Щит Королевы

Крупные слезы полились из ее глаз. Я по-прежнему молчал и стоял перед ней, не в силах сдвинуться с места или вымолвить хоть слово. Но как же мне хотелось… Эх, если бы я сам знал, чего мне хотелось больше: схватить ее на руки и закружить по комнате, сказать, чтобы она немедленно ушла, пока я еще могу за себя отвечать, отругать ее за ночное бдение, сообщить, что я завтра же возвращаюсь на земли клана…

Но я молчал.

– Ты… ты презираешь меня? Считаешь, что я не должна, не имею права…

– Фиона, – прошептал я. Наверно, и камень разрыдался бы. Но я не мог себе этого позволить.

И тут она подняла на меня глаза – и улыбнулась.

– Вот, – она протянула узкую ладошку, – вот моя рука. Никогда, никогда больше я не буду тебя этим тревожить. Обещаю.

Я сжал ее дрожащие пальцы своими. Меня тоже трясло крупной дрожью.

– Что бы я ни делал, куда бы ни шел, я всегда с тобой.

– Тихо. – Она приложила палец к моим губам. – Больше мы не должны ничего говорить. Я самая счастливая и самая несчастная королева на свете. Давай просто посидим – две минутки, ладно? – а потом ты напоишь меня чаем и расскажешь, что с Крадиром… А прежде пообещаем друг другу, что отныне не скажем ни слова о том, что мы с тобой – это мы с тобой. И даже думать об этом не будем. Я смогу, я сильная. Но две минутки у нас есть, ведь правда?

– Правда, – улыбнулся я, глядя в любимые глаза, такие заплаканные, такие счастливые…

Но нет – не было у нас этих минуток. В дверь снова постучали.

– Ты кого-то ждешь? – Фиона удивленно вскинула голову.

– Никого. Кто там?!

– Не спишь?

Наковальня Крондорна! Это Чинтах!

Глаза Фионы потухли.

– Прости, – пробормотала она. – Я была дурой. Приходя к тебе в такое время…

– Сейчас! – крикнул я и яростно зашептал: – Это совсем не то, что ты подумала! Представления не имею, что ей здесь надо! Только не уходи! Пожалуйста! Я тебя прошу. Просто подожди меня… ну, хотя бы в кухне, а?

– Ты правда этого хочешь? – Фиона улыбнулась мне сквозь набежавшие слезы.

– Слово Щита! – заверил ее я, совершенно позабыв, что еще минуту назад собирался просить освободить меня от клятвы. – Договорились?

Неуверенно кивнув, она скрылась в кухне. А я, тяжело вздохнув, поплелся открывать дверь.

– Мэтт! – Чинтах вихрем ворвалась в гостиную, обдав меня до боли знакомым ароматом терпких арахисовых духов. – Еще не спишь?! Отлично! У тебя есть немного времени?

– Может быть, утром? – сурово предложил я, не обращая внимания на ее энтузиазм.

– Стала бы я к тебе тащиться, если бы это ждало до утра! – сразу оскорбилась Чинтах.

– Хорошо, – сдался я. – Я тебя слушаю.

– У тебя почти ничего не изменилось. – Чинтах бегло осмотрела гостиную. – А там кто живет?

– Лимбит, – не очень любезно обронил я.

– Так это у тебя братишка так долго прятался?! – Не дожидаясь приглашения, она устроилась в кресле. – Ну, ты что, так и будешь торчать посреди комнаты?

Решив не спорить; я сел подле камина.

– Ты можешь провести меня в дом Твана?

– Зачем?! – изумился я. Вот уж чего не ожидал!

– Всегда-то тебе все надо знать, – негодующе фыркнула Чинтах. – А если просто: потому, что я так хочу. По старой памяти, а?

– Дом Твана закрыт для всех по приказу короля. – Я не видел смысла врать. – И, поверь, это не пустая прихоть.

– Для всех, для всех, – медовым голоском пропела Чинтах. – И для тебя тоже?

– Не знаю. Но тебя туда в любом случае не пустят.

– А тебя? Тебя-то туда пустят?

– Вот что, – мне стал надоедать этот разговор, – если ты попала в беду, скажи толком, в чем дело, и я постараюсь тебе помочь. Если смогу. А ежели тебе просто хочется пощекотать себе нервы…

«Едва ли, – крутилось у меня в голове. – Лимбит уверял, что, поставив стражу в доме Твана, мы отрезали заговорщиков от раздвоенных».

– Хорошо, давай начистоту. – Чинтах сделала вид, что смирилась, но я слишком хорошо ее знал, чтобы в это поверить. – Помнишь наш разговор про клатти-анхат?

Я кивнул.

– Завтра прибывают послы из Керталя. И сразу после этого мы собираемся объявить общий сбор и поставить вопрос о назначении клатти. Примешь ли ты эту ношу?

Трудно было не поразиться ее откровенности. Или мы действительно загнали их в угол?

– Есть куда более достойные кандидаты, – осторожно заметил я. – Терлест. Крадир, наконец.

– Крадир погиб, – прямо заявила Чинтах. – И не подумай, не по нашей вине. В клане Алтаря он подхватил от людей какую-то жу-уткую болезнь, – она даже зажмурилась, – и ни один травник не смог его исцелить. А Терлест… Я не знаю, где он, но в Брайгене его нет. А ждать больше нельзя.

Конечно, я не верил ей. Но было еще не время это показывать.

– Может, вы и ольтанцев спросили? – ехидно предположил я. – Если Фиона перестанет быть королевой, думаешь, они будут сидеть сложа руки?

– Спросили. – Чинтах выдержала мой взгляд. – Канцлер пообещал через Раткнора, что если твоя Фиона останется королевой – а она ведь ею останется, клатти-анхат – не король, – они не станут вмешиваться. Мы, конечно, хотели бы получить подтверждение от самого Нельда, но камеру перехода заняли воины Вьорка. И в Альдомир сейчас нам дороги нет. Раткнору, кстати, тоже.

– Если хочешь, чтобы я поверил, что чувства Трубы так уж вас заботят, – мне показалось, что дверь в кухню слегка приоткрылась, и я повысил голос, чтобы Фионе было лучше слышно, – скажи на милость, зачем тогда вы пытались его убить? Зачем подбросили гвизарму?

– Это не мы. – И на этот раз, кажется, Чинтах не лгала. – Раздвоенные специально оставили ее поблизости от Хорверка, как только поняли, где мы имеем больше всего шансов пробиться в их туннели. Она должна была послужить угрозой – и предупреждением. Кто же знал, что этот недоумок Гант сразу поволочет ее к королю?! Впрочем, дремавшие в ней силы сгубили и его самого…

– И что же вы не помешали раздвоенным? – не сдержался я. – Раз уж у вас такая дружба.

– Биримба тогда еще не открыл Нить, ведущую из дома Твана, – быстро, словно ждала этого вопроса, ответила Чинтах. – Но потом мы строго-настрого запретили им злоумышлять против короля.

– А они, конечно же, вас послушались? – съехидничал я.

– Послушались, – спокойно подтвердила она. – Они поняли, что, если хотят воссоединиться с Хорверком, у них нет иного выхода. Именно поэтому мне так и нужно в дом Твана: заверить их, что все остается в силе. И страшно подумать, что начнется, если они не получат наших гарантий…

Юнти, Соридель, Харрт, Терлест… Все они сейчас там. И трудно сказать, смогут ли убедить раздвоенных, что делать ставку на короля куда выгоднее, чем на неверный успех заговора. Может быть, мне действительно стоит проводить Чинтах в дом Твана? И выиграть тем самым хотя бы немного времени.

Могу ли я ей доверять? Хотя бы чуть-чуть? Сейчас передо мной сидела совсем другая Чинтах, не такая, какую я знал. И что-то подсказывало мне, что эта Чинтах не остановится ни перед чем.

– И именно поэтому, кстати, отец хотел, чтобы клатти стал именно ты, – продолжила она, приняв мое молчание за нерешительность. – Тебя поддержит клан Врат, клан Кипящего Озера пойдет за нами, Хийнм будет на стороне любого, кто пообещает изгнать из Хорверка хотя бы часть жрецов и магов…

Значит, все-таки не Хийнм, Фралир! Потому-то в заговоре и Ланкс.

Да, но Лимбит? Знал ли он, что сражается против отца? Или этим-то и объясняется та грусть, в которой он пребывает? И наш разговор про Гвальда и Ланкса… Не пытался ли он намекнуть, что куда больнее, когда врагом оказывается не просто друг – отец.

– Что-то у тебя не складывается. – Я сделал вид, что усиленно размышляю. – Если все так, как ты говоришь, зачем же было так упорно бросать тень на мою королеву?

Чинтах вспыхнула. Ей явно мечталось бросить мне в лицо, кто «моя» королева и что она о ней думает. Но гномиха сдержалась.

– Биримба, – нехотя признала она. – Фиону он сразу невзлюбил. Говорил, что королева насмехается над ним, не слушает его пророчеств. Вот ему и захотелось сыграть в свою собственную игру. И когда мы поручили ему узнать у Крадира, что там стряслось с гвизармой, он, уже по собственной воле, отправился туда в обличье королевы. А потом и вовсе словно взбесился: то и дело твердил, что заставит прислушаться к его пророчествам, чего бы это ему ни стоило. Это ведь он чуть Вьорка не погубил, а никакие не раздвоенные. Заколдовал Шенни, выманил Фиону…