Страница 3 из 17
В 1817 году я провел два дня у него в доме, где он принял меня со всеми признаками живейшей радости. Его жена, дети и внуки обнимали меня как родного. Когда же я расстался с ними, его старший сын в течение нескольких дней был моим проводником в горах, и я так и не смог заставить его принять какое-либо вознаграждение.
Боярышник рода Велико[15]
Боярышник рода Вéлико, песня Иакинфа Маглановича, рожденного в Звониграде, искуснейшего гузлара. Слушайте все!
Бей Иво Велико, сын Алексы, покинул свой дом и родную землю. Набежали враги с востока, сожгли его дом и завладели всей страной.
У бея Иво Велико, сына Алексы, было двенадцать сыновей; пять из них пали у Обравского брода, пять других — на равнине Ребровья.
Был у Иво Велико, сына Алексы, еще один сын, самый любимый. Враги увели его в Кремен, заточили его в темницу и замуровали дверь.
Но бей Иво Велико, сын Алексы, не пал у Обравского брода, не пал на равнине Ребровья: слишком стар уже стал он для войны, и глаза его были слепы.
И двенадцатый сын его тоже не пал у Обравского брода и не пал на равнине Ребровья: слишком молод он был для войны, молоко еще на губах не обсохло.
Бей Иво Велико, сын Алексы, ушел со своим сыном за желтую реку Мресвицу. Он сказал Джордже Естиваничу: «Расстели надо мной свой плащ, чтобы укрылся я под его сенью»[16].
Расстелил свой плащ Джордже Естиванич. Вкусил он хлеба и соли вместе с беем Иво Велико[17]. И Иво он назвал сына, которого родила ему жена[18].
Но Никола Яньево, и Иосиф Спалатин, и Тодор Аслар сошлись вместе на Пасху в Кремени. И там была у них общая трапеза.
Сказал Никола Яньево: «Род Велико истреблен». Сказал Иосиф Спалатин: «Жив еще враг наш Иво Велико, сын Алексы».
Сказал Тодор Аслар: «Над ним Джордже Естиванич простирает свой плащ. Мирно живет он за Мресвицей с Алексой, своим последним сыном».
И сказали они все вместе: «Смерть Иво Велико и сыну его Алексе!» Взялись они за руки и пили сливовую водку[19] из одной чарки.
На другой день после Троицы спустился Никола Яньево на равнину Ребровья. За ним шли двадцать человек с саблями и мушкетами.
В тот же день Иосиф Спалатин спустился с сорока гайдуками[20]. Подошел к ним и Тодор Аслар, а с ним сорок всадников в черных барашковых шапках.
Миновали они пруд Маявода, — вода в нем черна и не водится рыб. Лошадей своих там поить они побоялись, напоили их из Мресвицы.
«Что вам нужно, восточные беи? Что вам нужно в этих краях, у Джордже Естиванича? Или вы направляетесь в Сенью изъявить почтение новому подестá[21]?»
«Мы не в Сенью направляемся, сын Естивана, — отвечал Никола Яньево, — ищем мы Иво Велико и его сына. Двадцать коней турецких, если ты нам его выдашь».
«Не выдам я Иво Велико за всех турецких коней, которыми ты владеешь. Он мой гость и друг. Именем его я назвал своего единственного сына».
Сказал тогда Иосиф Спалатин: «Лучше выдай нам Иво Велико, а не то прольется кровь. На боевых конях мы приехали с Востока, и наши мушкеты заряжены».
«Не выдам я тебе Иво Велико. Если же ты хочешь, чтобы пролилась кровь, знай, что на той горе у меня есть сто двадцать всадников: стоит мне свистнуть в серебряный свисток — и они сразу же сюда спустятся».
Тогда Тодор Аслар, не говоря ни слова, саблей раскроил ему череп. Подошли они к самому дому Джордже Естиванича, а жена его все это видела.
«Спасайся, сын Алексы! Спасайся и ты, сын Иво! Убили моего мужа восточные беи. Убьют они и вас!»
Так сказала Тереза Желина.
Но старый бей ответил: «Я слишком стар, чтобы бегать». И он добавил: «Спасай Алексу, он последний из нашего рода».
Отвечала ему Тереза Желина: «Да, я его спасу».
Увидели Иво Велико восточные беи. «Смерть ему!» — закричали они. Пули из их мушкетов вылетели разом, и острые сабли срезали седые кудри Иво.
«Скажи нам, Тереза Желина, это ли сын Иво?»[22] Но она ответила беям: «Не проливайте невинной крови». Тогда они воскликнули: «Это сын Иво Велико!»
Иосиф Спалатин хотел увести мальчика с собою, но Тодор Аслар вонзил в сердце мальчика свой ятаган[23]. И он убил сына Джордже Естиванича, приняв его за Алексу Велико.
Прошло десять лет, и Алекса Велико стал сильным и ловким охотником. Сказал он Терезе Желине: «Мать, почему висят на стенах эти окровавленные одежды?»[24]
«Это — одежда отца твоего Иво Велико, который еще не отомщен; а это — одежда Джордже Естиванича, за которого нет мстителя, ибо не осталось после него сына».
Помрачнел смелый охотник. Он не пьет больше сливовой водки, закупает он в Сенье порох. Собирает гайдуков и своих всадников.
На другой день после Троицы переправился он через Мресвицу и увидал черное озеро, где не водится рыба, и застал он трех восточных беев в то время, как они пировали.
«Господари! Господари! Посмотрите, к нам скачут вооруженные всадники и гайдуки. Лоснятся их кони. Они уже переправились в брод через Мресвицу. Это Алекса Велико!»
«Лжешь ты, старый гузлар! Алекса Велико мертв, я сам заколол его кинжалом».
Тут вошел Алекса и крикнул: «Я Алекса, сын Иво!»
Одна пуля уложила Николу Яньево, другая — Иосифа Спалатина. А у Тодора Аслара Алекса отрезал правую руку и потом только отрубил ему голову.
«Снимайте, снимайте со стены окровавленные одежды. Умерли восточные беи. Иво и Джордже отомщены. Снова расцвел боярышник рода Велико, не увянет больше его стебель!»[25]
Смерть Фомы II, короля Боснии[26]
Тогда басурманы срубили им головы, вздели голову Стефана на копье, и татарин понес ее к стенам, крича: «Фома, Фома! Видишь голову сына? Что мы сделали с твоим сыном, то же сделаем и с тобой!»
И король разорвал свои одежды, лег на кучу золы и три дня не вкушал пищи...
Ядра так изрешетили стены крепости Ключа, что стали стены похожи на медовые соты. И никто не смел поднять голову, чтобы поглядеть вверх, столько стрел и ядер летало, убивая и раня христиан. А греки[27] и те, что зовут себя «угодными богу»[28], изменив нам, перешли на сторону Махмуда и стали подкапываться под стены. Но неверные псы еще не решались идти на приступ, — боялись они наших остро отточенных сабель. Ночью, когда король без сна лежал в постели, некий призрак проник сквозь половицы его горницы и сказал ему:
15
Это заглавие находит объяснение в последней строфе песни. По-видимому, боярышник был отличительным или геральдическим знаком рода Велико. (Прим. автора.)
16
То есть возьми меня под свою защиту. (Прим. автора.)
17
Известно, что на Востоке два человека, вкусившие вместе хлеба и соли, тем самым уже становятся друзьями. (Прим. автора.)
18
Дать высшее доказательство уважения к кому-либо — это пригласить его в крестные отцы своего ребенка. (Прим. автора.)
19
Сливовица. (Прим. автора.)
20
Гайдуками называются морлаки, живущие без крова и промышляющие разбоем. Слово «гайдук» значит «начальник отряда». (Прим. автора.)
21
Подестá — в средневековой Италии глава городского магистрата; также назывались наместники в принадлежавших Италии городах Балканского полуострова.
22
Чтобы стало понятнее, здесь следовало бы добавить: «...сказали они, указывая на сына Джордже Естиванича». (Прим. автора.)
23
Длинный турецкий кинжал, слегка искривленный острием внутрь. (Прим. автора.)
24
Иллирийский обычай. (Прим. автора.)
25
У морлаков месть считается священным долгом. Их любимая поговорка: «Кто за себя не мстит, тот не может очистить свою душу» — «Ко не се освети, он се не посвети». По-иллирийски тут игра слов: «освета» значит и «месть» и «очищение души». (Прим. автора.)
26
Фома I, король Боснии, был в 1460 году тайно умерщвлен своими сыновьями Стефаном и Радивоем. Первый из них стал царствовать под именем Стефана-Фомы II, он и является героем этой баллады. Радивой, обозленный тем, что его отстранили от престола, раскрыл преступление Стефана и свое, а затем бежал под защиту султана Мухаммеда.
Модрушский епископ, папский легат в Боснии, убедил Фому II, что лучший способ искупить отцеубийство — это начать войну с турками. Война оказалась для христиан роковой. Мухаммед разорил королевство и осадил крепость Ключ в Хорватии, куда укрылся Фома. Находя, что военные действия недостаточно быстро приводят к цели, султан предложил Фоме заключить с ним мир при условии, что он будет продолжать выплачивать прежнюю дань. Фома II, доведенный до крайности, согласился на эти условия и отправился в лагерь неверных. Его тотчас же схватили, и, так как он отказался подвергнуться обрезанию, варвар-победитель велел содрать с него живого кожу, а затем прикончить выстрелами из лука.
Песнь эта весьма древняя; и я мог достать только этот отрывок. В начале, по-видимому, рассказывалось о битве, которая предшествовала взятию Ключа и была проиграна Стефаном, сыном Фомы II. (Прим. автора.)
27
Православные и католики в Боснии и Далмации ненавидят друг друга. Они обзывают друг друга паса вьера, что значит «песья вера». (Прим. автора.)
28
По-иллирийски — богомилы. Так называли себя патарены. Их еретическое учение считало человека созданием дьявола, отвергало почти все библейские книги и не признавало священства. (Прим. автора.)
Богомилы — сторонники одного из еретических учений, получивших широкое распространение в Южной Европе в X—XII веках. Возникла ересь в конце IX века в Болгарии; названа по имени одного из пропагандистов этой ереси, болгарского священника Богомила. Католическая церковь жестоко преследовала этих еретиков.