Котел

Снова повернувшись лицом к доктору Арно, на лице которого отразилось еще более сильное беспокойство, прокурор сказал:

– Надеюсь, вы понимаете, что я обязан проверить ваши выводы. Сейчас наши эксперты осмотрят тело...

Он взглянул на вошедших.

– Смотрите внимательно и ищите что-нибудь необычное: следы инъекций, царапины... короче, вы сами знаете.

Эксперты мрачно кивнули.

Полицейского доктора начала бить мелкая дрожь. Сотрудники Департамента внешней безопасности обещали защитить его от этого мрачного, неуступчивого субъекта – главного прокурора. Теперь же Арно начал подозревать, что агенты безопасности переоценили свое влияние и недооценили решимость новых руководителей сделать широкий жест и избавиться от пятен на своем прошлом.

– По зрелому размышлению, монсеньор прокурор, я должен признать, что заметил кое-какие признаки, несовместимые с моим предварительным диагнозом.

– Вот как? – прокурор медленно повернул голову. – Как это интересно, доктор Арно!

Положив тяжелую руку на плечо пожилого доктора, он добавил:

– Тогда почему бы нам с вами не пройти ко мне в кабинет и не поговорить подробнее о том, что еще и кого еще вы начинаете припоминать?

1 АВГУСТА, БЕЛЫЙ ДОМ

Эрин Маккена сидела в приемной перед дверями Овального кабинета и, не в силах справиться с охватившим ее волнением, то и дело посматривала на часы. Ей очень не хотелось выглядеть взволнованной, однако много ли найдется людей во всех Соединенных Штатах, которых когда-либо приглашали для приватной встречи с президентом? Она посмотрела направо, радуясь тому, что может увидеть Алекса Банича, сидевшего в кресле рядом. Алекс улыбнулся ей.

Несмотря на все старания, со дня возвращения из Москвы им так и не удалось побыть друг с другом столько, сколько им бы хотелось. Лен Катнер, потрясенный опасностью, которой они подвергались, и еще больше – достигнутым успехом, отправил их в Вашингтон, как только это стало относительно безопасным. С тех пор Алекс и Эрин только и делали, что совещались с руководителями буквально всех существующих служб и работниками аналитических бюро ЦРУ, снова и снова рассказывая им о ситуации в России. В соответствии со строжайшей директивой самого директора ЦРУ, они никому, никогда и ни при каких обстоятельствах не должны были упоминать о своей причастности к убийству маршала Каминова.

– Мисс Маккена? Мистер Банич?

Оба подняли головы, и секретарь показал им на дверь в кабинет.

– Президент свободен и ждет вас.

Чувствуя, как бешено стучит ее сердце, Эрин встала и последовала в кабинет вслед за Алексом.

Президент был один, он ждал их, стоя у окна Овального кабинета, выходившего в розарий Белого дома. Увидев вошедших, он широко улыбнулся и шагнул им навстречу, чтобы приветствовать обоих крепким дружеским рукопожатием.

– Я очень рад нашей встрече, мисс Маккена и мистер Банич.

Президент в жизни выглядел старше, чем на телеэкране, но зато теперь его человеческие черты проявились отчетливей. В его глазах Эрин разглядела неподдельную искренность и теплоту. Несколько мгновений пролетело в вежливой беседе, прежде чем поведение президента неожиданно стало строгим и официальным.

Подойдя к столу, он взял две небольшие коробочки и открыл их. В коробочках лежали медали с красивыми лентами, чтобы носить их на шее.

– Эрин Маккена и Александр Банич! Мне, как президенту страны, выпала честь наградить вас обоих Орденом Свободы – высшей наградой, которой может благодарный народ отметить заслуги своего гражданина.

Покраснев от смущения и гордости, Эрин и Алекс наклонили головы, давая возможность президенту надеть на них награды.

Затем президент повел себя так, словно ему было до крайности неловко.

– К сожалению, – сказал он смущенно улыбаясь, – я вынужден буду просить вас вернуть мне эти награды прежде, чем вы уйдете. Покуда мы не хотим, чтобы весь мир узнал, как этот старый ублюдок Каминов нашел свой столь своевременный конец, ваши награды считаются совершенно секретными.

Эрин не смогла удержаться и рассмеялась. Это было так типично для стиля работы правительства – наградить человека медалью, в которой нельзя было покрасоваться и о которой нельзя было даже рассказать.

Президент засмеялся вместе с ней и даже остановил Эрин, когда она попыталась принести свои извинения.

– Не нужно извиняться, мисс Маккена. Вы совершенно правы. Смею надеяться, что вы позволите мне предложить вам что-то более конкретное. Хотя это, конечно, не совсем награда. Просто еще одна возможность сделать для своей страны что-то опасное и трудное.

Эрин кивнула.

– Разумеется, мистер президент.

– Превосходно. Я хотел бы, чтобы вы отправились в Великобританию и поработали там в качестве одного из руководителей персонала американской делегации во время Лондонской конференции... – сказал президент довольным голосом. – Хантингтону понадобится эксперт по торговле, человек, отличающий дутые цифры от подлинных и угадывающий за громкими заявлениями истинное состояние дел. – Президент сделал небольшую паузу и скептически поднял бровь. – Мир может трубить о торжестве доброй воли и партнерстве, но ни Росс, ни я не думаем, что мы уже достигли Золотого Века. Наверняка будут еще находиться отдельные политики и целые страны, за которыми необходимо присматривать.

Эрин и Алекс согласно кивнули. Подтверждение словам президента можно было обнаружить в любом месте, куда ни посмотри. И все же прогресс был налицо. Например сейчас, пока они беседовали с президентом, газеты и телевизионные передачи сообщали из Парижа о новых и новых разоблачениях. Даже убийство Десо, предпринятое с тем, чтобы заставить его молчать, не спасло сторонников "жесткого" курса из французских спецслужб. Смерть низвергнутого министра, казалось, даже подстегнула следователей Шестой республики. С каждым днем выплывали на свет все новые и новые неблаговидные, часто противоречащие закону деяния и поступки членов прежнего французского правительства. Десятки высокопоставленных и не очень высокопоставленных сотрудников Главного департамента внешней безопасности находились под арестом или с позором были отправлены в отставку, и впервые за несколько десятков лет появилась реальная надежда, что Франция сумеет совладать со своим тайным "правительством внутри правительства".

Тем временем президент перевел взгляд на Алекса.

– Что касается вас, мистер Банич, я думаю, вы не сможете отрицать, что дни вашего пребывания в должности оперативного работника сочтены.

Банич только кивнул. Он знал об этом с той самой минуты, когда Соловьев не оставил камня на камне от его прикрытия, однако ему по-прежнему было трудно смириться с мыслью о том, что теперь ему навсегда придется отказаться от оперативной работы агента-нелегала.

Президент пристально наблюдал за выражением его лица.

– Что бы вы сказали, если бы мы предложили вам возглавить одно из наших иностранных отделений?

Эрин почувствовала, как ее сердце замерло Она знала, что для Алекса это было значительным продвижением, какового он, безусловно, заслуживал Однако это означало и то, что очень скоро он окажется довольно далеко от нее, где-нибудь в одном из посольств, и будет слишком занят для того, чтобы поддерживать с ней тесный контакт. Медленно, но неумолимо они начнут отдаляться друг от друга, полностью поглощенные каждый своей работой.

Подумав об этом, Эрин отвернулась, не желая, чтобы печаль на ее лице помешала Алексу сделать свой выбор. Он пока еще не принадлежал ей, во всяком случае полностью.

А президент тем временем продолжал говорить, и только в самой глубине его глаз мелькали крошечные лукавые искры.

– Мне известно, что вы опытный лингвист, мистер Банич. Вы свободно говорите на русском, украинском и нескольких других языках, ведь верно?

– Да, сэр.

Президент коротко кивнул.

– Я так и думал. Именно поэтому мне пришло в голову, что вам пора довести до такого же совершенства ваше знание английского, – он усмехнулся. – Уолтер Куинн и я предлагаем вам не позднее конца этого месяца возглавить отделение ЦРУ в Лондоне. Я надеюсь, вы примете наше предложение.