Страница 2 из 10
– Не обращай внимания, Ахиллес, – сладко улыбнулся Гектор. – У чертовой «акулы» напрочь отсутствует воспитание. Присмотри тут за обезьянами, а мне надо проконтролировать остальное. Тебе туда нельзя. Но ты не обижайся, малыш! Тайн еще будет выше крыши!
– Мог бы хоть предупредить, а то я получился каким-то… – проблеял Джек, страшно разозленный недружественной выходкой гордого капитана. – Подумаешь, селедка соленая!
– Ну-ну, коллега. Выше парус! – Гектор еще потрепал ладонью плечо напарника и поспешил за Бирном к громадному матерчатому сооружению, и скрылся внутри, сказав два слова громиле с автоматической винтовкой М-16 наперевес…
Под раскидистым навесом из брезента, свисающего с арматурного каркаса над длинным и широким дощатым пирсом, слегка покачивалась в темной воде махина подводной лодки. Тридцатиметровый корпус субмарины был выкрашен в серо-голубой цвет не случайно. Облитый слоем резины корабль типа «малютка» точно соответствовал размерам голубого кита, масса также была почти такая же – 200 тонн в подводном положении. Самый крупный представитель семейства полосатиков весил чуть меньше – примерно 176 тонн. Однако подлодка со спутника сканировалась локатором как некий подводный объект с характеристиками голубого млекопитающего, таким образом, дизельный крейсер оставался невидимкой, что было необходимым условием его существования при выполнении секретных задач диверсионной латентной войны между супердержавами.
Крейсер принадлежал фирме Майры Филд – подруги подводника Билли Бирна, о чем свидетельствовала серая же, почти незаметная надпись чуть выше ватерлинии: «Майра». Об этой незаурядной женщине рассказ еще впереди. Пока же под своды шатра заезжали погрузчики и устанавливали голубые стальные контейнеры, заполненные полиэтиленовыми мешками с наркотическим порошком, прямо на палубе субмарины по обе стороны от цилиндрической рубки. За работой механизмов и докеров наблюдали капитан Бирн и агент CIA Крум. Билли попыхивал тонкой кубинской сигарой и цедил сквозь зубы бесстрастные фразы:
– Твой Смайл хотел бы допереть на мне в Японское море вдвое больше, я понимаю. Но, старик, моя посуда – не баржа, а судно геодезической и радиационной разведки. 20 тонн «снежка» – мой потолок, пусть на большее не рассчитывает.
– Бил, ты, Ей-Богу, идеализируешь свою миссию, – рокотал добродушно Гектор, катая по ладони сверкающие опалы и изумруды. Под освещением ярких ламп зеленые и фиолетовые кристаллы мерцали и искрились, как живые. – Совсем не поручился бы за то, что вся операция с героином не имеет еще пару-тройку других далекоидущих планов. Правда, по нашим данным, русские уже дохнут от передозы по триста штук в день. Тяжелые грезы у них, благодаря нашим усилиям, стоят уже столько же, сколько и легкие.
– Какое нам до этого дело? Твой ченч – камни, мой – контрабас (контрабанда). Я вот чего не понимаю, зачем мне надо мотаться в Эквадор за несчастными двумя тоннами, когда все двадцать я могу взять здесь?
– Так создается видимость, что вся наркота плывет из Южной Америки, в то время как оттуда идёт лишь одна десятая часть. Это большая кухня Смайла. Мы на ней – маленькие поварята. А какой у него интерес, мы никогда не узнаем. Он дает жить нам, мы не вмешиваемся в его гнилую игру. Закон прерий!
– Ладно, игрок, отдыхай. – Бирн щелчком запустил окурок в щель между бортом лодки и настилом пирса. – Пойду проверю такелаж, а то посыплются твои подарки при маневре и не доплывут до русских.
– Постой, – Крум придержал компаньона за локоть. – Слушай, Бил, неужели тебе трудно было подать клешню мальчонке? Пацан обиделся… Нехорошо…
– Гек, не строй мать Терезу. Ты же его завтра отправишь на тот свет вместо себя, как четырех предыдущих.
– Ну и что? Сегодня-то он мне еще нужен в геройском состоянии, с высокой самооценкой! – Крум ссыпал камешки в мешочек и любовно упрятал сокровища во внутренний карман рядом с сердцем.
– Это твоя проблема. Ты знаешь, я суеверный, а прикасаться к мертвым – плохая примета. – Бирн плюнул коричневой от табака слюной и широко пошагал к погрузчику, который устанавливал контейнер на палубе. – Крепи четко, Герман! Каждый ящик – сорок «лимонов» баксов! – крикнул он белобрысому матросу. Тот буркнул в ответ что-то по-немецки.
Гектор Крум, как всегда, щерил полные губы в сладкой улыбке, смотря вслед капитану, которому тихо завидовал. «Такая баба его любит! Лодку ему купила у папы-адмирала, – думал цэрэушник. – Сидел бы под её юбкой, а ползать по дну отправил бы какого-нибудь Лоренца. Нет, без приключений на жопу он не может! Хотя… Возможно, Майра поэтому и с ним: как бы с пиратом Морганом… А что? Романтично… Женщины любят секс и брюлики? Это «мочалки» любят, а настоящие леди сходят с ума по настоящим мачо! Ну, ничего – еще не вечер…»
После глубокомысленного заключения настроение у Гектора опять выправилось. Волноваться пока было не о чем. Операция «Троянский конь» двигалась по графику. Ахиллесу он решил подарить свои черные очки. «Скажу, носил их в Ираке. Мальчик – совсем грудной. Он будет счастлив и забудет злого Бармалея – Билли Бирна».
2. Москва. Россия. Объект «Черника»
Штаб Службы внешней разведки РФ (СВР) находится в огромной лесопарковой зоне на северо-западе столицы в Ясенево. Однако начальник отдела особого назначения Руфинов заседал в кабинете на конспиративном объекте «Черника». Четырехэтажный особняк сталинской постройки по улице Большая Ордынка ничем не отличался от других соседних строений.
В бирюзовом московском небе полыхало желтое солнце. Летний сквер внизу искрился ярко-зелеными листочками. А за высокими окнами третьего этажа серого помпезного здания располагался просторный кабинет, обитый дубовыми панелями. Небрежно развалясь в кожаном кресле «президент», за массивным полированным рабочим столом сидел пожилой, грузный мужчина в темно-синем мятом костюме, при батистовой, белой рубашке с красно-кобальтовым галстуком. Ефим Петрович Руфинов.
По средам в 9.00 проходило селекторное совещание Большой тройки, что позволяла делать без помех новейшая ЗАС – защищенная аппаратура связи. В разговоре ещё участвовали начальник ГРУ Дмитрий Иванович Кораблев и директор ФСБ Борис Николаевич Покатышев. Первый – подтянутый, ершистый генерал в идеально выглаженном мундире бросал рубленые фразы из хромированного и космического офиса в «аквариуме» на окраине Москвы. Второй – чопорный и щеголеватый царедворец монотонно вещал в микрофон из апартаментов со взлетной полосой стола для совещаний на Лубянке:
– На Дальний Восток поступила крупная партия тяжелых наркотиков. Героин и кокс. Ориентировочно – двадцать тонн. В результате цены на внутреннем рынке сильно упали.
– Сколько было ходок? Одна или больше? – резко встрял Кораблев.
– Неизвестно. Мы получили информацию с опозданием. Гольцовская ФСКН пыталась разобраться с проблемой собственными силами, но не вышло…
– Проехали. Я в цейтноте.
– Идем дальше. Груз прибыл, видимо, на рыбном траулере. Гольцов ничего подобного вообще не ожидал. Мы тоже торчали во Владивостоке по теме китайского ширпотреба, а «снег» в это время «выпал» в Находке.
– «Снег» – это героин? – Руфинов спросил почти шепотом.
– Да. Это он. Кстати, к нам попал образец. Порошок высокой очистки. На черном рынке идет под ником «Белый китаец». Здесь без сомнения прослеживается масштабная операция либо некой международной преступной корпорации, либо ЦРУ.
– Что? Трудно вычислить одну посудину?
– В том-то и дело. По всей видимости, наркота приплыла на рыболовецком судне. Их в бассейне больше шести тысяч.
– А известно что-нибудь насчет фирмы-получателя?
– Ничего пока не установлено. Но Президент торопит, ситуация вышла из тени, Гольцов получил втык. Канал надо оперативно перекрывать. Люди погибают от передозы пачками.
– Кончай стращать. Что надо от нас с Ефимом?
– Как обычно. Подготовьте свои предложения.
– Так, если подвести черту, что известно? – вкрадчиво спросил Руфинов.