Страница 15 из 17
Все началось еще в 1923 году, когда сотрудник контрразведывательного отдела полицай-президиума Берлина в чине криминальобервахмистра Эрнст Кур за дисциплинарное нарушение был уволен со службы без права на получение пенсии. Оставшись без работы, он перебивался тем, что красил берлинские крыши, да еще время от времени ему помогали бывшие сослуживцы. Жена Кура, не желая терпеть материальные лишения, подала на развод. Но так как Куру некуда было уходить, то они продолжали жить под одной крышей. Однажды бывшая жена Кура обнаружила среди его вещей служебные бумаги и сообщила об этом в полицию. У него был произведен обыск, в результате которого были изъяты секретные документы. Как они к нему попали, он уже не помнил, но, несмотря на это, ему грозил суд. Однако полиция не захотела выносить сор из избы, и дело замяли.
Приблизительно в это же время Эрнст Кур попросил в долг у Вилли Лемана, который помогал ему и раньше. Приятель не отказал ему, но неожиданно посоветовал поискать источник доходов в советском полпредстве. Последовав совету, безработный в конце 1928 года отправил в полпредство СССР в Берлине письмо, в котором предложил свои услуги. А в начале 1929 года состоялась его первая встреча с работником резидентуры ИНО ОГПУ в Берлине. Во время обстоятельного разговора визитер выразил согласие за материальное вознаграждение работать на советскую разведку, сообщая сведения, которые мог узнать от своих знакомых в полиции. Центр одобрил вербовку инициативника, который получил псевдоним «А/70» (позднее «Раупе»).
Вилли Леман, к которому приятель стал обращаться за интересующими его сведениями, понял, что тот стал работать на русских. Убедившись в безопасности таких контактов, Вилли Леман в конце лета 1929 года и сам через «А/70» установил связь с берлинской резидентурой ИНО. В Москве вербовку Вилли Лемана, которому был присвоен псевдоним «А/201» (позднее «Брайтенбах»), сочли большой удачей. В отправленной 7 сентября 1929 Центром в Берлин телеграмме говорилось:
«Ваш новый агент А/201 нас очень заинтересовал. Единственное наше опасение в том, что вы забрались в одно из самых опасных мест, где при малейшей неосторожности со стороны А/201 или А/70 может произойти много бед. Считаем необходимым проработать вопрос о специальном способе связи с А/201»75.
В Берлине и сами понимали необходимость соблюдения максимальной осторожности при контактах с новым агентом. В ответной телеграмме в Москву по этому поводу говорилось:
«Опасность, которая может угрожать в случае провала, нами вполне учитывается, и получение материалов от источника обставляется максимум предосторожностей»76.
В результате было решено, что связь с новым агентом станет поддерживать через Кура нелегальный резидент внешней разведки в Германии Эрих Такке («Бом»). Но, как выяснилось, такая организация связи чуть не спровоцировала «провал» Вилли Лемана. Дело в том, что Эрнст Кур имел набор пороков, которые в любой момент могли стать причиной его «провала»: склонность сорить деньгами, увлекался женщинами и вином, иногда бывал излишне болтлив. А еще он был политически неблагонадежен – его вторая жена распространяла журнал издаваемый МОПР (Международная организация помощи борцам революции), что вызвало повышенный интерес к самому Куру. Поэтому было решено вывести его из цепочки связи.
В 1932 году по указанию начальника ИНО Артура Артузова он был передан на связь нелегалу Карлу Гурскому («Монгол»), а также сменил прикрытие (сотрудники советской внешней разведки переправили его в Швейцарию), став при помощи советской разведки совладельцем небольшого кафе. Что же касается Вилли Лемана, то связь с ним после отъезда Эриха Такке из Германии поддерживал сотрудник легальной берлинской резидентуры Израилович («Генрих»).
Разведывательные возможности Вилли Лемана были огромны. Так, В 1930 году ему была поручена «разработка» советского полпредства в Берлине, а в конце 1932 года переданы все дела по польскому шпионажу в Германии, которые представляли большой интерес для советской разведки. Сведения, передаваемые им, трудно переоценить. Например, в марте 1933 года он по заданию Москвы сумел посетить берлинскую тюрьму Моабит и подтвердить, что лидер немецких коммунистом Эрнст Тельман находиться именно там. А в справке о работе Вилли Лемана, составленной в 1940 году начальником немецкого отделения Павлом Журавлевым, говорилось:
«За время сотрудничества с нами с 1929 г. без перерыва до весны 1939 г. „Брайтенбах“ передал нам чрезвычайно обильное количество подлинных документов и личных сообщений, освещавших структуру, кадры и деятельность политической полиции (впоследствии гестапо), а также военной разведки Германии. „Брайтенбах“ предупреждал о готовящихся арестах и провокациях в отношении нелегальных и „легальных“ работников резидентуры в Берлине… Сообщал сведения о лицах, „разрабатываемых“ гестапо, наводил также справки по следственным делам в гестапо, которые нас интересовали…»77.
Шпион в стане нацистов
После создания гестапо отдел, в котором работал Вилли Лемана, вошел в эту новую структуру. А через год его самого приняли в СС, присвоив звание гауптштурмфюрера, и повысив в должности до криминалькомиссара. О доверии, которым «Брайтенбах» пользовался у нацистов, говорит тот факт, что Герман Геринг включил его в свою свиту во время «Ночи длинных ножей» 30 июня 1934 года, когда по приказу Адольфа Гитлера было ликвидировано руководство штурмовых отрядов (СА) во главе с Ремом. А в канун 1936 года советский агент в числе четырех сотрудников гестапо был награжден портретом Фюрера с его автографом.
В 1934 году оператором «Брайтенбаха» стал прибывший в Германию разведчик-нелегал Василий Зарубин («Бетти»). Следуя указаниям Центра, он ориентировал агента, прежде всего, на работу по освещению деятельности СД, гестапо и Абвера. И уже через некоторое время в Москву был направлен годовой отчет гестапо!
Хотя агент не ограничивался отчетами о работе родной организации. Так же он успешно трудился в сфере научно-технической разведки. Сейчас сложно сказать, что было более важным для Москвы в то время – информация о деятельности политической полиции или научно-технические достижения в военной сфере. Ведь от него поступала важная информация о техническом оснащении и вооружении Вермахта. Так, от него были получены описания новых типов артиллерийских орудий, в том числе дальнобойных, минометов, бронетехники, бронебойных пуль, специальных гранат и твердотопливных ракет для газовых атак.
В 1936 году он сообщил о создании фирмой «Хейнкель» нового цельнометаллического бомбардировщика, о новом цельнометаллическом истребителе, специальной броне для самолетов, огнеметном танке, строительстве на 18 судоверфях Германии подводных лодок, предназначенных для операций в Северном и Балтийском морях. Не менее важной была переданная Леманом информация о том, что под личным контролем Германа Геринга на заводах фирмы «Браваг» в Силезии в обстановке строжайшей секретности проводятся опыты по получению бензина из бурого угля.
Так же он сообщил о работах немецких химиков в области создания заменителей нефти и горюче-смазочных материалов, которых остро не хватало Вермахту; о создании засекреченного завода по производству боевых отравляющих веществ, что подтверждало самые худшие опасения: Адольф Гитлер готовится повести и химическую войну.
«Брайтенбах» передал копию разработанной командованием вермахта секретнейшей инструкции, в которой перечислялись 14 новейших видов немецкого вооружения, находящегося в стадии изготовления или проектирования. Информацию о них предписывалось «во всех случаях хранить в строжайшей тайне». Так же от Вилли Лемана поступил экземпляр доклада 1937 года «Об организации национальной обороны Германии» с грифом «Особой важности, только для высшего руководства»78.
75
Очерки истории российской внешней разведки. Т. 3. – М., 1997. – С. 340—341.
76
Очерки истории российской внешней разведки. Т. 3. – М., 1997. – С. 341.
77
Очерки истории российской внешней разведки. Т. 3. – М., 1997. – С. 338.
78
Пронин А. Штирлица провалила Москва. Часть 2. // http://www.zamri.narod.ru/sekret2.htm.; Чертопруд С. В. Научно-техническая революция от Ленина до Горбачева. – М., 2002., – С. 38.