Девочка из пустыни

Первым с верблюдом на поводке пришел Соат. На горбу животного свисала большая вязаная сумка с карманами по бокам. Сам милиционер имел столь необычный вид, что Семен не сразу признал его. Теперь он походил на истинного азиата: старый халат с желтыми полосами и мохнатая шапка туркмена.

– Воды достаточно набрал? – с гостем Александр Иванович подошел к его верблюду, привязанному под окном дома.

Не говоря ни слова, Соат раскрыл сумку и показал два кожаных бурдюка. На другой стороне было еще два. Семен обрадовался: пока все складывается удачно, без задержек. Он даже подшутил над Соатом:

– В таком ватном халате тебе не будет холодно.

И впервые на лице московского гостья Соат заметил легкую улыбку.

– Смейтесь надо мной, но когда будем в пустыне, то вы будете умирать от жары, а я буду смеяться над вами.

– А ведь он прав, – подтвердила Ольга Михайловна, стоявшая у очага с шумовкой, – как ни парадоксально, но в теплой одежде жара переносится легче.

Хозяйка дома перемешивала в казане пшенную кашу. Затем положила ее в большую керамическую тарелку.

– Это только для вас, путешественников, – сказала хозяйка Семену, Соату и повела их в комнату.

Уже за столом, кушая необычную кашу, Семен сказал Соату, что лишь сейчас он догадался, почему в жару азиаты носят теплую одежду и при этом им прохладно. И затем объяснил природу этого явления на основе законов физики. Юноша не все понял, но в его глазах искрился большой интерес к науке.

В комнату вошел Александр Иванович с чайник и сел рядом. Заметив, что гость съел каши совсем мало, геолог стал настаивать:

– Я понимаю, эта каша вам не по нутру, тем не менее она весьма питательная и в дороге даст силы. Так что как-нибудь до конца съешьте.

Со двора кто-то окликнул хозяина дома. И когда Александр Иванович вышел из комнаты, Соат тихо спросил у Розенталя:

– Как вы думаете, если я стану более образованным, то Света полюбит меня?

– Это она тебе так сказала?

– Сам чувствую: она не любит меня, потому что я плохо разбираюсь в науках и ей со мной неинтересно, как с другими геологами. Мы просто хорошие друзья, но мне этого мало.

– Тогда учись, русские люди тебе здесь помогут. Если ты хочешь, чтобы Света полюбила тебя, стань к ней ближе по духу, по культуре. Как это бывает у близких друзей.

– Но придется долго ждать. А без этого духа Света не может влюбиться в меня?

– Мне думается, нет. Культурные люди, подобные Свете, предпочитают близких себе по духу. Скажу более точно: ей нужен человек, который интересуется литературой, музыкой, искусством, а также ценит доброту, честность. И неважно, какой профессии этот человек.

– Но ведь я же люблю Свету без всякой духовности. А разве она не может любить, как я. Я тоже имею приятное лицо.

– Красивая внешность для нее не главное, и вот почему. Красота с годами меркнет, а вот душа человека нет. Душа куда интереснее, чем лицо.

– Что-то не совсем понимаю вас.

– Давай об этом поговорим, когда вернемся. Тогда у меня будет совсем другое состояние.

Этот милый азиат пришелся гостю по душе, и Семен про себя отметил, что этому юноше явно везет: волею судьбы он очутился среди интеллигентных людей, иначе стал бы пастухом. Как важно, чтобы в твоей жизни встретились такие люди: сильные педагоги, умные и добрые люди, которые покажут тебе верный путь. У жителей Кизляра таких возможностей совсем мало, по сравнении с москвичами, а у парижан их значительно больше, чем у москвичей. И в этом смысле Соату очень повезло, что он вырос среди геологов. Его мать рано овдовела и осталась с тремя детьми. Тогда-то она устроилась уборщицей в контору геологов, а они обучили Соата читать книги, сличать минералы, пока не зародилась тяга к знаниям.

Со двора донесся чей-то молодой басистый голос.

– Это Карыгин пришел, – сказал Саот. – Значит, уже можно трогаться в путь. И выпив чая, они вышли во двор.

Карыгин оказался невысоким крепышом с большой лысиной на голове. Ему было около тридцати. Пожимая руку гостю, он выразил сочувствие и уверенно произнес:

– Если ваша дочь там, мы непременно отыщем ее. Вот еще что, Семен, вам надо бы сменить одежду, для такой «прогулки» она не подойдет.

Александр Иванович стоял рядом и ответил:

– Об этом я уже позаботился. Для Семена Львовича подыскали ботинки и полевую куртку. Что еще хочу сказать, если ваша дочь у пастухов, то сильно не переживайте: они не столь жестокие люди и не обидят ее. Не думайте о них совсем плохо.

– Они украли ребенка, разве это не злодейство, и вы говорите о сочувствии к ним?

– Я понимаю ваши чувства, и все же у азиатов своя культура, свое мировосприятие. Украсть девочку, как будущую невестку, для них не такой большой грех. На эту тему мы еще побеседуем, когда вернетесь сюда с дочкой.

Семен крепко пожал ему руку. В это время к дому геолога подошел Кириллов с цветастым мешочком и протянул его Семену со словами:

– Вот, от меня немного сухофруктов: урюк, изюм, орехи.

Следом за Кирилловым явились два геолога, с которыми Семен познакомился вчера вечером. Один из них скинул с плеч рюкзак, раскрыл его на земле, а там: сухари в мешочке, палочка конской колбасы, масло в стеклянной банке, старые ботинки и зеленая куртка из плотной ткани.

– Это от всех геологов, – сказал начальник партии. – Саот, забери продукты, а вы, Семен Львович, примерьте вещи.

Гость снял свои штиблеты, обвязал ноги портянками и засунул их в ботинки – они оказались по размеру, а вот куртка слегка маловата, рукава коротки.

Вот и выпал случай стать Семену путешественником, хотя мысль о дочери лишала его всякой романтики. Кто знает, может быть, именно в эту минуту Леночка стоит у юрты, плачет и ждет своего отца. Сегодня ночью Семен уже видел такой страшный сон и проснулся в поту.

Всем хотелось проводить в путь несчастного отца. Впереди шел Соат со своим начальником, ведя верблюда за поводок. Двугорбое животное шло неторопливо и важно, висячие сумки болтались по его бокам. Из той же сумки торчала винтовка Карыгина, а милиционер хранил свой пистолет внутри халата. Еще три года назад в песках скрывались басмачи, но говорят, они ушли в Иран. По оперативной сводке все-таки малые группы проникают в пустыню или в горы, чтобы грабить колхозное стадо. Начальник милиции шел рядом с Соатом и давал ему наставления, каким образом доставить похитителя в Кизляр, если это версия подтвердится.

Геологи следовали за верблюдом, и никто не собирался давать советов опытному путешественнику Карыгину. Света шла рядом с отцом, поглядывала в спину Соата и в душе усмехалась.

У железной дороги стали прощаться: дальше выжженная степь, а за ней – пески. Три путника направились туда, в бескрайнюю равнину. Все махали им вслед.

Первый день пути оказался для Семена не столь утомительным. Степь была ровной: ни подъемов, ни спусков. Иногда из-под высохшей травы выбегали ящерицы, бывало выползали змеи, а черепахи просто замирали на месте, сжав под себя лапки и голову. Среди змей встречались и ядовитые – коварная гюрза и красавица эфа. В таких случаях геолог молниеносно подбегал к рептилиям и с помощью рогатины ловко прижимал голову змеи к земле. Затем он рассказывал о них. Так геолог научил Семена распознавать ядовитых от безвредных. Громче всех шипела мощная гюрза, сдавленная к земле сапогом Карыгина. И геолог предупредил:

– Бойтесь гюрзу: она коварна и нападает без всякого предупреждения. Если ее укус глубокий, то шансов остаться в живых мало. Другие ядовитые сами убегают от людей, разумеется, если не наступить на них случайно. Так что чаще глядите под ноги.

– А гюрза может прокусить ботинок? – спросил Семен, и на его вопрос ответил Соат, усмехнувшись.

Он рассказал, как эта змея своими клыками вонзилась в его кирзовый сапог, к счастью, не задев саму ногу.

После этого на какое-то время Семен смотрел себе под ноги. Однако в середине дня он так устал, что стал забывать об опасности. Почти весь день путники шли молча и лишь во время короткого привала, сидя на земле, Карыгин рассказал о своих приключениях в Сибири: как чуть не утонул на реке Лене и о том, как охотились на медведей в тайге. Слушая геолога, Семен завидовал ему, потому что ему нечем было похвалиться, а хотелось бы. Вся его трудовая жизнь прошла на одном заводе, постоянная борьба за выполнение плана, на пределе нервов. Это он не считал чем-то героическим. И лишь редкие выходные удавалось сбежать из города в лес или к реке. А зимой – в театр, в библиотеку, на концерты.