Страница 10 из 15
– Но прежде всего скорость, какая у планера скорость, когда вы, гм?.. – замялся профессор Ветчинкин.
Двести двадцать пять километров в час, Владимир Петрович! – весело отчеканил Анохин.
– Успели заметить?!
– Точно.
Профессор победно оглядел стоявших рядом:
– А кто тут ратовал за триста? А?.. Спасибо, Сережа!
Кое-кто за дерзость и своеволие все-таки получил нагоняй. Но, как нередко бывает, руководителей слета поддержала пресса. Газеты посвящали целые подвалы подвигу Сергея Анохина. Западная печать назвала испытание «Рот-Фронта» «небывалым испытанием на прочность».
Из Америки телеграфировали: «За любую цену покупаем кинопленку, фиксирующую этот неслыханный эксперимент». К сожалению, уникальный полет кинооператорами снят не был, хотя в Коктебеле находилась киногруппа известного режиссера Якова Протазанова. Он потом страшно переживал, что такой «трюк» – разваливающийся в воздухе планер и вылетающий из него человек – не удалось заснять.
(слева-направо) летчики-планеристы С. Ф. Гавриш, Н. Я. Симонов, С. Н. Анохин у пятиместного планера конструктора Г.Ф Грошева Г №4
Известный в то время лётчик-испытатель Василий Степанченок, присутствовавший при эксперименте, поздравил Сергея Анохина и сказал:
– Ты все выполнил без ошибок. Предлагаю тебе перейти с инструкторской на летно-испытательную работу. Рекомендацию дам.
– С удовольствием! – согласился Анохин.
– Неужели летали так уж и без ошибок? И в жизни не делали? – однажды спросил его журналист.
– В воздухе крупных не помню, а вот на земле однажды совершил, – улыбнулся Сергей Николаевич. – Когда работал инструктором в Коктебельской высшей школе парителей, отказался принять в свою группу молоденькую девушку – Маргариту Раценскую. Я тогда искренне считал, что женщинам в планерном спорте не место. Ошибся. Впоследствии Раценская стала рекордсменкой мира, заслуженным мастером спорта, судьей международной категории и… моей женой.
Сергей Анохин согласился быть лётчиком-испытателем, но судьба распорядилась иначе. Центральный совет Осоавиахима командировал его в Турцию учить полетам на планерах членов авиационного общества «Турецкая птица». Вместе с Маргаритой Раценской он пробыл там пять лет. Они сделали много полезного не только для турецких авиаторов, но и для родной страны. Например, к их заслугам можно отнести то, что турки немецким планерам «Цоглинг» предпочли советские аппараты УС-4, ПС-2, Г-9. Там же, в Турции, Сергей Анохин на пилотажном Г-9 освоил выполнение фигур высшего пилотажа «на спине», то есть в перевернутом полете, что впоследствии сослужило добрую службу и ему лично, и другим лётчикам-испытателям, и воздушным спортсменам. Он и Гавриш доказали возможность выхода из перевернутого штопора и буксировки планера Г-9 в перевернутом положении.
После возвращения из Турции окончательно сложилась судьба Сергея Анохина как лётчика-испытателя. И помог ему в этом Михаил Михайлович Громов, организатор летно-исследовательского института и школы лётчиков-испытателей.
– Наше дело требует высокого мастерства, – сказал Громов Анохину, – особенно в пилотировании. У вас есть ощущение машины, остальному научим.
С.Н Анохин и М. К. Раценская на Всесоюзных планерных состязаниях в конце 40-х
Не сразу (сомневался, что у него что-то получится) Анохин согласился с доводами Громова и, по собственным словам, «прикипел» к этой работе. И заслужил от «лётчика №1» вот такие слова:
– Сережа Анохин – человек безусловного бесстрашия, для которого не существовало никаких установленных пределов. Он летал необычайно красиво, виртуозно, всегда с определенным замыслом и только ему присущим неповторимым почерком…
Сергей Николаевич испытывал самолеты, планеры транспортные и десантные, парашюты, иную десантную технику. В частности, ему довелось первому в мире поднять в воздух летающий танк конструкции О. К. Антонова.
Крылатый танк… Ничего подобного до этой конструкции Олега Константиновича Антонова и после нее создано не было. Правда, пытался американский инженер Кристи в 1932 году построить бронемашину с крыльями и пропеллером, так называемую «мечту полководцев», но у него не полетела даже модель. Конструировал подобную машину и советский изобретатель Павел Гроховский, но тоже дошел только до модели.
Вновь идею крылатого танка (КТ) родило все возрастающее партизанское движение в тылу гитлеровской армии. А-7, Г-11 и другие десантные планеры возили народным мстителям пулеметы, минометы, стрелковое оружие, боеприпасы, взрывчатку, но не в состоянии были взять на борт орудие, танкетку. Отсутствие такого рода вооружения не позволяло партизанам увеличить огневую мощь отрядов, препятствовало выходу на широкое наступление.
Тогда и задумали построить летающий танк. Энтузиасты, еще до того, как идея обрела плоть, видели широкие возможности применения «гибрида» из броневой стали и полотна.
…Ночь. Самолет буксирует аппарат к активно действующему аэродрому противника, с которого беспрестанно взлетают коричневые «хейнкели» и криволапые «юнкерсы», несут в бомболюках взрывчатку на наши города. Над таким аэродромом водитель крылатого танка, он же планерист, отцепляется, бесшумно планирует на взлетно-посадочную полосу. Приземлившись, сбрасывает крылья и хвостовое оперение. Развернута орудийная башня, в боевой готовности пулеметы. Многотонная броневая машина гусеницами давит вражеские самолеты, экипаж пушечно-пулеметным огнем уничтожает крупные машины и летно-технический состав противника.
Закончив дерзкую операцию, танк уходит на соединение с партизанами в заранее намеченный район. Уходит благополучно, ведь охрана глубинных аэродромов не имеет противотанкового оружия.
Подавали голоса и скептики, а их всегда немало.
– Форма танка совершенно не аэродинамична, – говорили они. – Тяжелая махина не полетит, даже не оторвется от земли, хоть к каждому углу прилепи по крылу!
Авиаконструктор Антонов сел за расчеты и нашел оптимальные данные для будущих танковых крыльев.
Инженер Александр Эскин, один из помощников конструктора, командируется из Тюмени в Москву за танком. Получает его в городе Горьком и железной дорогой отправляет в Тюмень.
В Тюмени долгожданный Т-60 обступили конструкторы, инженеры, рабочие. Неужели полетит? С крыльями – должен. Попробовали сверлить броню – не берет, – садится крепчайшее сталинитовое сверло!
И все-таки в холодных цехах бывшего пивоваренного завода, недосыпая, недоедая, построили диковину. Тщательно закутав брезентом корпус танка и комплект крыльев, оперения и обтекателей, отправили секретный груз в столицу. Доверили испытывать новинку Сергею Анохину. Его вроде бы удивить чем-нибудь трудно, но и он, увидев аппарат, поразился дерзости затеи. Познакомившись с расчетами, поверил в возможность полета. Его и других смущало только одно: не разлетятся ли вдребезги гусеницы танка на взлетной скорости 115—120 километров в час, если их крепость рассчитана на обычную дорожно-транспортную скорость? И хотя специалисты ЦАГИ обнадежили: «Выдержат!» – решили начинать испытания с пробежек за самолетом.
Анохину пришлось научиться водить танк.
И вот он в танковом шлеме и с надетым парашютом сидит в кабине, оборудованной и авиационным управлением. Отовсюду давит горячее, раскаленное солнцем железо. Тесно. Мешают поворачиваться рычаги танка и штурвал. Впереди – узкая смотровая щель, закрытая бронестеклом, через нее почти ничего не видно в стороны. Анохин вглядывается в специальные зеркальца-перископы по бокам: огромная бипланная коробка крыльев на месте, просматривается кусочек хвостового оперения. Взялся за управление, «пошуровал» элеронами – действуют нормально! Двинул ножные педали – работает и хвост.