Страница 15 из 18
Пошел к главному.
– Что там у вас горит? – встретил он меня вопросом.
Я изложил просьбу дезинфекторов, добавив, что они имеют на это право по закону. Главврач удивленно посмотрел на меня:
– И все, в чем вы разобрались за это время?
– Почему? Это только первый вопрос.
– Давайте лучше сразу к делу. Вошли в курс?
– Я просил бы вас сначала рассмотреть первый вопрос, – упрямо сказал я.
Борисов укоризненно и как бы с сожалением посмотрел на меня:
– Не с того начинаете, коллега. В районе эпидемия. Дизентерия. Детские сады наполовину пустуют. На днях с вашего склада, где хранятся средства для дезинфекции, мальчишки несколько шашек препарата стащили и в колодец бросили. Случайно прохожие заметили. Куда ваши дезинфекторы смотрели? О молоке думали?
– Аркадий Ильич, мой предшественник к вам несколько раз обращался, просил починить склад. Я видел его докладные. Склад же от ветра трясется, промокает насквозь, доски гнилые вываливаются. Вы отказали: говорили, нет пиломатериалов. А гараж вон ремонтируют.
Главный резко встал:
– Послушайте, коллега. У меня складывается такое впечатление, что ваш отдел э… несколько распустился, простите за резкость. Смотрят, что у других делается, а у себя под носом ничего не видят. Мне нужна не демагогия, а твердая гарантия, что с вашего склада больше не будут пропадать химикаты. Вы отвечаете за это, а не я. Что сделано конкретно?
Чувствуя, что готов сорваться и надерзить, я медленно, с расстановкой ответил:
– Склад уже отремонтировали мужья Киры и Майи. И железом изнутри обили.
Борисов перестал ходить по кабинету. Сел. Повертел в руках очки.
– Ну, это уже другое дело. Еще что?
– Аркадий Ильич, дезинфекторам положено выдавать молоко.
Борисов досадливо поморщился:
– Ладно, ладно, напишите докладную, я распоряжусь. У вас все?
– Нет, теперь по поводу эпидемии. Меня очень волнует обстановка в районе. Аркадии Ильич усмехнулся.
– Да? Меня она, представьте, тоже волнует. В конце концов, инфекционные больные у меня в больнице лежат. Отделение переполнено. На бюро райкома мне все время этим в глаза тычут. А вот ваш отдел мало что здесь делает. Где данные о контактах дизентерийных больных? Где обследования на бациллоносительство? Нет их.
– Это еще один мой вопрос.
Борисов посмотрел на часы.
– Только быстрее. Мне скоро на исполком ехать.
– Я коротко. При нашем отделе существует бактериологическая лаборатория. Вернее, должна существовать.
– То есть как?
– Есть она только на бумаге. Выявлять контакты дизентерийных больных, делать обследования должна эта лаборатория вместе с эпидемиологом. На деле же лаборатория полностью работает на больницу. Я пробовал разговаривать на эту тему с заведующей Ольгой Ивановной, вашей женой, однако она посоветовала решать все вопросы с вами.
Борисов встал, подошел к окну, закрыл форточку. Замкнул сейф и спрятал ключ в карман. Затем, собрав все бумаги, сложил их в ящик стола. Выпрямился, пристально посмотрел на меня:
– Вы напрасно подчеркнули, что Ольга Ивановна – моя жена. Это к делу не относится. Больница перегружена больными, наша лаборатория не справляется. Что ж я, по-вашему, должен выписывать больных без анализов? Не надо подходить столь узковедомственно! А теперь – прошу прощения, но мне на исполком.
За следующие дни я исходил поселок вдоль и поперек. Положение было серьезней, чем я предполагал. Особенно настораживал новый микрорайон. Двухэтажные деревянные дома были уже порядком запущены, лестницы грязные. Груды мусора, политые помоями, леденели, превращались сначала в бугры, потом в холмы, а затем в горы. Как говорится, не дай бог, оттепель.
Я пошел в райкомхоз и, составив акт, предложил немедленно начать вывоз мусора из поселка. Заведующий подписал акт, но безнадежно развел руками:
– Рад бы все выполнить, что вы здесь написали, но у меня, голуба моя,, людей нет. Там ведь все промерзло насквозь, скалывать надо, а это такой труд, я тебе скажу! Машины сейчас дрова и уголь возят. Опять же люди на этом деле заняты. Так что погоди малость. Будут возможности – сделаем.
Прошла неделя, но ничего не изменилось. Я оштрафовал заведующего райкомхозом и составил новый акт. Опять безрезультатно. Надо было что-то предпринимать посерьезней. Но что?
Как-то вечером ко мне в кабинет зашла Любовь Андреевна, эпидемиолог. В отличие от Веры Ивановны она встретила мое назначение внешне почти безразлично, но я чувствовал, что она внимательно приглядывается, оценивает мои действия. Однако пока оставалась в стороне, ничего не говорила. И вот пришла, свободно, по-хозяйски уселась на стуле, со вкусом закурила и, резанув острым, внимательным взглядом как отрубила:
– Хотите откровенно?
– Безусловно, а как же иначе?
– А можно никак. – Она выпустила из уголка плотно сжатых губ тонкую струйку дыма. – Я почему к вам пришла? Извините, но я не слепая. Вижу, не клеится пока у вас.
– Почему только у меня, а не у нас?
– Верно, у нас, но больше все-таки у вас. Объясню. У нас и до вас не клеилось. Спросите – почему? Да просто наши заботы дальше нас не идут. Глупо, но, как ни странно, так оно и есть. Вот вы за баклабораторию хлопочете. Правильно делаете. Ведь она, по существу, наша. Обидно, что забрали. Я эпидемиолог, она мне вот как нужна. – Она провела ребром ладони по шее. – Может, сама виновата, что так вышло, а может, нет. Что я одна-то могла сделать? Контактных выявить? Очаг локализовать? А дальше что? Очаги-то при такой грязи сами, как микробы, плодятся. Вот вы тронули коммунхоз – ну и что? С директора как с гуся вода. Тут драться надо. А кто будет драться? Я, что ли? У меня все-таки начальство свое есть. Рыпнулась пару-тройку раз и с носом похуже, извините, чем вы, осталась. Не верят в нас, понимаете, не верят! Да и как верить? Ваш предшественник больше спиртиком увлекался. Уважения к нему ни на грош не было. Вера Ивановна человек хороший, но ей до пенсии рукой подать, какой она боец. Вот так все и шло. Так что, если вы, как говорится, хотите всерьез и надолго, так вот вам моя рука.
Через день я вернулся к разговору о лаборатории с Аркадием Ильичом, но, к сожалению, опять безрезультатно. Что делать? Не жаловаться же в область. Правда, я был готов и к этому, но случай помог уладить все гораздо проще и быстрее.
Как-то у дверей своего кабинета я услышал голос Борисова. Шеф явно направлялся ко мне. И тут мелькнула мысль… А почему бы не попробовать? Схватил телефонную трубку, набрал одну цифру, чтобы не было слышно гудка, и сделал вид, что всецело занят разговором:
– Но вы сами поймите, – говорил я, слыша, как отворяется дверь и входит Борисов, – у вас в Южно-Сахалинске все проще, а здесь я такие кадры не найду. Лаборатория простаивает. Этим шутить нельзя! Борисов? Что Борисов? У него своих забот хватает. Так, значит, обещаете помочь? Ну, спасибо… На следующей неделе? Договорились. – Я положил трубку и повернулся. Кабинет был пуст.
Вечером зашла Ольга Ивановна:
– Забирайте нас назад. Главврач распорядился.
– А как же больница? Он говорил, что без нашей лаборатории там не обойтись.
– Незаменимых людей нет, – рассмеялась она. – Так что берите, пока дают.
– Беру, беру, еще как беру, и передайте большое, нет, огромное, спасибо Аркадию Ильичу.
Я пригласил Веру Ивановну и, поделившись с ней радостной новостью, стал развивать планы на ближайшее будущее. Она вначале скептически молчала, затем начала понемногу оттаивать и постепенно увлеклась сама. Мы позвали Любовь Андреевну и допоздна намечали, что надо сделать. С лица Веры Ивановны давно исчезло постное выражение. Оаа раскраснелась, спорила, не соглашалась, предлагала. В конце концов мы все утрясли и, довольные, посмотрели друг на друга.
– А что, у нас так, пожалуй, может что-нибудь получиться! – задумчиво сказала Любовь Андреевна.
– Получится, непременно получится, – подхватила Вера Ивановна, но вдруг виновато поглядела на меня: – Вы не думайте, что я справиться с работой не могла или зависть у меня какая. Просто привыкли мы здесь к тому, что было. У самих-то под носом что делается: больница без очистки свою сточную воду в ручей сбрасывает. Если бы сейчас темно не было, вы бы посмотрели.