Anno domini

Статью напечатали через полтора месяца после ее написания сразу в двух газетах. Ее выход совершенно случайно совпал с днем рождения Авдеева — главного виновника проблемы Александрова. Это было одновременно и смешно, и по-человечески грустно.

Глава 17

Однажды вечером Вадим обратился к жене:

— Анечка, чем ты собираешься сейчас заниматься?

— Отварю макароны. А что ты хотел предложить?

— Может быть, посмотрим «Страсти Христовы»? А то уже неделю диски лежат, а мы все никак не соберемся. Я слышал, что фильм очень серьезный.

— Конечно, давай. Я с удовольствием.

Вадим пошел в комнату за дисками, а жена поставила на плиту кастрюлю с водой. Компьютер стоял тут же, на кухонном столе.

Сначала они не поняли, почему нет перевода и расстроились, но когда через несколько минут привыкли читать титры, то уже не замечали этого неудобства. С первых кадров фильм захватил все их внимание. В кастрюле закипела вода, и Анна выключила газ, потому что не могла оторваться от экрана. Они покинули свой дом, они перенеслись на две тысячи лет назад, в этот ужас рождения христианства.

Вадим не видел ничего, кроме экрана монитора, в котором протекали последние, мучительные часы жизни самого великого на земле человека. Он всегда любил Иисуса. Иногда читая молитву или просто обращаясь к Богу, он подразумевал именно его. Он много узнал из Библии, он прочитал Евангелие, он знал историю христианства и православия, но он не мог себе представить, что на плечи этого несчастного человека могло обрушиться столько страданий, сколько выливалось на него сейчас с экрана.

Изредка отвлекаясь от действа, Вадим обращал внимание на нарастающее внутри головы давление. Жалость, сострадание к Иисусу распирали его черепную коробку. Как? Как мир может быть таким жестоким? Что должно быть в душе человеческой, чтобы творить то, что делали с Иисусом? Кто наградил этих людей такими душами? Да разве только этих! А фашизм, а монголо-татары, а Сталин и его палачи, а инквизиция с именем Бога на устах? Господи, Господи! Что же происходит с людьми? Две тысячи лет назад Иисус говорил: «Любите врагов своих так, как любите своих друзей. Ибо, какая вам польза от того, что будете любить любящих вас?». Как можно было не услышать этого за столько веков, как можно было до сих пор не поумнеть? И тут же он ловил себя на том, что кулаки его хрустели от напряжения, готовые разорвать тех солдат, которые казнили на экране Сына Божьего. Слезы то и дело скатывались по его щекам. Анна давно уже взяла полотенце и вытирала лицо и нос. Мир вокруг перестал существовать, осталась только дорога на Голгофу, по которой основатель современной религии нес свой крест, достойный каждого из нас. Мария весь этот путь прошла рядом со своим несчастным сыном и пережила вместе с ним каждый удар по его изуродованному телу.

Вадим теперь понимал, почему ее образ так почитаем в католицизме. Нет большего испытания матери, чем видеть страдания своего дитя, сердца от сердца своего, крови от крови своей. Он вспомнил свою умирающую мать, шепчущую ему в последнее утро собственной жизни: «Сынок, поспи еще немного, ведь ты так поздно вчера лег». Слезы лились и лились из его глаз. Он не стеснялся жены, тем более что она сама не могла удержаться от плача.

Гвозди вбивались в ладони Господа, а Вадим ненавидел весь мир за его жестокость. Людям не место в раю, они не достойны рая. Столько тысячелетий уже дано человечеству на то, чтобы одуматься, но нет в душе человеческой перемены к лучшему. Человечество обречено, проклято навечно! И по заслугам! А в этот момент Иисус говорил: «Господи, прости их, ибо не ведают, что творят!». И мозги Вадима вскипали от такого противоречия. Голова болела от скорби, от смятения, от непонимания, как можно справиться с ненавистью, которую порождает такая жестокость, как можно возлюбить варваров, которыми переполнено общество.

Ни одно животное на земле не способно на злость. Когда хищник убивает свою жертву, он делает это только ради насыщения, только следуя инстинкту поиска пищи. Но ведь люди получают удовольствие от убийства! Нет большего зла на земле — как человек. Нет большего проклятья, чем быть человеком и жить среди людей. Каким еще может быть ад, если не таким как здесь?

Фильм окончился, но ни Вадим, ни Анна не могли прийти в себя после пережитого. Они оба умылись, но когда он попытался что-то сказать, то почувствовал, как губы его задрожали, и слезы снова увлажнили глаза. Переполненность эмоциями не давала возможности произнести ни слова. Для того чтобы восстановиться и немного отвлечься, Вадим вышел во двор, потрепал собаку, сходил в пристройку и снова умылся. Когда он вернулся в дом, жена уже заварила кофе и закурила сигарету. Она курила несколько раз и в течение фильма, но, не произнося при этом ни слова и не отрываясь от экрана. Только теперь она смогла заговорить.

— Я знала, что Иисуса били и распяли, но я не могла себе представить, что это было именно так. У меня даже не находится слов, чтобы передать свои ощущения. Я не могла себе представить, что можно снять такой фильм. Какой же все-таки молодец Мел Гибсон. Какие натуральные все съемки, и то, что фильм не дублирован, добавляет ему еще больше естественности.

— Так мало того, они ведь еще и говорят на древнем еврейском языке. Не знаю — иврит ли это или идиш.

— Наверняка он получил «Оскара».

— Не знаю. Уверен, что он достоин его.

— Почему же Бог не помог Иисусу, зачем позволил так страдать?

— Потому что Иисус для этих страданий и был послан на землю. Он отстрадал за всех за нас, взял на себя все наши грехи и, таким образом, дал нам возможность без тяжести прошлых ошибок, без груза прегрешений предков начать новую жизнь. И посмотри, как современное человечество, я имею в виду нашу эру, использует эту возможность. Хоть ее начало возьми, хоть средневековье, хоть современность. Кругом ложь, предательство, войны, жадность, прелюбодеяние.

— Но ведь не все человечество живет по заповедям Иисуса, есть ведь и другие религии, например ислам. У них же другие законы.

— Я тебе скажу, что ни одна религия не учит убивать и воровать. В любой, хоть ислам, хоть буддизм, хоть христианство или кришнаиты, в любой религии учат быть законопослушным, честным, добрым, верным. Другое дело, что люди, считая себя верующими, на самом деле только прикрываются именем Бога. Вообще, надо различать веру и религию. Религия — это обряды. Это форма и цвет куполов, это форма одежды священника, это форма проведения службы или молитвы. Религия — это и инквизиция в средние века, и крестовые походы, это и выступление священника на съезде политических партий, и строительство церквей в каждой подворотне. Религия — это своего рода политика, направленная на защиту интересов определенного круга людей. Ведь на протяжении многих веков не встречались и даже не приближались друг к другу папа и православные патриархи. И теперь продолжают свое глупое противостояние. А ведь это главы двух христианских церквей. И кому, как не им, сообща решать вопросы объединения народов и установления мира среди христиан. Не-е-т! Это конкурирующие фирмы, и договариваться они не собираются. И плевать они хотели на то, как живут их народы. Они всегда могут отделить себя от окружающих проблем фразой, что их дело — связь общественности с Господом, а политики они не касаются. Но это — просто удобная позиция.

— А почему христиане вообще разделены на православных и католиков?

— Тоже очень интересный вопрос. Скорее политико-экономический, чем религиозный. Вообще, раскол христианства, вернее — причины этого раскола напоминают мне войну тупоконечников и остроконечников в Лилипутии. Те не могли договориться, с какой стороны разбивать яйцо. Аналогичная ситуация произошла и в христианстве. Одни утверждают, что Святой дух исходит от Бога-Отца, а другие настаивают, что он одновременно и от Бога-Отца и от Бога-Сына. Это, собственно, и есть основное разногласие между католиками и православными. А настоящая причина, конечно, скрыта в жажде власти. Начиная с восьмого века в Риме, где находился центр христианства, заложенный Петром, происходило экономическое падение. Причин тому много, в том числе и варварские нашествия. В это самое время Византия — часть Римской территории — процветала. Разногласия между двумя империями обострились после их разделения, и в 1054 году папа Римский с послом передал в Константинополь грамоту, в которой предавались анафеме Византийский патриарх и его сторонники. Те, не долго думая, пишут ответную грамоту, в которой предают анафеме папу и его окружение. Именно так и произошло разделение христианства. И длилось это проклятие аж до 1965 года, пока главы католической и православной церквей не договорились об обоюдном снятии анафемы. Однако это не объединило христианство. И не удивительно — кто же добровольно отдаст свою власть, хоть в одиннадцатом, хоть в двадцатом веке. Поэтому нужно очень четко понимать грань между верой в Бога и религией, замешанной на человеческих слабостях и корысти.