Третья сторона

— Это моя работа для профессора Болте, сэр. Я просила доктора Цицерона дать мне несколько советов.

Ректор учащенно заморгал.

— Мисс… Турей, не так ли? — Цицерон наблюдал, как на лице профессора отражалось все, что он чувствовал: раздражение, смущение, очевидный испуг — ведь он мог легко раздразнить самую богатую и приближенную к высоким кругам студентку. Элиер повернулся к господину из Специального отдела: — Конечно же, не обязательно забирать с собой работу мисс Турей.

— Пожалуйста. — Цицерон протянул тетрадку Талии. На секунду их взгляды встретились, а пальцы соприкоснулись. Лицо Цицерона дрогнуло. Пальцы его задрожали, и он с трудом выпустил из рук тетрадь. Потом откашлялся и сказал, кивнув в сторону полицейских: — Все вскоре прояснится. Увидимся в пятницу в обычное время.

— Именно, — подтвердил ректор. — А теперь беги, дитя.

Талия кивнула, оглянулась на Цицерона и готова была уйти.

— Одну секундочку, пожалуйста… мисс Турей, — преградил ей путь господин из Спецотдела. — Вы случайно не… — Он выудил из кармана листок бумаги и посмотрел на него: — Мисс Талия Ксанте Турей, Турей-Лорион, не так ли? — Тиатирское имя в его устах звучало гораздо лучше, чем можно было ожидать.

Талия безмолвно кивнула.

Мужчина улыбнулся и объявил:

— Тогда можно считать, что нам повезло. Одним ударом поймали двух пташек, можно сказать так. — Он протянул лист бумаги ректору и опять повернулся к Талии: — У меня есть ордер и на ваш арест тоже.

«Черт побери», — выругался про себя Цицерон.

Он повернулся к полицейскому, державшему наручники, и с силой ударил его в переносицу так, что голова у того откинулась назад с характерным хрустом.

Второй полицейский выругался и бросился вперед, оттолкнув в сторону ректора. Цицерон ударил полицейского в живот, и тот отлетел прямо на руки привратника.

— Беги… — успел сказать он, поворачиваясь к Талии.

Но тут что-то сильно ударило его по затылку.

Талия видела, как Цицерон медленно осел на пол. Господин в круглой шляпе, как ей казалось, даже не пошевелился. Сейчас он стоял над Цицероном и сквозь сжатые губы выдыхал тонкой струйкой воздух.

— Чуть не сбежал, — буркнул он и потер костяшки пальцев.

Оставшийся в живых полицейский согнулся в дверях — его тошнило.

— Констебль, — резко бросил ему господин в шляпе, — если вы пришли в себя, то обяжете меня, взяв на себя молодую леди. Препроводите ее куда следует. — Мужчина повернулся к ректору, тот вжался в стену и вытаращил глаза. — А вам, сэр, не помешает чашка крепкого чаю. Все закончено.

— Да, — неуверенно ответил Элиер, — Да, только… — Он переводил взгляд с Цицерона, который хоть и лежал на полу, но дышал, на тело мертвого полицейского.

Второй полицейский подобрал оброненные наручники и подошел с ними к Талии, а господин в круглой шляпе тем временем взял Элиера за локоть и аккуратно повел его к двери.

— А впрочем, немного виски вам тоже пойдет на пользу, — говорил он при этом, потом кивнул привратнику и прибавил: — Проследите за этим.

— Будет исполнено, сэр, — ответил привратник.

Господин в шляпе проводил взглядом привратника и ректора.

Когда звук их шагов замер на лестнице, он встал на колени между двумя лежащими на полу телами и пощупал за ухом у Цицерона, словно пытаясь найти пульс. Со стороны можно было подумать, что нащупать пульс ему не удалось, потому что он перевернул Цицерона и пощупал за другим ухом. Талия наблюдала за ним с возрастающим чувством ужаса, а он достал из внутреннего кармана пальто складной нож.

— Что вы делаете?! — воскликнула она, когда господин проткнул острием ножа кожу за ухом Цицерона и из ранки закапала темно-красная кровь.

Талия пыталась вырваться из рук державшего ее полицейского, а господин в круглой шляпе пронзил ее тяжелым взглядом.

— Успокойтесь, мисс, — сказал он. — Пока что вы просто свидетельница. Вы же не хотите стать подозреваемой. — Он продолжал начатое, словно что-то искал в ране, и вскоре вытащил небольшой золотой шарик, не больше ногтя на мизинце Талии. — Ну вот, — сказал он и, достав носовой платок из кармана Цицерона, вытер нож, сложил его и убрал назад в карман, а платком зажал рану. — Вот и все.

Потом он поднялся и поднес золотой шарик к свету.

— Что… — начала было Талия.

— Замолчите, — поднял руку господин.

Талия услышала негромкое жужжание, словно где-то вдалеке заработало радио. Казалось, что радио сердится.

— Многие бы отдали королевство за то, чтобы рассмотреть эту штучку под микроскопом, — сказал мужчина Талии и выронил шарик на пол. — Но для других гораздо ценнее то, что там говорится.

И он ногой раздавил золотой шарик.

— Нападение на офицера, сопротивление аресту, преднамеренное убийство, — заявил, входя в комнату, офицер Спецотдела. — Я знал, что нам удастся подольше задержать вас, профессор, но не надеялся, что вы сами придете нам на помощь.

— Я не профессор, — ответил Цицерон.

Из-под бинта за правым ухом сочилась струйка крови и щекотала ему шею.

Убийство. Он снова переживал те ощущения — вот треснули кости, и всю его руку словно пронзило насквозь. Преднамеренное убийство.

Они находились в старом крыле тюрьмы Аликата. Так ему показалось. Каменные стены и пол, стальная дверь и окно из толстого ударопрочного стекла (караульный снаружи мог видеть все происходящее в камере и в случае необходимости, если Цицерон стал бы неуправляемым, принять меры). Но такое вряд ли случится. Запястья у него скованы тяжелыми цепями, которые пропущены через специальные отверстия в полу, а далее вокруг его ног и под массивным деревянным стулом, на котором он сидит. Он мог лишь слегка ерзать на стуле — не более того.

— Ну, шпионом вас, конечно, не назовешь, не правда ли? — обратился к нему сотрудник Спецотдела. Он стоял и выглядывал через малюсенькое окошко в холл. — К тому же я крайне сомневаюсь, что Александр Цицерон ваше настоящее имя.

— Конечно, я не шпион, — ответил Цицерон. — Я преподаватель экономики.

Мужчина повернулся лицом к нему.

— Нам еще предстоит выяснить, кто вы такой, профессор. — Он наклонился вперед и уперся кулаками в стол. — Не пытайтесь убедить нас, будто невиновны. Вы окончательно выдали себя, убив констебля.

— Тогда расстреляйте меня за это, — предложил Цицерон. — Зачем мне вам еще что-нибудь рассказывать?

Мужчина улыбнулся и распрямился.

— О нет, расстреливать мы вас не будем. Вы слишком ценны, чтобы так с вами поступать. Нет, мы оставим вас в живых. — Он обошел Цицерона, встал у него за спиной и наклонился над его здоровым ухом: — Может, вам удастся протянуть несколько недель. Имейте в виду, у нас есть прекрасные специалисты.

Цицерон пытался повернуть голову и наконец уголком глаза сумел разглядеть мужчину.

— Почему вы не скажете напрямик, что вам нужно? — поинтересовался он.

— Что мне нужно? — переспросил мужчина. Он снова обошел стол, теперь с другой стороны, и склонился над ним, глядя прямо на Цицерона. — Раз уж вы так добры, профессор, и спрашиваете, что мне нужно, — мне нужно, чтобы вы и подобные вам убрались туда, откуда пришли.

— То есть в Порт-Сент-Пол? — уточнил Цицерон. — Но ведь…

Он даже не заметил, как мужчина его ударил. Удар пришелся под раненое ухо, он был таким сильным, что голова резко дернулась в сторону. Боль была страшной, и сквозь эту боль он услышат голос мужчины, склонившегося совсем близко к нему:

— Послушайте, профессор, пока что на мне была маска. Я работал с Тайной Империей. Я видел, как одного островитянина повесили лишь за то, что он отпустил комплимент жене торговца рыбой по поводу ее красивого платья. Учтите, что веревку держал именно я. — Он схватил Цицерона за волосы и оттянул голову назад; из тумана перед Цицероном постепенно появилось искаженное злобой лицо. — Но прежде чем я позволю таким, как ты, завладеть нашей страной, я предпочитаю отдать свою собственную дочь в руки этих похотливых обезьян с гомосексуальными наклонностями. — Мужчина выпустил волосы Цицерона. — Они, по крайней мере, люди.