Страница 12 из 19
– Вот так, – освобождаясь от воспоминаний, негромко сказал Святозар, и, убрав руку со стола, повернув голову, взглянул с нескрываемой болью, на наставника. – Нет, нет, Храбр, уже этого народа Бога Семаргла, нет ни руахов, ни приолов, ни гавров. И ведь нет уже давно… Вот, что бывает с людьми, которые забывают своего отца, своих Богов…. Эх, Храбр, знал бы, ты, какие величественные города, великолепные дворцы строили народы правителя Аилоунена. Высокие каменные дома, мосты и дороги… да как у них было все разумно придумано, опускающиеся ворота и двери, чудные парки и сады кругом, рукотворные реки и озера. Они владели необычайными знаниями не только в строительстве, но и в лечении людей, в наблюдении за землей и небесными светилами. Однако и они, и их знания канули в никуда… А ведь и Валадар, и Кальковск, и Приславль все эти земли, окружающие ныне восурские города принадлежали когда-то этим народам… Когда я жил свою вторую жизнь, руахов, приолов и гавров, уже не было… Еще кое-где стояли их полуразрушенные, племенами рутарийскими и кожезерами, города, дороги и мосты. Но Сатэга и другие чарколы покуда бились между собой окончательно уничтожили былые красоты этих городов, будто они им мешали… Я спрашивал Велемудра, остались ли вокруг Валадара какие-то постройки древних, может дороги, али развалины городов, а он посмотрел на меня удивленно, и, пожав плечами, ответил, что никогда ни о чем таком не слыхивал… А ведь город Хейвясёрви стоял именно на реки Валу, правда она тогда называлась по другому… Микайоки… кажется. – Наследник прервался и надсадно вздохнув, принялся наливать себе в чашу из стеклянного сосуда напиток из морошки и клюквы. – На землях народов Бога Семаргла жили племена рутарийские, кожезеры и неллы, рядом соседничали солуанцы и поллы, а руахов, гавров и приолов уже не было, а так жаль, жаль, что исчез такой умный и красивый народ… Я хорошо помню Аилоунена, это был великий кудесник и воин, такой мудрый и пожилой человек. Он, да, правитель дамианцев Ана-Дазфаль, все меня опекали, ведь я был мальчишка тогда… да и не только меня… всех нас восуров… Их, наверно, и погибло тогда в битве с дивьими людьми так много, потому что они были все взрослые воины, а мы дети. И все они за нас тревожились, да, от кулаков и магии дивьего войска собой прикрывали… Ведь в воинстве ДажьБога, не я один такой горячий был, смерти не боялся… Эх, Храбр, иногда так тяжко все знать, все помнить, где они дамианцы, руахи… Зачем погнались, чего хотели… забыли Богов, забыли веру, предали душу и погибли, исчезли… И кроме меня, горемычного никто о них уже и не помнит, охо-хо…
– Солуанцы, кожезеры, поллы, – задумчиво произнес, названия народов, Храбр. – Это племена которые шли против Ставра Великого, да?
Наследник поднял чашу с напитком, и, отпив оттуда, передернул плечами и тихо ответил:
– Это уже были не солуанцы, кожезеры и поллы, поверь мне, Храбр… Это были, – и Святозар набрал полную грудь воздуха и громко выдохнув, добавил, – это были уже не люди, а чудовища… Я до сих пор содрогаюсь, стоит мне лишь вспомнить во, что безумие одного может превратить целые народы.
– Сынок. – Храбр потрепал поникшего наследника по волосам, и мягко заметил, – ну, чего ты загрустил, в самом деле… Будет тебе вспоминать былое, душу свою теребить… Давай лучше Садко послушаем, он новый сказ сказывать начинает.
Наследник кивнул головой, и одним махом допив напиток, поставил пустую чашу на стол и устремил взгляд на гуслиста, оный и верно начал сказывать новый сказ : «Был у солнечного Бога Хорса и Зари-Зареницы, сын Денница. У Денницы пшеничные кудри, рассыпающиеся серебром, пробиваюшиеся над губой золотые усы, ясные синие очи, да, нет ни на небе, ни на земле краше, да чудесней того юноши. Обернется соколом Денница, да летит во высокое голубое небо, да оглядывает с тех высот далекую, прекрасную землю. Но вздумалось Деннице стать подобным отцу, великому Богу Хорсу. Прилетел он к отцу, встал перед ним на одно колено и попросил Хорса позволить ему, проехать на солнечной колеснице, по дороге солнцепутья. Загрустил Бог, услышав неразумную просьбу сына, и принялся его отговаривать. Да не слышал Денница слов отца своего, не внимал его уговорам, лишь просил и просил о своем. И выполнил Хорс желание сына, позволив проехать на солнечной колеснице по дороге солнцепутья. Вскочил Денница в золотую колесницу, сверкающую разноцветными каменьями, схватил вожжи и поехал по небесам. Впереди по звездному небу, по дороге солнцепутья скачут крылатые кони Бога Хорса, пламя пышет из их ноздрей, огонь вырывается из их пасти, несут они не привычно легкую колесницу, не слушают неумелого возницу. И скачут кони уже не по-обычному солнцепутью, а несутся без дороги, жгут они небо и землю, горят леса и травы, кипят реки и моря, гибнут богатые города и великие народы, трескаются и разламываются горы. Вопиют и кричат люди, прося помощи у Богов, прося помощи у Богини Мать Сыра Земля. И тогда подняла голову Мать Земля, и громко крикнула Богу Сварогу: „О, Сварог, отец Богов, что же ты медлишь? Погляди, гибнут твои создания, мои дети и внуки, гибнет и горит все живое на земле и воде, погибаю и я сама!“ И тогда сын Сварога, Бог Перун натянул тетиву своего лука и выпустил сверкающую молнию в колесницу, и ее полыханием затушил огонь колесницы, а Денница, словно, яркая звезда упал в море. Тело Денницы погибло, а душа его по велению Сварога обратилась в звезду, которая теперь горит на небосводе ранним утром, и готовит нас к новому дню».
– Ишь, ты, как заплел, – довольным голосом, проронил Дубыня, когда Садко закончил свой сказ. – День, значит, зачинается от звезды Денницы, красиво, верно, Святозар.
– Уж, это точно, красиво, и главное, все так и было на самом деле, – негромко ответил Святозар. – Мне об этом рассказывала… рассказывала. – Наследник замолчал, вспоминая высокое бледно-синее с гаснущими звездами небо, могучие темно-зеленые дубы, небесно-голубые глаза Бури Яги Усоньши Виевны, ее божественные уста наполненные чистотой и сиянием, и улыбнулся. – Рассказывала старая знакомая… Она говорила, что земля тогда так горела, моря и реки кипели, дым был такой густой, что люди умирали не в силах вздохнуть… А когда Перун сбил Денницу и потушил колесницу, Бог Хорс десять дней не выходил на небосвод, скорбя по своему сыну, а земля еще долго потом горела в полной темноте… И, лишь, Месяц продолжал светить в свое время, и потому уцелевшие на земле люди могли только и понять, что наступила следующая ночь… Когда Заря-Зареница похоронила тело своего сына, то долго плакала над его могилой, вместе со своей дочерью, сестрой Денницы, Радуницой. Бог Перун прилетел к могиле сына Хорса и создал над ней два дерева: ольху и осину, чтобы они склонялись перед сыном солнца и оплакивали его необдуманное желание, стать подобным, равным Богу.
– Интересно, – разворачиваясь к наследнику, и любопытным взглядом, оглядывая его, спросил Храбр. – Это кто ж у тебя была, старая знакомая, которая такое могла наблюдать и поведать тебе? Ведь кажись, все эти события были еще до потопа.
Святозар глянул, на удивленно, уставившихся на него наставников и беззаботно засмеявшись, пояснил:
– Задолго до потопа… Это было так давно, что люди и не знают когда, а Боги уже, верно, и позабыли… так она говорила.
Глава четвертая
Садко спел и в этот, и в последующие дни еще много сказов: про Богов, про жизнь простых восуров, про битвы, которые они вели, отстаивая свою землю и веру, и каждый такой сказ сопровождал его сын прекрасной наполненной чистотой, любовью и светом игрой на жалейке. Многие сказы Святозар уже слышал, некоторые слышал впервые, но были и такие, как про сына Бога Хорса, Денницу, которые он дополнял, или поправлял. Масляница на удивление для наследника в пирах и сказаньях прошла быстро, и также быстро на восток Восурии пришла весна.
Не успели закончиться праздники, как Святозар стал собираться в путь. Велемудр впервый же день после масляницы в сопровождении Храбра и Дубыни уехал на пристань, распоряжаться и готовить в плавание ладью и людей. А наследник принялся созидать водырь, такой какой когда-то подарил ему царь Альм во время путешествия в страну Беловодья, и который он оставил, как дар своему тестю Путяту. Долгое время Святозару не удавалось создать то, что он хотел, потому что водырь должен был показать ему царство, которое находится не на земле, а внутри Восточного моря. Пять дней, наследник бился над созданием водыря, иногда вскакивая с ложа даже глубокой ночью, но всякий раз водырь получался не такой как надо. Водырь точно указывал, теряющему терпение Святозару, дом воеводы в Валадаре, направление в сторону Славграда или в Арапайские горы, но, совершенно, не показывая направление Алтынского царства Волыни.