Страница 8 из 29
Борил закончив свой сказ, смолк, да тот же миг остановилси, зане увидал упереди в скользящей тьме мелькнувший златистый лепесток, похожий на лоскуток пламени. Млад, шагающий позади, прямо-таки налетел на старшего братца и испуганно вопросил:
– Чавось?
– Показалось… чавой-то бляснуло упереди, – произнёс взволнованным голосом Борилка и вгляделси удаль. – Постоишь туто-ва со светочём, али я ево затушу? Оно як Жар-цвет не покажитси, коли у тобе во руках огнь.
– Нет! Нет! не туши! – встревожено и поспешно кликнул Млад да протянул руку к светочу. – Нут-ка, я подержу… да постою тутась, а ты сам сходь, глянь-ка. Може те то просто чудилось.
– Добре, – согласно молвил старший братец кумекая, чё Млад боитси, и развернувшись перьдал ему светоч. – Ты, туто-ва стой, ни куды ни ходь… А коли, чё я тобе позову… сице ты у тот же миг туши огонь, да бяги ко мне, вразумел?
– Вразумел, – произнёс Млад принимая светоч, и немедля принялси озиратьси, озаряючи тем веским вугнем усё окрестъ собе, стараяся изгнать полыхающим светом весь страх из зарослей леска, да из своей душеньки.
А Борил, который в отличие от свово меньшого брата ничавось не боялси, ужо смело потопал дальче… тудыкась, иде яму померещилси блеснувший златистый лепесток пламени. Чем дальче продвигалси Борилка тем паче труднее приходилось ему шагать, сыра оземь под ногами превратилася у вязкое болотистое месиво и кажный раз утопая почти по колено, мальчик прямо-таки выдёргивал, вытаскивая ноги из энтой грязной жижи.
– А… а… а..! – нежданно весьма звонко раздалось позади няго, то гикал Млад.
– Чё… чё? – также громко кликнул Борил и повернув голову, глянул на стоящего со светочём младшего братца.
Тока днесь Младушка не стоял, а судя по мерцанию движущегося пламени, вулепётывал, туды откедова братья пришли… туды у сторону реченьки и деревеньки.
– Погодь! Погодь! – загамил меньшому братцу во след Борилка, вже сожалеючи, шо вуставил там егось водного, да сожалеючи, шо и вобче взял с собой.
Но Млад, то було видно по медленно затухающему свету светоча, не слыхал старшего брата и оченно скоро уносил ноги, из энтих топких, мрачных мест.
– Ах, ты?! – разучарованно и обеспокоенно молвил Борил, пытаясь вытащить застрявши у топкой грязи ноги.
Но ноги яму не подчинялись, не жёлая покидать облюбованных ими мест. Малец ащё малеша вглядывалси у тёмну ноченьку, следуя взглядом за младчим братом, который прерывисто освещал свой путь вспышками жёлто-рыжего пламени светоча. Кады ж эвонтов свет померк окончательно, он резко повертал свой стан и подавшись уперёдь, согнулси да опёрси правой рукой о штой-то твёрдое, по-видимому, об оземь, а левой ухватилси за каки-то крепкие ветви кустарничка. И, не мешкая, резво да бойко выдярнул праву, а опосля леву ногу и шагнул впредь, иде аки вон, правильно догадилси была плотна землица. Борилка встал на твёрду почву и выпрямилси.
Глава вторая. Жар-цвет
И стояло Бореньке испрямитси як абие прямо пред собой увидал мальчик тонкий златистого цвета стебель, который был свёрнут, наподобие поразительно закрученной улитки, и покоилси на земле прячась у густой листве Жар-цвета. Лишь Борила на него взглянул, як тутась же принялся он разворачиватьси, подымаясь увыспрь и устремляя туды же свову могучу похожу на яйцо головку златого цвета. Это чудно соцветие, впрочем аки и сам стебель, дюже быстро росли, а внегда стебель поравнялси со лицом отрока, растение на маленько замерло… Чуток же погодя вельми медленно, подобно набухающей ранней вясной почке на веточке, стал раздаваться у сторону, расширяясь во серёдке. Вспучивалась и сама удлиненна, яйцеподобна головка соцветья во серёдочке. Унезапно послышалась тихая игра на скрыпке, така тихая… тихая… едва слышимая. Засим энту мелодию подхватила балалайка, жалейка, свирель и наконец зазвучал глухой голос варгана, того самого музыкального вунструмента, каковой вёл свово имячко от Бога Сварога, сварганившего Бел Свет, да и сам варган. Миг спустя Борилка уловил тончайший аромат мёда, пыльцы и цветущей вёсной пятилепестковой маткиной душки, кою ищё величали пахучей фиялкой. Жар-цвет издал слабо различимую трель, и на его цветущей, усё дотоль сомкнутой, златой поверхности появилось восемь тонких, точно разрезавших головку, нитей. И тогды смыкающие цветок удлиненны концы лепестков дрогнули, да принялися отделятьси друг от дружки, неторопливо разворачиваясь и распрямляясь.
Мальчуган, лицезреющий за у тем несравненным действом, отступил назадь, бояся навредить раскрывающемуся Жар-цвету, один из лепестков кыего отворялси у его направлении. Лепестки неторопливо расставались, расходились у стороны и Борила видал, аки ярко озаряя околот ольхову кулигу раскрывалси изумительный, таинственный цвет. А у того цвета были смаглые язычковы лепёстки, испускающие злато-солнечный свет, и крупна корзинка унутри, белого цвета. В ширшину Жар-цвет достигал не меньче маховой сажени, на егось лепестки приходилось по два локтя длины, а усё востальное составляла та сама корзинка, оная будто б покатым бугром вылезала увысь, вроде як тут же разрастаясь уширь. Кадыка лепестки полностью распрямились, вытянулись и у таком положении застыли, да наигрыш музыкальных вунструментов стих, окрестъ наступила торжественна тишь. Лес нежданно наполнилси запахом цветов, а вверх во далёко небо, покрытое звёздными светилами, прямо из серёдки корзинки выбившись, вылётел мощный белый столп света. Он был таким ярым, таким слепящим, чё от того нестерпимогу сияния Борила поспешно сомкнул очи, и ано подняв руки, прикрыл дланями лицо. Но вжесь чрез мгновение, мальчик вуслыхал рокотанье небес, словно зачиналась гроза, и Бог Перун рассыпал гром и молнии в вышине, а посем звучный, выразительно-мужественный голос, молвил:
– Борил, сын Воила, открой очи!
Мальчоночка абие отворил свои крупны, зелены с карими брызгами, глаза, и, задравши голову, уставилси на того, кто гутарил, да отступил назадь, абы сподручней було обозреть говорившего. И тады на белой, покатой корзиночке Жар-цвета, в прозрачно-светящемся, белым светом, тумане, он узрел Бога. То без усякого сумления был сам Асур Крышня, высокий, крепкий и ужотко зрелый годками Бог. Он был красив, той мужественной, божественной красой какая свойственна усему светлому и чистому. У Бога была бела кожа лица и рук, светло-пошеничные почти ковыльного цвета волосья, оные озарялись восьмиконечной, солнечной звёздой сверкающей над его главой да раскидывающей тот свет вкруг няго. Высокий лоб и малость широковатый, як усех беросов нос, алые полные губы и тёмно-голубые очи, такие точно сотришь ты удаль на летне высоко небушко любуясь егось голубизной. Асур был одет у белы тонки штаны да лёгку, белу рубаху, расшитую по вороту и низу, таку прозрачну, чё зрелось его налитое мощью тело. Рубаха пущенная на выпуск була опоясана красно-златым плетёным поясом, а на ногах Крышни имелись красны сапоги с тонкими, кручёными снурками упереди, шоб крепко обхватить голень. Асур смотрел на отрока и улыбалси, да сияли не токмо евойны уста, но и тёмно-голубые очи… И сам он увесь дивно светилси и кожа лица, и рук озарялась, тем изумительным, светлым и чистым, белым светом.
– Борил, сын Воила, – усё тем же звучным, мужественным голосом сказал Крышня. – Зачем ты пришел в лес в ночь на Купала, что ты искал тут?
– Я… я… я, – заплетающимся от волнения и восхищения языком пролепетал мальчик, стараясь справитси с собой и опустив главу, едва заметно поклонилси Богу. А засим наново зекнул прямо у лико Крышни, да вяще бодрым голосом загутарил, – я причёл у лес, абы сыскать Жар-цвет и стать смелым и доблестным воином.
– Смелым и доблестным, – протянул Асур и качнул своей божественной головой, а вкупе с ней заколыхалася из стороны у сторону сияющая светом звёзда. – Но если ты мечтаешь стать доблестным воином должен ты биться тогда за народ. Должен отвагой да кровью своей доказать смелость и любовь к беросам, к земле своей, к вере своей. Так лишь мальчик, можно добиться доблести… Затем ли ты пришёл сюда?