов болезни – только страшные раны. И тела четверых, сброшенных вслед за ним, говорили о том, что Крадир был достойным сыном своего отца.

– Мы помним…

– Даларха из клана Врат…

Труба надеялся, что если не станет бороться Фралир, то и остальные сдадутся без боя. К счастью, Айрант был настроен не столь благодушно, и Щиты оказались на высоте. Пущенная с верхних рядов арбалетная стрела… Даларх закрыл своего короля грудью – как и положено Щиту, но было ли от этого легче? Равно как и от того, что выстрел позволил схватить «Кабада» – Ошуда из клана Чертога, вернувшегося из Альдомира, где он вербовал наемников. И конечно же, никакого шрама у него не было.