Страница 2 из 7
Вася поморщился, крякнул и, помогая себе руками, поднялся.
– Она свалила вчера, когда ты стал искать нож. Санек, ты дебил. Ты когда напьешься, всегда хватаешься за нож и хочешь ее зарезать.
Вася знал причину его ненависти ко всем женщинам, но никогда не обсуждал это с Саньком. Виной всему была самая большая любовь Санька – Вера – рыжеволосая вечно юная девчонка. В молодости они встречались, а впрочем, жили вместе пять лет, и эти годы Саня вспоминает до сих пор, как будто это происходило еще вчера. Верка ушла от него, не объясняя причин – просто переехала в другой город. С тех пор Саня пьет. Хотя, пил он всегда.
Вася уселся за стол и отобрал у насекомых корку хлеба.
– Че делать будем?
Мухи недовольно зажужжали, а тараканы молча разбежались, попрятавшись в естественных складках ландшафта.
– Пошли во двор, может, выползет кто, – прокашлявшись, сказал Санек, шаря по многочисленным карманам. Наконец, он извлек несколько скомканных бумажек. – У меня – копейки.
– На пиво есть?
– На литр. Может, лучше на водку найдем?
– Ну, пошли, там посмотрим.
Вася подхватил куртку с матраца, утеплитель которой давно сполз под действием силы тяжести, сбившись в плотную колбаску. Проверил несколько бутылок на наличие остатков прозрачной жидкости и разочарованно побрел к выходу. Санек уже возился с дверью, пытаясь водрузить ее на специально подготовленные доски.
– Б*я, надо дверь поставить, – вздохнул Вася и пролез в щель.
Прогулка по двору оказалась неудачной, пришлось двинуться к супермаркету. Возле магазина Санек Ява несколько раз исполнил бессмертный хит его любимой группы Сектор Газа «Бомж». Заработанных денег хватило на бутылку «белой», и друзья поспешили укрыться от непогоды ранней весны в уютном жилище Васька.
Стоит отдельно рассказать про сольные выступления Санька. Группа Сектор Газа всегда была любимой командой Явы, получившего свое прозвище за одноименную песню. В молодости он приобрел где-то подержанный мотоцикл «Ява», привинтил к нему кассетный магнитофон и разъезжал по району, выкручивая на всю громкость песни Сектора. На гитаре играть Санек не умел, да и гитары у него никогда не было, но зато он наизусть знал все песни любимой группы и, не смотря на отсутствие слуха и голоса, так душевно пел, что люди щедро выражали свою благодарность рублем.
Санек клал перед собой концертную шапку-ушанку, запрокидывал голову к небу и горлопанил бессмертное: «Не жалейте меня я прекрасно живу, только кушать охота порой». Руками он держал воображаемую гитару на манер Пола Маккартни, только играя указательным пальцем, словно на балалайке. Порой он даже озвучивал гитару и ударники, но над этим ему еще надо было работать.
По дороге друзья не выдержали душевного порыва, откупорили бутылку и сделали по пару глотков, закусив «курятиной» – выкурив по сигарете. Обшарили мусорные контейнеры, разжившись вполне съедобным хлебом, картошкой, майонезом и деликатесным кочаном квашеной капусты.
Вернувшись домой, они обнаружили, что входная дверь слегка отодвинута.
– Какого х*я? Кто тут? – просипел Васек.
– Эээу! – протянул Ява и стал разбирать дверной завал.
В ответ послышался женский хриплый голос:
– Кто там ломится, б*я.
– Какого х*я тут надо? Вали, б*дь отсюда! – взревел Санек, переступая через мешок с тряпьем в коридоре.
– Я, б*дь, не к тебе пришла, – пискнула Таня Горчица, быстро поднесла стакан к губам и медленно, как будто смакуя, выпила. Когда последняя капля исчезла в беззубом рте, она зажмурилась и скривилась, словно съела целиком лимон.
Когда-то возможно красивая Татьяна, теперь приобрела серый цвет лица и многочисленные морщины. Нос и губы налились синевой, веки оплыли. Под левым глазом желтел старый синяк. На кончиках редких коротких волос была заметна светлая краска.
На столе стояла бутылка водки. Саня мгновенно оценил обстановку и шмыгнул в туалет, спрятать свою.
– Иди, Вась, – сказала Горчица.
Васек бросил пакет с едой на стол и протянул трясущуюся руку к стакану. Водка легко втекла в горло, оставив лишь неприятный привкус. Вася выдохнул, поморщился и схватил ломоть капусты, ловко отрезанный Танюхой, закинул в рот и довольно захрустел – все неприятное водочное послевкусие сразу сгорело в разъедающей кислоте. Вася довольно пискнул, взял картошину и отошел от стола.
Горчица звякнула бутылкой и крикнула:
– Ява! Идешь?
Санек тут же выскочил из-за угла, словно дожидался приглашения. Он шумно выдохнул и запрокинул голову со стаканом во рту. Выпив, победно хрюкнул, напрягся, словно японский боец перед ударом лбом о кирпич, тряхнул головой и захрустел капустой.
Закурили, наполняя квартиру облаками табачного чада. Дальше по новой: выпили – закурили, выпили – закурили, закурили – выпили. Из Танюхиного пакета выпрыгнула вторая бутылка. Ява уцепился клыками в пробку, потянул за язычок, и надув щеки, выплюнул покореженную пробку. У Санька росли специальные зубы, которыми он орудовал словно электрик плоскогубцами: два мощных клыка с правой стороны его гнилой челюсти отличались крепостью и живучестью.
Он плеснул в каждый стакан ровно по три «булька» и поставил бутылку подальше от Танюхи. Каждый молча выпил, закусил и естественно закурил.
Саня вновь принялся ругаться с Таней, а Вася периодически осаживать его. Алкоголь постепенно расслаблял и возвращал силы мышцам. Васек уже поднялся с матраца и уселся за стол. Выпили еще по одной. Покурили. Вскоре, разогретый Ява подобрел и уселся поближе к Тане. Разомлевшая Танюха уже смеялась во весь беззубый рот над его шуточками.
Выпили еще.
– Да, че мы, б*дь, сидим как эти?
Саня встал и, шатаясь, подошел к подоконнику. Какие компакт-диски, МР3 и тому подобные приобретения цивилизации? Только «олдскул», только «хардкор!» Санек взял старый кассетный магнитофон и нажал на кнопку «stop» – крышка, словно катапульта, выстрелила, и Саня вырвал из недр магнитофона пошарпанную кассету. Закрыв один глаз, он уставился на нее, силясь понять, на какую сторону перемотана пленка. Затуманенный алкоголем мозг медленно переварил увиденное, и, удовлетворенно промычав, Ява засунул кассету обратно. Кривой палец ткнул в кнопку перемотки назад – магнитофон скрипнул и зашелестел быстро мотающейся пленкой. Вскоре раздался глухой удар, и магнитофон тихо заурчал. Саня, прикрывая глаз, ткнул в кнопку «play» – из динамиков, пробиваясь сквозь шум помех, вырвался звук мотоцикла. Санек встал в позу мотоциклиста, запрокинул голову вверх и погазовал на воображаемом руле. Губами озвучил вступление и запел:
– Мне на днях исполнилось шестнадцать лет, захотел я двухколесный драндулет…
Вася закрыл глаза, набрал воздуха и вступил:
– Я к батяне подошел, сказал: «Купи, ты на „Яву“ мне „кусочек“ накопи!» Мой папаша был хронический алкаш, но на счастье на него напала блажь…
Таня только курила и кивала головой в такт музыке. На середине альбома выпили и, закурив, продолжили.
Когда альбом закончился, Санек попытался перевернуть кассету и возобновить концерт под фонограмму, но остальные певцы уже выдохлись. Хотелось помолчать и отдохнуть.
– Все, хорош, а то скоро соседи начнут буянить, – закончил Васек.
– Вот ссс*ки! Ну, тогда все, – согласился Санек, но магнитофон не убрал обратно на подоконник.
Выпили еще.
– Б*дь! Надо дверь сделать, с*ка.
Вася поднялся и, шатаясь, пошел в прихожую. Споткнулся о доски, упал в груду тряпья, и из коридора понеслась непрекращающаяся ругань.
Санек обернулся, вставая.
– Что там у тебя, б*дь?
– Да них*я, б*дь, е*учая дверь!
– Вася, б*я, давай я завтра принесу инструмент и мы поставим ее, с*ку. Сейчас не трогай. Х*й с ней!
Вася, не переставая ругался и барахтался, словно рыба в сетке. Наконец ему удалось выползти обратно в комнату. Он кое-как поднялся и вернулся к столу, где уже стояла новая бутылка.
– Нали-ий-вай, – вырвалось у Тани вместе с икотой.
Саня прикрыл один глаз и криво улыбнулся.