Страница 13 из 30
– Да это речка наверняка виновата! – доказывал Зяблик. – Не вода в ней, а кислота какая-то!
– Была бы кислота, у вас бы, братец мой, шкура чесалась, – возражал Смыков. – Я, между прочим, при переправе ничего своего не замочил, а результат тот же.
– Не зря, выходит, тот красавец голышом бегал, – вспомнила Верка. – Нельзя по Эдему в одежде разгуливать. Вы что, про Адама с Евой забыли?
– Им-то что… они стыда не знали, – печально вздохнула стоящая в стороне Лилечка.
– Стыд, как говорится, не дым, глаза не выест. – Зяблик выглядел как никогда хмуро. – Одежду в крайнем случае можно и из листьев сделать. Тут позаковыристей дела могут прорезаться… Я, значит, разобрал все же свою зажигалку. Все в ажуре – и кремень, и фитиль. Зря на них грешил. Только вместо самогона девяностоградусного в зажигалке вода оказалась. И хихикать тут нечего…
Ни слова не говоря, Артем пустил по кругу сумку, в которой хранился бдолах.
– Не понял… – Зяблик носом втянул воздух. – Сюда что, коты нагадили?
– Да, запашок… – скривился Смыков.
– А внутри-то, внутри! – ужаснулась Верка. – Слизь какая-то!
– Подумать есть над чем. – Артем покосился на Цыпфа. – Что-то наш профессор приуныл. С чего бы это?
– Неудовлетворенные желания приводят к депрессии, – авторитетно заявила Верка. – В особенности неудовлетворенная похоть.
– Вам виднее, – вяло огрызнулся Цыпф, у которого и без того сердце было не на месте.
– Признаться, мне импонирует коллегиальность, с которой вы решаете важные вопросы, – сказал Артем. – Вот и попробуем разобраться во всем случившемся совместными усилиями. Пусть каждый постарается вспомнить то, что лично ему здесь показалось особенно странным. А глубокоуважаемый Лев Борисович эти факты сопоставит и проанализирует.
– А что же вы сами?…
– Я, конечно, не останусь в стороне. Но тут важна не логика, а знание точных наук. По крайней мере, мне так кажется. Ну, начинаем!
– Мне, например, больше всего запомнился этот голый красавчик, – мечтательно произнесла Верка. – И совсем не за то, о чем вы подумали. Странно все же… Здесь хоть и рай, но ходить без трусов очень неудобно.
– У Веры Ивановны, конечно, своя точка зрения, – ухмыльнулся Смыков, – но лично меня удивило другое. Почему в здешнем лесу нет ни пней, ни валежника, ни опавшей листвы. Вы наши леса вспомните. Из-за бурелома да сухостоя дальше опушки не сунешься. Куда это все девалось? Дворники тут, думаю, штатным расписанием не предусмотрены.
– Теплее, – кивнул Артем. – Уже теплее… Кто следующий?
– Я свое замечание уже высказал, – жуя незажженную самокрутку, буркнул Зяблик. – Ладно, самогон, конечно, может выдохнуться, но не за такое же время! И вот еще что, – кончиком языка он попробовал крупицу махорки. – Знатное курево было. До потрохов пробирало. А теперь – натуральная солома.
– Табак, следовательно, разделил участь бдолаха, – Артем слегка прищурился. – Все один к одному… А ты, Лилечка, что скажешь?
– Не знаю, – девушка пожала плечами. – Вы спрашиваете, что мне здесь кажется странным… Мне все странно… Вроде бы рай. Тихо, красиво… А на душе тревожно… Как будто бы кто-то над нами опыты ставит… Заманили в ловушку и проверяют, что мы делать будем, если голыми останемся. Про следующий опыт и догадываться боязно. Читала в одной книжке, как люди когда-то над подопытными собаками издевались. Бр-р-р…
Последним пришла очередь Толгая, от которого, впрочем, ничего путного и не ждали. Ход его мыслей и принципы логики были так же путаны и непредсказуемы, как заячьи петли.
– Черу сгнил, – Толгай продемонстрировал всем свой пришедший в негодность малахай, а потом постучал пальцем по голове. – Баш целый… Кыны сгнил, – он отбросил в сторону ножны, – кыпыч целый… – сабля в его руках описала стремительную дугу, под корень срезав ближайший куст. – Зачем бояться?
– Действительно, на металлах пребывание в Эдеме никак не сказывается, – задумчиво произнес Артем. – Та стрела, наверное, попала в дерево довольно давно… Ну как, Лев Борисович, посетила вашу башку какая-нибудь светлая, я хотел сказать, мысль.
– Подождите… Сейчас… Сначала надо выстроить логическую цепочку… Итак, что мы имеем… Отсутствие следов отмерших растений на фоне довольно богатой эдемической флоры… Разрушение предметов одежды и снаряжения без признаков негативного воздействия на человеческие организмы…
– Не только одежды, но и табака, спирта… – добавил Артем.
– Пластмассы. – Верка вертела в руках расческу, которая выглядела так, словно ее довольно долгое время держали над огнем.
– Что же здесь общее… что? – бормотал Цыпф, полузакрыв глаза.
– Люди и деревья живые, а пни и одежда – нет, – безапелляционно заявил Смыков.
– Металл тоже неживой… Нет, тут что-то другое… Хотя мысль интересная…
Лева торопливо вытащил из кобуры пистолет, довольно уверенно проделал все необходимые для подготовки к стрельбе манипуляции и, направив ствол в небо, нажал на спуск. Боек четко клацнул по донышку патрона, но выстрела не последовало. Тогда Лева передернул затвор и повторил все сначала, но с тем же результатом. Пораженная публика молчала, только Зяблик удивленно присвистнул.
– Понятно, – сказал Лева как бы самому себе и попытался засунуть пистолет обратно в кобуру, разлезшуюся по швам и сейчас очень похожую на растоптанную ночную туфлю.
– Ты пояснее выражайся! – Зяблик повысил голос. – Тебе, может, понятно, а нам нет.
– Все вещества в природе делятся на органические и неорганические, – в устах Левы этот неоспоримый факт звучал как печальная новость. – Основное их отличие состоит в том…
– Ты нам Лазаря не пой, – прервал его Зяблик. – Покороче давай. Все в школе химию изучали.
– Кроме меня, – возразила Лилечка.
– И Толгайчика, – добавила Верка.
– Впрочем, детали здесь несущественны, – продолжал Лева. – Важно, что это принципиально разные. по строению вещества. Деревья, спирт, пластмасса, человеческое тело, почти вся его одежда – это органика. Железо, камень, вода, песок – нет. Скорее всего, в Эдеме присутствует какой-то неизвестный природный фактор, разрушающий мертвую органику. Именно мертвую, как только что справедливо заметил товарищ Смыков.