Страница 18 из 39
— Вода, должно быть, размыла крем. Все время мы были так осторожны. И чтобы простая водопроводная вода могла...
Она ожидала услышать от него совсем другое, хотела иного отношения.
— Я надеюсь, это случилось в тот день. Тот день был таким памятным. Когда я думаю о нем, я вспоминаю, какой это был сюрприз, приятный сюрприз. Как твое появление сегодня.
— Я не мог не приехать, особенно после звонка Сергея.
Она подняла голову и с удивлением взглянула на него.
— Сергей звонил тебе?
— Он сказал, что, по его мнению, тебе нужен друг.
— Добрый милый Сергей.
— Но я все равно приехал бы. Я слишком скучал по тебе, чтобы дожидаться следующей встречи. — Он поцеловал ее в висок. — Да, кстати, я стал таким рассеянным... У меня не было времени сказать тебе. Через две недели в пятницу декан устраивает прием. Как ты думаешь, ты могла бы взять полдня?.. Как насчет того, чтобы приехать в Гейнсвилл? Майк и Сьюзен тоже собираются прийти. Может быть, после приема мы пообедаем вместе с ними.
— Звучит заманчиво. — А про себя подумала: Как будто ничего не случилось.
— Так ты приедешь?
— Я куплю новое платье специально для этого случая. Что-нибудь нарядное и сексуальное, чтобы всех потрясти.
Он обнял ее.
— С удовольствием посмотрю на него. А теперь расскажи мне о семье. Это было неприятно?
— Что тебе рассказал Сергей?
— Он не входил в детали.
— Ты был прав в отношении реакции отца. В настоящее время ты не в числе его любимцев.
— Я никогда не был его любимцем.
— Мама подумывает об уходе из гильдии. Аделина в истерике по поводу того, что стипендиальный комитет может лишить ее стипендии.
— Они действительно могут сделать это?
Дори ткнула его локтем под ребро.
— Ты шутишь. Лишить стипендии талантливую ученицу в связи с беременностью ее старшей сестры? Беременность — не уголовное преступление. Я не принцесса Ди и не леди Сара, и, как бы я ни любила тебя, ты не принц. Это будет обыкновенный, милый ребенок, а не сенсация на первых полосах газет.
Несколько минут они молчали, серьезно, задумчиво, потом Дори сказала:
— Вода остывает. — Она пошевелилась, собираясь встать, но он напряг руки и задержал ее:
— Не отталкивай меня.
— Я не отталкиваю. Вставай. Уже поздно. Мы вернемся в постель. Вместе. — Она вынула пробку, чтобы спустить воду.
Скотт с шумом поднялся и помог Дори встать.
— Осторожно. Ванна очень скользкая. Они вытерлись большой банной простыней, которую Дори специально держала для Скотта. Скотт с полотенцем, наброшенным на его широкие плечи, вел Дори, крепко прижав к себе. Когда он коротко поцеловал ее в губы, она ответила, обвив его руками за шею и импульсивно прижавшись к нему крепко-крепко.
—Я боюсь, Скотт, — сказала она. — О, Скотт, я так боюсь.
—Не за ребенка же?
Она покачала головой.
— Нет. За нас. За то, что у нас есть. Мы не можем потерять то, что есть между нами.
Пригладив ее волосы, он поцеловал ее в макушку и глубоко вздохнул.
— Я боюсь этого так же, как и ты, Дори.
Их любовные утехи, когда они вернулись в постель, были нежными, неспешными, после них осталось щемящее чувство с горько-сладким привкусом. С этим чувством они уснули и спали почти до полуночи.
Когда Дори начала убирать постель, она обнаружила, что лепестки розы увяли, а стебель согнулся. Она взяла цветок в ладони, словно это была антикварная ценность. Увидев это, Скотт сказал:
— Да, плохо. Нам надо было быть более аккуратными с ней. Давай я ее выброшу.
— Нет, — ответила Дори, закрывая цветок, когда он потянулся к нему. Затем, слегка смутившись, она пояснила: — Я хочу сохранить эту розу. Я засушу ее в книге.
Скотт поцеловал ее в лоб.
— Оказывается, ты романтик.
— Ага, — рассеянно согласилась она, думая про себя: Когда в следующий раз ты приищешь мне красные розы, они будут что-то значить.
Глава восьмая
Дори перемерила с полдюжины платьев, прежде чем поняла, что не случайно каждое платье привычного для нее размера сидело на ней кургузо, обтягивая грудь и впиваясь в талию. Перемены в ее теле вызвали сначала удивление, потом раздражение и наконец радость. До того момента, когда ей не подошло уже шестое платье, ее беременность была скорее делом разума, чем тела. Теперь же она была и физическим, и эмоциональным фактом.
Она была беременной женщиной. Осознание этого испугало и встряхнуло ее. Раздевшись до трусов и бюстгальтера, она изучала свое отражение в зеркале примерочной, внимательно рассматривая налившиеся груди и расплывшуюся талию. Она положила ладонь на слегка распухший живот и легко прижала, надеясь ощутить зародившуюся внутри нее жизнь. Она обнаружила только небольшую твердую массу, которую чувствовала скорее нутром, чем пальцами. Секрет, который все еще принадлежал ей и тем, с кем она поделилась им, по-прежнему был таким важным и впечатляющим, таким пугающим, что осознание его заполнило ее с головы до ног. Ее тело было проникнуто им, а ее дитя, тот твердый маленький комочек внутри нее, никогда не казалось ей более реальным.
После тщательных поисков она наконец нашла Платье свободного покроя в стиле «принцесса». Платье отличалось от одежды, которую она обычно носила, но ярко-красный цвет и блеск тяжелой тафты, украшения из кружев цвета слоновой кости на шее и на манжетах делали его вполне подходящим для приема на открытом воздухе.
Дори довольно рассмеялась в ответ на плотоядный свист Скотта, когда она величаво вошла в его гостиную в красном платье.
— Тебе оно действительно нравится? — спросила она. — Я никак не могла решиться. Я чувствую себя супругой Санта-Клауса.
Скотт подошел и обнял ее.
— Ты гораздо моложе миссис Санта-Клаус. — Он поцеловал ее в губы, потом взял за подбородок и внимательно посмотрел на нее. — Ты очень сексуальна в красном. Я могу оставить тебя здесь и повесить на новогоднюю елку.
— А что ты сделаешь со мной после того, как уберешь елку? — спросила она. Несколько месяцев назад она бы не задумалась над его шутками и только чувствовала бы удовлетворение от его желания, чтобы она была рядом. Теперь же она заметила обратную сторону его нежности, тонкое напоминание о временных и пространственных ограничениях их отношений.
— Заверну тебя в бумагу и заброшу на чердак вместе с другими украшениями, — поддразнил он.
Это было совсем не то, что Дори хотелось бы услышать. Она принужденно улыбнулась, чтобы скрыть, как это ранило ее сердце, и сказала:
— Лучше отведи меня на эту вечеринку на открытом воздухе. На чердаке слишком пыльно.
Декан школы бизнеса Реджиналд Харгроув был женат на богатой и знатной наследнице; супруги жили в очень старом и респектабельном особняке около университета. Дом, мило и со вкусом украшенный во все времена года, был особенно очарователен на Рождество. Ветки вечнозеленых растений, переплетенные широкими красными лентами, украшали балюстраду и камин. Веточки падуба стояли в вазах с новогодними букетами и обвивали основания толстых свечей.
Кондиционеры были включены на полную мощность, чтобы не чувствовалась духота от большого числа гостей и жара огромного камина, в котором горели дубовые дрова. Атмосферу Рождества дополнял медный котел, в котором шипел горячий яблочный сидр с корицей, гвоздикой и сухими лимонными корочками. Сидр подавала горничная в черном платье и накрахмаленном белом передничке. Она разливала его в металлические кружки, украшенные рождественскими сюжетами.