Выжить любой ценой

Игла легко пробила кожу – на кончике шприца тут же показалась бурая кровь. Паша оттянул поршень – темная струя смешалась с варевом – и быстро загнал все содержимое в вену.

– Ооо! – прохрипел Санек рядом. – Пошел приход…

Вася зажал место укола большим пальцем, схватил сигарету и закурил. Где-то внутри просыпалась энергия. Она приятно сжимала каждую клетку организма и с бешеной скоростью охватывала все тело. Набирая силу, мощная волна добралась до головы и захлестнулась на макушке. Уши заложило, и тысячи мелких иголок ударили по коже. Приятная тянущая боль охватила все тело. Вася блаженно замычал.

– Короче, я пойду, – просипел Паша. – Закройте дверь.

Саня медленно почесал щеку.

– Да, посиди еще.

Лица у всех троих еще больше сползли и голоса приобрели сонную интонацию.

– Не, пойду домой.

Рыжий встал и, почесав между ног, направился в прихожую.

– Поставь дверь, Васек. Все, пока.

– Давай… – прошептал Вася, закрыл глаза и замер.

Так приятно было застыть и просто наслаждаться упругими волнами энергии, растекающимися по всему телу, закладывающими уши и возбуждающими сладкий зуд на коже. Веки становились тяжелыми, не подъемными, да и зачем лишать себя этого наслаждения?.. Тьма вокруг зашевелилась, заиграла неясными картинками, забурлила яркими всполохами, зашлась вихрем огней и стала постепенно отдаляться и затихать – Вася плавно проваливался в черный колодец без дна. Звуки гасли и слышались как бы из отдаляющейся железной бочки. Тело исчезло – растворилось во тьме. Черный вакуум – ничто.

2

Вася парил под потолком и словно сквозь туман смотрел на свое скрюченное тело – оно сползло на пол, завалившись на бок. Ноги неестественно выгнулись, заголенная рука вывернулась. Бледное лицо с полуоткрытым ртом уткнулось в бетонный пол. Рядом валялся Санек. «Неудобно, наверно, так лежать» – мелькнула мысль.

Эта картина ничуть не испугала, напротив, она нисколько не интересовала Васю. Он равнодушно глянул на свою квартиру и отвернулся. Тотчас его захватил невидимый вихрь, разметал в пыль комнату, словно нарисованную мелом и закружил в тошнотворном водовороте. Внезапно вихрь рассеялся, но все пространство вокруг заволокло молочным покрывалом тумана. Сквозь дымку Вася разглядел очертания комнаты: не своей, но очень знакомой – примерно так выглядела его квартира раньше, много лет назад, только почему-то вид ее вызывал отвращение. В груди копошились змеи, пробуждая ненависть, обиду и желание прекратить видение… Холод белого подоконника на руках. Свежий порыв ветра бьет в лицо, ворвавшись через открытое окно. Пора с этим кончать! Другого выхода нет. Все… Вася взобрался на подоконник, секунду помедлил и широко шагнул в пустоту – в ушах зашумело, грудь сжалась в комок. Перед глазами замелькали макушки деревьев, дорожка возле подъезда, кирпичи, небо, окно, асфальт, облака и снова деревья, асфальт… Вася сжимался, и в тоже время невидимая сила разрывала изнутри, растягивала в разные стороны, словно резиновую игрушку. Все вокруг почернело и превратилось в спиральную трубу. Васю засосало в нее, будто в гигантский шланг пылесоса и погнало с невероятной скоростью. Через мгновение он увидел яркий свет в конце, но, несмотря на постоянно увеличивающуюся скорость полета, этот свет не спешил приближаться. Он как бы двигался навстречу, но с постоянно замедляющейся скоростью. Вася понял, что просто догоняет пятно яркого свечения. Вначале он испугался скорой встречи с ним, а сейчас уже желал ее. Свет манил как мотылька, и Вася всем своим существом устремился вперед. Казалось, там его ждет нечто знакомое с детства, родное до каждой клеточки тела, любящее и открывающее все тайны мироздания – он сам, только чистый, святой… Свечение на некоторое время замерло и стало едва заметно отдаляться. Пробудился животный страх потерять этот свет, остаться в холодном, черном туннеле навечно. Почти сразу же ледяные тиски схватили мертвой хваткой, и Вася остановился. Яркий свет скрылся где-то вдалеке за чуть заметным поворотом, только матовое сияние отражалось от стенок крученого туннеля. Но вместе с ним исчез страх. На смену ему пришла невероятная досада и горе от потери чего-то самого важного в своей жизни. Но не было глаз, чтобы плакать, не было рта, чтобы рыдать, не было ничего, только комок чувств и холодный блеск туннеля.

Вася уловил легкий толчок назад, словно мягко тронулся поезд. Движение ускорилось и вновь перешло на около-космическую скорость. Труба опять распалась на пыльный вихрь. Все вокруг заполнилось серой пылью, кружащейся с неистовой силой. Вася будто находился внутри старого черно-белого фильма. Но разглядеть что-либо не получилось. Без всякого предупреждения он врезался в толстую бетонную стену, проломил и полетел дальше, ничуть не теряя в скорости, но полностью утратив возможность что-либо воспринимать – чернота вновь поглотила сознание.

Василий открыл глаза: белый потолок. Через огромные окна с металлическими решетками в просторную комнату врывались яркие лучи света. Белоснежная, пушистая подушка, воздушное одеяло, хрустящая простыня. В нос ударил знакомый запах больницы.

Больница?! Вася вскочил. Огляделся: широкая, абсолютно белая палата, на полу бежевый линолеум в клетку, такого же цвета собранные в пучок шторы на окнах, на стенах огромные иконы и шесть кроватей: две ровно застелены и увенчаны остроконечными пиками подушек, а на остальных четырех лежали разного возраста мужчины. Они все, как по команде уставились на Василия, на лицах читалось удивление, сдобренное благодушной улыбкой.

– Доброе утро, брат. Как звать тебя, раб Божий? – певучим голосом спросил бородач с соседней кровати.

Брови у Васи поползли вверх, рот скривился, и он чистым баритоном пропел:

– Чего, б*дь?..

Он осекся, потрясенный звуком голоса и, не веря своим ушам, пропел еще раз:

– Что за х*йня, б*ядь! Еб*ть! Что со мной?..

Вася сел на кровать. Удивленно уставился на свои руки, перевел взгляд на ноги: все как будто свое, но что-то не так. В руках была сила и энергия, которую хотелось куда-то непременно приложить. Встал, глубоко вдохнул больничного воздуха – легко и свободно. «Это похоже на сон, – подумал Вася, – очень реалистичный сон».

Но тут он заметил странную реакцию соседей: мужчины привстали на кроватях и поползли от Василия прочь, как от прокаженного. На бледных лицах с широко раскрытыми глазами читался животный страх. Рты наперебой что-то бормотали, а руки нервно дергались, рисуя кресты на своих телах.

Сосед-бородач скривился, словно у него отобрали любимую игрушку, и издал пронзительный вой:

– Ууааа!..

Это послужило сигналом: все обитатели палаты разом вскочили, разбежались по углам, спрятали лица в ладонях и заголосили:

– Ааа! Дьявол! Сатана! Одержимый! Изыди!

– Вы, б*дь, чего, еб*нутые? – пропел Вася.

«Дурка! – мелькнула мысль. – Но что-то слишком чисто и дурачки какие-то странные».

В коридоре послышался нарастающий топот ботинок. Вася сел на кровать и повернулся лицом к двери. Она резко распахнулась, и в комнату влетели три крепких молодца с закатанными рукавами. Следом вошел худой врач. Все были одеты в белоснежные халаты.

Комната разом смолкла.

– Доброе утро, брат, – приветливо сказал доктор и, слегка наклонив голову, улыбнулся.

– Эээ. Здравствуйте, – ответил Вася, скользя взглядом по широкоплечим молодцам и добавил. – Я извиняюсь, что так вышло, они… я наверно, не так понял…

– Ничего-ничего, брат мой, ты еще не пришел в себя. Ты помнишь, кто ты и как тебя зовут?

– Ммм… да. Я Вася… илий Дмитрич. Пролетарская двадцать пять, квартира, эммм… пятьдесят девят.

При слове «Пролетарская» пациенты загадочной клиники вновь заелозили, истерически подвывая. Доктор остановил их жестом, прищурился, подвинул стул и сел напротив. Посветил в глаза маленьким фонариком, взялся Васю за подбородок и покрутил влево-вправо, заглянул в рот.

Тут снова зашевелились соседи по койкам, шепча свое: «Дьявол, сатана, бес…» и все такое. Врач поднял руку и сказал: