Страница 7 из 15
С Владимиром Игнатьевичем можно было спеть хорошую песню. Больше всего ему нравились песни из кинофильма «Истребители», «В лесу прифронтовом», «Песня о Днепре» и «Вечерний звон».
Хороший, нужный всем был человек. Мы дошли с ним до Берлина и не раз слышали в воздухе его голос: «Делай как я!» Но он не только являлся боевым лидером, он был создателем крепких воинских подразделений, растил настоящих бойцов-патриотов.
После войны
Слово штурмана-испытателя Бориса Чувикова
Забайкалье. Короткое жаркое лето, грозы, ливневые дожди, половодье в июле на реках, а продолжительной зимой пятидесятиградусные морозы, сильные ветры из-за сопок, поземка песчаная и снежная. На аэродроме работающие двигатели создают густую морозную дымку, иногда переходящую в устойчивый туман. Холодно земле, деревьям, металлу. Не жарко и нам, летающим на реактивных бомбардировщиках Ил-28.
Реактивный бомбардировщик Ил-28
Заместителем командира бомбардировочного авиаполка был Герой Советского Союза Владимир Игнатьевич Стрельченко. Летный состав уважал его за боевые заслуги, летное мастерство. Он знал людей, отлично понимал, чувствовал, когда надо сурово требовать исполнения воинских обязанностей, а когда можно пошутить, рассказать байку, анекдот. Холодно, ветер, долгое ожидание вылета, и вдруг в группе летного состава оживление, взрыв хохота и веселье. Догадываемся: туда пришел Владимир Игнатьевич и веселой шуткой укорачивает время перед ответственным и трудным полетом.
Наверное, это осталось у командира с войны, когда его эскадрилья из-за плохой погоды или по другой причине томилась в ожидании полета на боевое задание и в головы лётчиков лезли разные мысли, воспоминания, нередко грустные, и веселый, общительный, импульсивный командир Владимир Игнатьевич Стрельченко шуткой поднимал дух бойцов.
Мне пришлось выполнять учебно-боевые полеты в составе его экипажа, и меня всегда восхищала отличная техника пилотирования Стрельченко, точное и очень плавное выдерживание всех параметров полета, так необходимое для того, чтобы сброшенные бомбы поразили цель. Штурману при таком пилотировании, при таком командире забота одна: поймать цель в окуляре и сбросить бомбовый груз.
Голос Владимира Игнатьевича в полете становился душевным, ободряющим, и вроде не команды, а просьбы звучали, но выполнить их хотелось как можно лучше.
Понимал ли сам Владимир Игнатьевич, как он нужен всем нам как лётчик, командир и товарищ?
Подполковнику Стрельченко на службе в нашем авиационном полку не везло только в одном: у него не было настоящего полкового командира. Один не пожелал ехать в суровое Забайкалье, но числился командиром. Другой приехал и продолжительное время болел. А третий оказался плохо подготовленным для вождения летных групп. Поэтому Стрельченко пришлось фактически долгое время быть в двух лицах – командиром и заместителем по летным делам.
Умение водить большие группы самолетов было признанным мастерством подполковника Стрельченко. От ведущего полковой колонны зависит многое. Он должен думать и помнить о каждом лётчике в строю. От ведущего зависит соблюдение всех установленных интервалов и дистанций в группе. И этими незаурядными способностями при вождении полковых колонн в полной мере обладал Владимир Игнатьевич Стрельченко. Мне помнится такой случай, когда на требование третьего командира полка поставить ведущим большой группы самолетов на летно-тактических учениях его, а не заместителя, комдив генерал-майор Соколов Арсений Иванович, сам отличный лётчик, ответил:
– Полк поведет на ЛТУ Стрельченко, а вы научитесь водить звено и пока будете командовать на земле.
Владимир Игнатьевич стал полковником. Однако настало время, и по состоянию здоровья он не смог летать, ушел в отставку. В гражданских условиях он не сразу нашел себя. Обладая природным даром рассказчика, он был в лекторской группе Брянского обкома партии, много выступал с лекциями и докладами на заводах, в школах, на предприятиях города Брянска.
Однажды, находясь в отпуске, я встретил Владимира Игнатьевича с перевязанной головой, и невольно спросил:
– Что случилось? Где получил травму?
– По глупости. Ехал без защитного шлема.
– В своей «Победе» без шлема? А кто ж в легковушке…
– Да нет, – перебил меня Стрельченко, – теперь я работаю водителем-испытателем боевых бронемашин. Гнал на установленной скорости по дороге автодрома, без шлема, маршрут знал хорошо, а какой-то чертяка перекопал дорогу, я и вмазался в эту ямку. Знаешь, Борис, не могу я без штурвала и техники. Пусть хоть баранка боевой автомашины напоминает мне штурвал самолета и мою летную работу.
* * *
Имя Героя Советского Союза В. И. Стрельченко носят пионерские дружины школы-интерната №3 в Саратове, школы №8 в Саранске, школа №27 в городе Сумы, класс в воронежской средней школе №8, класс в школе №31 города Москвы.
Мемориальной доской с его именем в городе Саратове увековечен дом, в котором он жил в последнее время.
Ушел из жизни Владимир Игнатьевич в 1981 году. На его могиле в Саратове – скульптура лётчика и надпись:
«Не верьте, что он умер, он словно сокол улетел в свой последний полет.
Герои не умирают. Они уходят в бессмертие».
Сокол
И сегодня, в век реактивной авиации
и космических кораблей, небо
продолжает притягивать нас к себе
с той же неистовой силой, что и во
времена грека Икара, французов
Монгольфье и русского моряка
Можайского…
Его манила высота с мальчишеского возраста. Он любил смотреть на землю сверху. Для этого облазил, наверное, все крыши в Замоскворечье, забирался на самые высокие трубы, ходил вечно в саже… пока не увидел аэроплан.
Летать!
Но Сереже Анохину было только двенадцать лет. Кто примет всерьез мечту пацана? Такие нашлись среди авиаторов, летавших с Ходынского поля. Он бегал смотреть их полеты, они не отказывались что-нибудь рассказать ему, ответить на вопросы, показать самолет, и предупреждали: «Если задумал летать серьезно, начинай приобретать знания уже сейчас!»
Сергей покупал и доставал авиационную литературу, вчитывался в нее. Часто бывал в аэрохиммузее, круг знакомых ему лётчиков расширялся.
В 20-е годы очень популярными были лотереи Осоавиахима. Как-то старший брат подарил Сергею лотерейный билет. Билет выиграл лыжи. Лыжи по тем временам стоили дорого, и все считали, что Сергею повезло. Но когда он пришел за ними, увидел на рекламном плакате другой выигрыш – полет на аэроплане вокруг Москвы.
– А можно заменить лыжи на полет?
В искристых глазах паренька была такая горячая просьба, что ему не отказали.
И он полетел. Из аэроплана вышел восхищенный и потрясенный, укрепившись в желании быть только лётчиком.
Работать Сережа начал с пятнадцати лет. Сначала чернорабочим на Рязанско-Уральской железной дороге, в Москве – ремонтным рабочим пути, автобусным кондуктором. Только исполнилось восемнадцать, сразу же подал заявление в военно-теоретическую летную школу. Не получилось. Худенький, небольшого роста юноша не произвел нужного впечатления на строгую медицинскую комиссию, его не забраковали, нет, оставили кандидатом в курсанты, но… кандидатом второй очереди.
Сергей устроился работать в Бахметьевский автобусный парк Москвы шофером.
– Не унывай, Сережа! – успокоил его товарищ по работе Г. А. Кох. – Не сразу в небо соколы взлетают. Я вот учусь в планерной школе и тебе советую начинать с планеров.
Сергей внял совету.