Страница 5 из 6
– Такое бывает, – с горечью заметил Олег Иваныч. – Ошибся я. Футбольная селекция – штука тонкая. Это вам не рынок – пришёл, выбрал, купил – здесь душу надо знать. Хотя дурак и на рынке впросак попадёт. Я вот не люблю на рынок ходить, меня обязательно обманут.
Шутка шуткой. Однако, может быть, поэтому святогорцевский «Прогресс» на трансферном рынке вёл себя очень замкнуто и консервативно – никого не покупал, никого не продавал. Святогорцев ценил душу каждого, с кем работал, или просто привыкал к ней – к душе.
Однажды к нему подошёл Алесь Лягушевич, который вообще никогда не играл в официальных матчах, – кроткий, стеснительный. Сказал робко:
– Олег Иваныч, меня тут как бы… на родину зовут, в Беларусь… в Бобруйск… а я вам всё равно не нужен как бы… вот я и думаю как бы…
Святогорцев посмотрел на него пристально и спросил:
– У тебя семья есть?
– Есть, жена и ребёнок… девочка, три года…
– Ну вот, Алесь, в Бобруйске ты их по миру пустишь. А тут у тебя очень неплохой контракт, стабильность какая-никакая. И как это ты мне не нужен? Мне все нужны. Вот сломается, не дай Бог, Царёв, кого я на его место тогда поставлю? У тренера всегда должен быть выбор. И если бы у меня был выбор для тебя между Бобруйском и, допустим, БАТЭ, я бы тебя отпустил. А так как только один Бобруйск, то извини, Алесь, ты мне самому пригодишься ещё. Ну как, хорошо?
– Хорошо, Олег Иваныч, – обрадовался Лягушевич.
Глава 8. Основной состав, или Кто чего стоит
На стадии 1/128 кубка России жребий свёл неживский «Прогресс» с принципиальным соперником – областным «Динамо». Святогорцев на эту игру выставил основной, то есть самый что ни есть боевой состав: в воротах Колобков, в центре обороны – три могучих защитника Добрынин, Попчук и капитан Муромцев, на бровках вингеры – слева Лешых, справа Водянов, в опорной зоне – «волнорез» Царёв, в центре полузащиты два инсайда – левый Кащенко, правый Агабаба-Оглы, впереди атакующий хавбек Гвидонец и на острие нападения ударный центрфорвард Морозов.
Тому было две причины. Первая – это, безусловно, заявленный боссом «упор на кубок России». Вторая – психологическая, «Прогресс» ни разу за всё время своего существования не побеждал областное «Динамо», и поэтому для Неживска, не только для клуба, а для самого города, победа над ним воспринималась, как нечто запредельное. Но существовала негласно и третья причина. День игры случайно совпал с днём рожденья Жараптицкого, и все знали, сколь много для него значит обыграть свою бывшую команду. И, конечно, хотели сделать ему подарок.
Возможно, большое желание повлияло на «Прогресс» негативно. Игроки вышли какие-то зажатые, суетливые, часто теряли мяч. А «Динамо», наоборот, как назло, показывало мастерский футбол – напористый, жёсткий, агрессивный, – постоянно опасно угрожая воротам Колобкова. Колобков ни минуты не мог передохнуть в рамке. Пару раз от верного гола выручала штанга. А в концовке первого тайма, когда рефери уже тянул свисток к губам, прилетело с углового – 0:1.
По трибунам неживского стадиона пробежал рассерженный гул. Две тысячи раздосадованных мужиков, тёмных от гнева, алкоголя и палящего июльского солнца, не стеснялись выражать накопившееся негодование. Кто-то, пьяный, исступлённо орал гадости. Кто-то громко возмущался, махая от бессилия руками. Кто-то, закурив сигарету, направился к выходу. Фан-сектор из двух-трёх десятков крепких парней с шарфами и флагами сконфуженно молчал. Коля Иванушкин сидел поодаль от них с мученически отрешённым лицом.
В перерыве в раздевалке «Прогресса» стояла гробовая тишина. Жараптицкий был мрачен. Наконец, Святогорцев, взглянув на него понимающе, с зоркой и решительной прямотой, как мудрый гуру на отчаявшегося ученика, сказал:
– С нами сыграла злую шутку так называемая «шкура неубитого медведя». Но она стоит очень дёшево в мире, где всё продаётся и всё покупается. Продайте себя подороже, ребята. Я знаю, и ваш тренер, у которого сегодня день рожденья и который отчего-то сам на себя не похож, знает – вы того стоите.
Муромцев встал и зычным голосом прорычал:
– Айда, пацаны, пойдём, завалим этого медведя!
И все, единым порывом вскочив с лавок, дружно обнялись.
Второй тайм начался было точно так же, как и первый – динамовцы забрали мяч и стали наседать на ворота Колобкова, но не надолго. «Прогресс» включил прессинг и раз за разом убегал в контратаку. «Динамо», очевидно, занервничало. К середине тайма они уже откровенно играли на отбой, встав всей толпой в своей штрафной, берегли счёт. И поплатились. В сутолоке после очередного навеса Морозов продавил защитника и от души вколотил мяч в сетку – 1:1.
Тренер «Динамо» в надежде снова переломить ход матча выпустил сразу двух свежих игроков, но они в игру не попали – всюду не успевали, бегали по полю бесцельно, как лишние. Замены же Святогорцева сработали. Сперва Соловьёв, вышедший вместо Гвидонца, – вторым нападающим в помощь Морозову, – заработал опасный штрафной вблизи ворот, и Муромцев своим фирменным, неберущимся, ударом вывел «Прогресс» вперёд – 2:1. А потом настал звёздный час Финисто Хальконеса, заменившего уставшего Морозова. Он творил, что хотел, разрывая несчастную оборону «Динамо» в клочья – 3:1, 4:1, 5:1. Хет-трик!
– Фини! – закричал Коля Иванушкин, высоко размахивая флагом. – Фини!
– Фини! Фини! – подхватил фан-сектор.
– Фини! Фини! Фини! – раскатисто зарядил стадион во все две тысячи ртов.
Святогорцев, кажется, совсем не обращал внимания на ликующие трибуны. Невозмутимо повернулся к скамейке запасных и подозвал к себе Лягушевича.
– Алесь, ну что, хочешь поиграть немного в футбол? Разминайся!
После игры в раздевалку заходили всякие важные люди из «Неживмета», восхищались, жали руки. А Жараптицкий открыл заранее приготовленное шампанское.
– Знай наших! – горячо воскликнул он, в каком-то детском запале зардевшись румянцем. – А я совершенно не сомневался! Я-то знал, кто чего стоит. И мы стоим ещё больше, много больше!..
– Не только мы, – отозвался Святогорцев. – А все. Все вместе и каждый в отдельности. Вообще человек стоит очень дорого. Так дорого, что и продавать-то его – ужасная, постыдная глупость. Но, к сожалению, мало кто умеет не продешевить в себе человека.
Глава 9. В запасе, или Кто сказал, что люди не меняются?
В «Прогрессе» было два Андрея. Оба из Украины. Ряба с Донбасса, а Балдинский из-под Киева. Они друг друга на дух не переносили и потому совсем не общались, не разговаривали, знали, что если уж начнут, то слово за слово, и непременно дойдёт до драки. А Святогорцев драку не простит, либо отстранит от команды, либо вообще отчислит.
У Рябы отец и брат погибли в ополченцах, одна мать осталась. Он половину своих денег всегда отсылал ей, в Донецк. Переехать она отказалась. Привыкла к войне, умереть хоть завтра, хоть сегодня, хоть сейчас уже не боялась. А Андрей эту войну возненавидел всей душой. И людей, которые её принесли. В Балдинском он видел именно такого человека.
Андрей Балдинский родился зимой 1991-го, в день подписания Беловежского соглашения, чем в сознательном возрасте очень гордился. Он относил себя к подлинным украинским патриотам. А таких, как Ряба, ругал последними словами, обвиняя в предательстве Украины.
Они оба были бровочниками, оба играли на правом фланге. Только Балдинский тяготел к атаке, а Ряба предпочитал роль защитника, как Олег Гусев в киевском «Динамо» и хорват Дарио Срна в донецком «Шахтёре» соответственно. Данное обстоятельство добавило в их и так безнадёжные отношения ещё больше напряжённости, так что и тот, и другой втайне стремились перебраться из «Прогресса» хоть куда-нибудь, лишь бы, наконец, избавить себя от этого непрестанного молчаливого противостояния.