Солнышко моё

Саша тихо зашла в Машину квартиру, осторожно закрыла дверь и позвала подругу – Ма-а-ань!

– Проходи, чего зовёшь?! – Марья уже что-то стряпала на кухне.

– Маш, смотри, – Саша протянула ей повестку и счастливо улыбнулась. – Наконец-то я от него отпочковалась.

Маша отряхнула руки от муки, взяла листок, внимательно прочитала его и неуверенно спросила – Ты сама?! Сама подала на развод? И ничего мне не сказала? Ну, просто взрыв мозга!

– Я, вообще, хотела сказать тебе после развода, но не удержалась. А теперь к телефону – одинокая женщина желает устроиться на работу. Да не смотри ты на меня так, Маша! Всё в порядке.

А Марья смотрела на неё, как на диво – дивное. Сколько всего Сашка прощала своему Димасику, не позволяла никому лезть с советами в свою жизнь, терпела и, казалось, что это навсегда. Раньше Саня и мысли не допускала о разводе. И вдруг – нате вам! Ведь и не случилось у них ничего, всё было как всегда… Похоже, Санечка выросла из своего Димочки, как из детских штанишек. Да и наконец-то! Раз уж Саша не печалится, то Маше и подавно, надо радоваться за подругу.

Пока Саша обзванивала более-менее подходящие вакансии, Марья испекла сладкий пирог.

– Для Ванечки стараешься? – проглотив слюну от нахлынувших запахов, поинтересовалась Саша.

– Ну, конечно же! – фыркнула Мария и, заговорщицки подмигнув, довольно добавила – Для нас любимых! Вот и повод, как раз подвернулся, – Маша кивнула на повестку.

– А-а-а, тоже мне повод! – Саша сделала из повестки самолётик и запустила его в раскрытое окно. – Пусть добрая весть по миру пронесётся. Давай, Машуля, свой коржик! Чай будем пить.

За окном уже стемнело, потянуло свежестью, а подруги всё сидели на кухоньке и обсуждали планы на завтрашний день. Ребятни не было и тишину нарушали лишь шелест листвы на улице, да стрекот кузнечиков. Такие спокойные вечера в жизни Шурочки и Мурочки выдавались очень редко, и они просто потихоньку свели разговоры на нет, наслаждаясь щемящим волшебством летнего вечера, сиянием только что появившихся звёзд и боясь спугнуть лишним словом пьянящее чувство единения с Вселенной. Они тихо улыбались каждая своим мыслям, но это не разъединяло их, а, наоборот, верные подруги и молча прекрасно понимали друг друга. Они бы могли просидеть так ещё довольно долго, но за дверью раздался шорох, звон ключей и на пороге появился муж Марии.

– Что, девушки, скучаем без деток? – Ванечка подмигнул обоим и хитро прошептал – Может пивка, а?

– Спасибо, Ванюша, но я пойду уже. – Саша поднялась с табуретки, вышла из-за стола, и Ванечка заметил её обновки.

– Да ты сегодня выглядишь, как английская леди! Если бы я не был женат на самой лучшей женщине, я бы непременно в тебя влюбился.

– Нравится, да? Моя работа, – с гордостью сказала Маша. – Теперь наша Санечка всегда будет так выглядеть.

– Что же на тебя так повлияло, Саша? – Иван удивлённо разглядывал подругу жены. – Любовника что ли завела?

– Почти угадал. Я на развод подала, уволилась, ищу новую работу. Достойную такой красавицы, как я, – гордо произнесла Александра и, покачивая бёдрами, прошествовала к выходу. Перед дверью она обернулась, улыбнулась, послала воздушный поцелуй и проворковала – Спокойной ночи, дорогие мои.

Маша засмеялась, а Иван остался стоять бетонным столбом, открыв рот от изумления.

Постояв ещё несколько минут перед своим подъездом, Саша прислушивалась к новым звукам и вглядывалась в засыпающие цветы на клумбе. Может быть, пропорхнёт среди былинок маленький, полупрозрачный эльф и исполнит самое заветное Сашино желание. Такое желание, которое она сама от себя прячет, потому что совершенно не верит в то, что оно может сбыться. В то, что она, Сашка, сумеет этого добиться. Что она этого достойна. В ночном сумраке продолжали энергично стрекотать кузнечики, вокруг лампочки у парадного суетливо толпились ночные бабочки, а Сашка всё пыталась разглядеть среди травы, листвы и лепестков маленькие прозрачные крылышки и услышать тихий, нежный звон колокольчика, который предвещает, Саша это точно знала, появление Ангела…

Эрл всё брёл и брёл в одну сторону, туда, где на ночь пряталось Солнце. Он надеялся до наступления темноты найти ту нору или пещеру, где отдыхает Светило. И тоже заночевать там, чтобы не чувствовать себя изгнанным и одиноким. «Вдвоём с Солнцем будет не так страшно», – Подумал Эрл. События сегодняшнего дня его оглушили, он был наблюдателен и любопытен, но пока ещё не был готов противостоять племени. Он ещё не избавился от древнего стадного инстинкта и одиночество пугало его, пугало так, что страх парализовал его разум, и он просто методично шагал в одну сторону. Шёл, не замечая ни птиц, ни мелких зверьков, снующих под ногами, ни постоянно меняющегося пейзажа.

Солнце начало опускаться за горизонт, и усталый Эрл вяло подумал – «Далеко ещё до Его дома. Придётся сегодня переночевать здесь.» Он опустился на мягкую траву и только теперь заметил, что в его родной, знакомой степи стали то там, то тут появляться стайки деревьев и кустарников. Эрл никогда ещё за свою недолгую жизнь не заходил под крону дерева и поэтому решил расположиться на ночлег вдалеке от пролесков. Выбрав пригорочек поудобней, свернулся калачиком и снова огляделся. Небо оставалось всё тем же, оно нисколько не изменилось и это его немного успокоило. В наступившей темноте вспыхнули знакомые звёзды и на границе степи и деревьев замелькали порхающие огоньки. «Защитные огоньки Верховного» – догадался Эрл. «Значит и здесь есть Люди-Кошки. Надо бы стороной обходить их владения.» – Промелькнула мысль у юного изгнанника и он тут же уснул, словно его внезапно покинули остатки сил.

5 глава

Город преображался и хорошел. Лето словно встряхнуло всех – и молоденьких девушек, и людей среднего возраста, и аллеи, и новые здания, которые с наступлением тепла полезли вверх, как грибы после дождя. Всё расцветало и, наполняясь солнечным светом, становилось моложе, краше, ярче. Город словно умылся живой водой – так разяще была разница между нынешним его обликом и тем серым, грязным городишком, каким он был ещё совсем недавно, ранней весной. Разноцветные шатры уличных кафе навевали прохожим праздное настроение, зазывали забыть о проблемах и посидеть в теньке с прохладным напитком. Ввиду раннего времени в таких заведениях было немноголюдно и тихо. Это к вечеру потихоньку начнёт собираться народ и ещё немного погодя свободных мест совсем не останется ни в одном кафе. Будет греметь музыка, да так, что соседа по столику не станет слышно. Начнут отплясывать пьяненькие девицы, выставив вперёд бюст и орудуя им как ледоколом, будут ломиться навстречу любому более-менее порядочному мужичку. Сметая всё со своего пути, лишь бы не упустить добычу. Хотя бы на один вечер. Только бы сразить наповал объект мужского племени, а если таковой ещё и пивом угостит – то охота удалась и можно уверенно поставить ещё одну галочку в свой послужной список.

Илья не любил проводить вечера в подобных заведениях. Он посещал гораздо более продвинутые местечки, где его все знают и он знает всех. Где никто, ни к кому откровенно с наскока не пристаёт, не трясётся, неумело изображая танец живота, и не лезет с разборками за соседний столик. Там, где все эмоции тоньше, мягче и изысканней. Где всегда состояние ленивой интриги. Там, где даже гремящий клубняк, отдающийся каждым ударом в твоих потрохах и сотрясающий все внутренние органы в такт бешеного ритма, не может переломить релаксирующее сознание. Где, вопреки грохоту, посетители расслабленно и тягуче, словно на зажёванной плёнке, общаются друг с другом. И даже если ты выбираешь себе пассию только на одну ночь, ты всё равно обязан красиво и медленно пофлиртовать, поиграть глазками и лишь потом что-нибудь нежно и вяло промурлыкать.

Но летом, во время ланча Илья любил сидеть в открытом кафе на свежем воздухе. Никто не мешал, не лез с пустыми разговорами. Можно спокойно попить кофейку, постепенно приводя себя в рабочее состояние. Утро было самым тяжёлым временем суток для Ильи. После иных ночей он чувствовал себя совершенно опустошённым и одиноким, словно холодная скала, и только где-то глубоко внутри, за грудиной, шевелилось что-то живое и щемящее. И от этого чувства становилось ещё больнее, ещё тяжелее поднимать глаза и встречаться с солнечным, жизнерадостным утром.