Страница 60 из 79
- Словом, когда я наконец добрался до Итаки, оказалось, что царство мое разграблено, а эти свиньи осаждают мой дом.
Телемак мрачно улыбнулся:
- Но мы ведь быстро разделались с ними, так, отец?
Одиссей расхохотался:
- Это была скорее игра, чем битва. Я убил троих или четверых, остальные разбежались, как крысы при виде собаки. Неужели они могли подумать, что воин, который взял Трою и побеждал в единоборстве истинных героев, побоится толпы жирных бездельников?
- Мы косили их словно пшеницу, - проговорил Телемак.
- Ты прав.
- Итак, царство снова твое, - сказал я.
Улыбка его испарилась.
- Родственники убитых потребовали возмещения, - проговорил Телемак.
Я понял, что это значило: несколько десятков кровных врагов одновременно набросились на Одиссея и его семью.
- Среди убитых был сын эпирского царя Неоптолема. Поэтому родственники женихов собрались здесь, в Эпире, чтобы вместе отправиться на Итаку, захватить остров, а меня уничтожить.
Имя Неоптолем я слышал и прежде: так звали отца Олимпиады. Но до ее рождения оставалась тысяча лет. Возможно, это имя передавалось из поколения в поколение в роду царей Эпира. Или же...
- Мы пришли к стенам Эпира, - сказал Телемак, - осадили город, а они прячутся за городскими стенами.
Молодой человек, похоже, гордился тем, что они напали на своих врагов, не ожидая их появления на Итаке.
Одиссей проявил меньший энтузиазм:
- Осада ничего не дает. Они отказываются от сражения, а у нас нет сил штурмовать город.
Я вспомнил, как долго пришлось осаждать Трою.
Редко проявлявший нетерпение, Одиссей ударил кулаком по столу, рабыни затрепетали.
- Я хочу домой! Я хочу провести оставшиеся мне годы жизни со своей женой и с миром оставить царство своему сыну. А вместо этого боги посылают мне новое испытание.
Как был он похож в этот момент на Филиппа! Только Одиссей любил свою жену и полностью доверял сыну.
- Мне бы хотелось чем-нибудь вам помочь, - сказал я. - Если это только возможно.
Улыбка призраком скользнула по лицу Одиссея.
- Быть может, ты сумеешь нам помочь, Орион, быть может...
25
Ту ночь я провел возле шатра Одиссея. Увидев, что у меня ничего нет, кроме старой одежды и самодельного копья, Телемак приказал своим слугам принести мне плащ, панцирь и подобающее оружие.
Как ни странно, Одиссей возразил.
- Дай ему только плащ, - сказал он. - Ориону ничего больше не понадобится сегодня... и завтра.
Я не спорил: царь явно что-то задумал. Среди осаждавших Трою ахейцев Одиссей считался мудрейшим из полководцев. В бою он не уступал никому из них, однако царь Итаки умел продумывать свои ходы наперед, Агамемнон и Ахиллес на такое способны не были.
Утром Одиссей вывел армию к главным воротам Эпира. В бронзовом панцире, обнажив голову, он воздел свое копье к облакам и закричал громовым голосом, способным расколоть небеса:
- Мужи эпирские! И родственники псов, которых я перебил в своем доме в Итаке! Выходите на битву. Не будьте трусами. Хватит прятаться за стены! Вы решили воевать со мной из-за того, что я защитил свою жену и честь. Вот я! Выходите и бейтесь со мной. Сегодня хороший день для боя.
Несколько голов показались над парапетом стены, их покрывали шлемы из сверкающей бронзы. Никто не отвечал Одиссею.
Он вновь возвысил голос:
- Неужели вы боитесь умереть? Какая разница, убью ли я вас здесь или перед стенами Итаки? Вы объявили кровную месть мне и моему семейству, разве не так? Что же медлить, если есть возможность сразу уладить дело? Выходите и бейтесь!
- Уходи, - отвечал глубокий мужской голос. - Мы выйдем на битву с тобой, когда будем готовы. Наши родственники в своих городах собирают войска нам в помощь, к нам придет тысяча воинов. Вот увидишь облако пыли над дорогой, увидишь перед собой целое войско, кровь твоя превратится в воду, и ты описаешься от страха.
Одиссей пренебрежительно расхохотался:
- Не забывай, что я бился на равнинах Ил иона с воителями, равными могучему Гектору и его братьям. Я одолел крутые стены Трои с помощью деревянной осадной башни, которую троянцы назвали конем, и сжег город. Неужели ты решил, что я убоюсь толпы хилых и трусливых молокососов, которые боятся сразиться со мной...
Голос ответил:
- Скоро мы увидим, кто из нас трус.
Губы Одиссея гневно сжались. Потом он глубоко вздохнул и выкрикнул:
- А где Неоптолем, царь города трусов?
Ответа не последовало.
- Правит ли еще Неоптолем в своем собственном городе или же вы захватили его дом, как пытались захватить мой собственный?
- Я здесь, Одиссей дерзновенный, - пискнул слабый, дрожащий голос.
Хрупкий старец в синих одеждах неуверенной походкой поднялся на помост над главными воротами. Даже с земли перед воротами я видел, как дряхл старый Неоптолем. Наверное, он был старше самого Нестора, на лысой голове царя еще оставалось несколько клочков волос, а белая борода опускалась на хрупкую узкую грудь. Глаза столь глубоко утонули в глазницах, что казались снизу двумя темными крошечными ямками. Должно быть, царь почти лишился зубов: губы его провалились.
- Неоптолем, - сказал Одиссей, - пришел день скорби, если мы стали друг другу врагами. А в былые дни, помню, ты был мне мудрым дядей.
- Вспомни лучше моего сына, друга своей юности, которого ты жестоко убил в порыве гнева.
- Я сожалею о его смерти, царь Эпира. Он оказался среди женихов, пытавшихся лишить меня жены и царства.
- Он был моим сыном. Кто будет править, когда я умру? Сын моего сына еще дитя, ему нет и пяти лет.
Одиссей запрокинул голову, чтобы лучше видеть фигуру в синей одежде на городских воротах, и ответил:
- Кровавая распря между нами не принесет ничего хорошего ни тебе, ни мне.
- Верни мне сына, и я прекращу ее, - с горечью отвечал старец.
- Увы, - отвечал Одиссей, - этого я не могу сделать. Да, я был в Аиде во время своих долгих скитаний, но подземный владыка не позволил мне вернуть никого из обитателей его страны назад к живущим.
- Значит, ты видел самого владыку обители мертвых?
- Неоптолем, чтимый наставник, если бы ты только знал обо всех страданиях, которые я претерпел, ты простил бы мне даже смерть своего сына.