Портрет

Ярославле, он приезжал на рыбалку и иногда помогал матери возить вещи. Когда тетя Галя предложила забрать Виталика, мать даже обрадовалась, все равно он без присмотра один болтался, да еще с какой-то шпаной связался.

Через два года родителей не стало – сгорели вместе с домом. Отец пьяный не погасил сигарету, ночью начался пожар, оба наглотались дыма и задохнулись. Тетка и Виталий приезжали хоронить. Пока тетя Галя улаживала какие-то дела, Виталий ходил на Волгу, писал пейзажи. Со старыми приятелями общаться не хотелось.

В Москве приживался с трудом. Особенно тяжело было в школе. Одноклассники высмеивали его одежду и «окание», дразнили, называя деревенщиной. Ему казалось, что говорит он точно также как и москвичи, оказалось не так. Он замкнулся, ни с кем из одноклассников не общался, а вечером вслух читал какую-нибудь газету, записывая на магнитофон, потом прослушивал и повторял слова. И конечно, очень много рисовал. В школе скоро заметили его рисунки и сразу стали поручать рисовать стенгазеты и оформление зала к праздникам. На класс старше учился еще один «художник» Станислав Скворцов. Раньше всегда ему поручали все художественные оформления, но с появлением Виталия эту работу постепенно передали последнему. Скворцов всем говорил, что очень этому рад – время много отнимает, а в душе завидовал.

Потом они встретились в художественном училище, Скворцов также раньше на год поступил туда и неизменно был в «лучших». С Телегиным общался, но как- то снисходительно, что очень раздражало Виталия.

У тети Гали действительно была светлая и просторная квартира – три комнаты. Одну она отдала Виталику, разрешила все там оборудовать под мастерскую, но только после того, как он сдал экзамены в художественное училище. Все годы учебы она строго его контролировала, чтобы не пропускал занятия, чтобы с девушками приличными водился, а не с «оторвами всякими».

Тетя Галя умерла сразу после выпускного вечера. Виталий остался совсем один. Зарабатывал оформлением или как сейчас называют, дизайном открывающихся магазинов, потом ресторанов и кафе. Помогали однокурсники, которые очень часто собирались у него, а некоторые даже жили. Свои свидания с девушками устраивали тоже у него. Для души писал редко, но все-таки писал.

Когда у него на руках оказалась приличная сумма денег после одной работы, Виталий решил сделать себе мастерскую, как всегда мечтал. Снимать помещение было очень дорого, и он решил сделать в квартире перепланировку, объединил две комнаты в одну, получилась приличная мастерская, но деньги все ушли, даже одалживать пришлось. Теперь он мог работать для души, постепенно забросил основную работу и, естественно, потерял клиентов.

Женщин боялся, боялся насмешек, в присутствии женщин ощущал себя «деревенщиной» и поэтому предпочитал кратковременные связи. Лет пять назад на вернисаже познакомился с редакторшей одного из гламурных журналов и влюбился «по уши». Приглашая на свидания, искал в библиотеке какие-нибудь интересные факты из жизни художников, хотел поразить своей эрудицией, вспоминал смешные случаи из жизни.

Ей это поначалу нравилось, а потом начались тусовки, на которые ей надо было обязательно появляться. Виталий сопровождал ее, но на фоне всех этих лощеных молодых людей выглядел каким-то инородным, не вписывался в этот круг, не умел поддержать светскую болтовню, не умел ухаживать за девушками и, наконец, просто не любил все эти сборища. Кто-то окрестил его «мужланом», он услышал, устроил драку, а она, скривив красивые губки, процедила, «чтобы никогда не смел к ней приближаться».

Господи! Как же он мучился, писать не мог, начал пить. Андрей Борисыч, его сосед, сочувствуя ему и жалея от всей души, как-то зашел, изъял все бутылки, велел привести себя в порядок, сказал, что познакомит его с одним очень влиятельным человеком.

– Знаешь, я его очень уважаю, толковый мужик и прекрасно разбирается в живописи. Давай, покажу ему твои работы, если заинтересуется, считай, что выиграл лотерейный билет.

Несколько пейзажей Борисыч отобрал сам, отнес к себе и пригласил Алика. Тот долго разглядывал картины, Борисыч уже придумывал, как бы поделикатнее и, чтобы не обидно было, сообщить Телегину, что не подошли картины, как неожиданно тот произнес.

– Стоящие работы. Познакомь с автором.

Андрей Борисыч вздохнул с облегчением и сразу же побежал звонить в квартиру напротив.

Телегин еще раз окинул взглядом мастерскую, пожалуй, вот этот угол подойдет, его легче задрапировать… Может, лучше напротив окна, картина тогда получится темнее…Попробовал со светом. Комбинируя обычные лампы и люминесцентные, добился естественного оттенка. Так, теперь убрать все лишнее, картины в дальний угол, мольберт, краски и практически голые светлые стены. Зеркало забыл! Он притащил из соседней комнаты большое трюмо и установил его напротив мольберта у себя за спиной. Чтобы повернувшись можно было в нем увидеть картину в зеркальном отражении. Тогда все неточности и недостатки сразу бросаются в глаза, ведь визуально воспринимаешь отражение, как другую картину.

Теперь пространство… так нельзя, мешает зеркало. Лучше подвинуть, и немного развернуть мольберт, поправить свет. Как хороший танцор он кружил по мастерской, поправляя, переставляя разные предметы и передвигая мебель. Задумался, сомневаясь, звонить Маринке или нет, потом махнул рукой и набрал номер.

– Марина, это Виталий.

– Соскучился? Так я приеду.

– Да нет, – замялся он, подбирая слова, – не то, чтобы соскучился, в общем, хотел спросить, куда ты спрятала те золотистые шторы, помнишь?

– Шторы? Да я их в кладовку убрала в самый низ, положила на коробку справа. Хочешь, приеду, найду, приготовлю тебе что-нибудь вкусное. – она с надеждой ждала ответа.

– Нет, спасибо, ты в понедельник тогда приезжай с утра, деньги я на тумбочке оставлю. Спасибо. – Он положил трубку и шумно выдохнул – Ух. Угораздило ж его.

Марина работала у него уже несколько лет – молодая симпатичная деваха, из Молдавии. Она убирала, стирала и готовила ему. Все было прекрасно, пока однажды, в состоянии легкого подпития он не переспал с ней. Что на него нашло? Просто она крутилась перед ним полураздетая, кокетничала и заигрывала……ну, он и не устоял. Но после она сразу себе что-то там навоображала, почувствовала себя хозяйкой и уже собиралась переехать к нему. С большим трудом ему удалось ее отговорить. Он, старательно отводя глаза, пытался ей объяснить, что все это получилось спонтанно, никаких чувств он к ней не испытывает, но, случайно подняв глаза, увидел глупую и довольно нахальную улыбку.

– Ничего, я подожду, соскучишься – позовешь.

Разубеждать ее было бессмысленно. Прошел примерно месяц, он избегал с ней встречаться, деньги оставлял на тумбочке и общался только по телефону. Его сосед, Андрей Борисович, с которым Виталий был в дружеских отношениях, посоветовал Марину просто уволить, но Виталий малодушничал, тушевался и никак не мог решиться. Если честно жутко боялся, что Марина устроит сцену, а разного рода сцен он не переносил. Он надеялся, что все как-нибудь само утрясется и забудется.

Еще раз оглядев мастерскую, позвонил Андрею Борисычу, чтобы одолжил старинный туалетный столик и несколько старинных безделушек. Виталий примерно представлял, как напишет ее, в идеале с обнаженной грудью, но если с бабушкой… попробовать разве уболтать ее, грудь прикрыть прозрачным шарфом. Ну, если не получится уболтать, тогда с обнаженными плечами в платье с декольте, восемнадцатый век и ожерелье на шею, а волосы поднять… Да, так будет самое оно. Но в последний момент он подумал, что в каком-нибудь пеньюаре, как бы со сна… или после бала. У нее такое выражение лица… Надо бы предложить Ваське приехать, пощелкать ее. Где он еще найдет такую роскошную натуру. А может ему только показалось? Может, девушка не так хороша? В общем-то, они мало общались. Ладно, приедет, тогда посмотрим. Надо же, с бабушкой…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».