Котел

Затем он перевел взгляд с циферблата часов на мрачные лица пятерых мужчин, которые стояли напротив него по другую сторону стола. Это были министр обороны Германии, министр иностранных дел и трое одетых в форму начальников служб штаба. Все пятеро стояли совершенно неподвижно, ожидая разрешения канцлера заговорить. Формальности продолжали соблюдаться даже перед лицом неминуемого поражения.

– Итак, господа?

– Стратегическая ситуация безнадежна, господин канцлер, – Юрген Леттов – министр обороны – как обычно, не заботился о том, чтобы подсластить пилюлю. – Отступничество бельгийцев и объявление войны Конфедерации со стороны Голландии окончательно нас прикончили.

Шредер кивнул. Американцы и англичане вместе со своими новыми бельгийскими и голландскими союзниками располагали теперь огромной армией в сто пятьдесят тысяч солдат и две тысячи танков, сконцентрированной на ударных позициях в непосредственной близости от практически не охраняемых промышленных районов Германии, ее индустриального сердца. Большая часть немецкой армии была изолирована в Польше и к тому же отказывалась повиноваться приказам своего Генерального штаба. У страны не было никаких возможностей преградить американцам дорогу, ибо в распоряжении штаба оставались лишь несколько тысяч резервистов, несущих караульную службу на военных объектах, и одна мотопехотная дивизия. Этого было явно недостаточно.

Канцлер откашлялся.

– Что вы предлагаете, герр Леттов?

– Нужно заключить сепаратный мир, пока у нас еще есть эта возможность, – ответил министр. Остальные четверо подтвердили его слова одобрительным бормотанием.

– Мы ничего не должны французам! – глаза Леттова сверкнули.

Шредер сердито подумал, что Юрген прав. Он поддержал Никола Десо под впечатлением перспектив объединенной под французским и немецким влиянием Европы, которые развернул перед ним французский лидер – но, поддержав, обнаружил, что его доверием злоупотребляют на каждом шагу. Секретные переговоры с Россией лишь подтвердили готовность "союзников" принести стратегические интересы Германии в жертву своим сиюминутным нуждам. Подлое нападение французского спецназа на штаб 7-й бронетанковой дивизии стало лишним доказательством тому, о чем в Германии уже догадались: Франция рассматривала Германию вовсе не как равного партнера, а как марионетку, которую можно было использовать в качестве ударной боевой силы, ослабить, обескровить, а затем выбросить за ненадобностью. И все же он колебался. Слишком сильно его власть и его собственный политический престиж зависели от союза с Францией. Может ли он позволить себе отвернуться от Десо с такой легкостью?

Леттов наклонился к нему через стол.

– Я уполномочен говорить от лица кабинета и от лица армии, канцлер. Откажитесь от этого нелепого союза и от этой проигранной войны, пока не стало слишком поздно.

И снова головы остальных присутствующих согласно кивнули. Каждый из них помнил, какую страшную цену пришлось заплатить Германии за свое военное поражение в прошлой войне.

Шредер тяжело опустился в кресло.

– Хорошо, – его плечи сразу поникли, и он спросил: – Что я должен сделать?

– Подпишите эти приказы, – Леттов принялся раскладывать на столе перед ним бумаги.

Канцлер вдруг почувствовал себя не по годам старым и усталым. Просматривая документы, он обнаружил формальное уведомление французской стороне в том, что Германия отказывается от исполнения всех обязательств, которые налагались на нее членством в Европейской Конфедерации. Второй документ уполномочивал министра иностранных дел немедленно начать мирные переговоры с представителями Объединенных вооруженных сил. Третий и последний документ содержал указания двум железнодорожным сетям страны – "Дойче Бундесбан" и "Дойче Рейхсбан" – прекратить транспортировку любых грузов, предназначавшихся для французских войск на территории Германии и Восточной Европы.

Действуя медленно, с видимой неохотой, Гайнц Шредер снял колпачок со своей ручки и вывел подпись под каждой предложенной ему страницей.

Прежде чем он успел положить перо, один из офицеров ловко подхватил подписанные приказы и торопливо вышел из кабинета, Леттов положил на стол канцлера еще одну бумагу. Его тон внезапно стал ледяным:

– Вам необходимо подписать еще один документ, герр канцлер.

– Что это? – Шредер уставился на бумагу.

– Заявление об отставке.

РОТА "АЛЬФА" 3-го БАТАЛЬОНА 187-го ПЕХОТНОГО ПОЛКА, РАЙОН СВЕЦЕ, ПОЛЬША

– Движение по фронту!

Тревожный крик разбудил задремавшего после обеда капитана Ренолдза. Два дня относительного спокойствия и тишины сделали прозвучавший тревожный крик таким же пугающим, каким он был в первые дни его пребывания на польской земле. Однако своих рефлексов Майкл не утратил. Через несколько секунд он уже выскочил из помещения ротного командного пункта, сжимая в руках оружие.

Остальные солдаты его роты были столь же проворны. Они попрыгали в свои окопы и изготовили винтовки и пулеметы, внимательно вглядываясь в пространство перед собой в поисках противника. Кстати, было ли по-прежнему правильно считать немцев "противником"? Просочившиеся из глубокого тыла сплетни утверждали, что ЕвроКон раскололся на части.

Может быть, война действительно закончилась? Ренолдз не был в этом уверен, однако с цинизмом боевого офицера про себя решил, что не ослабит бдительности до тех пор, пока не получит неопровержимых подтверждений новостям.

Ротный КП располагался шагах в пятидесяти от передовой линии окопов, прямо по центру позиции роты, но Майклу показалось, что он преодолел это расстояние в три прыжка. Лишь только он оказался на передовом наблюдательном пункте, сержант Роббинс доложил ему:

– Мы обнаружили одиночный "Мардер", который движется к нам по дороге, сэр. Больше ничего не видно.

Сержант пожал плечами, продолжая следить за бронетранспортером сквозь окуляры стереотрубы, и Ренолдз тоже взялся за свой полевой бинокль. Германский бронетранспортер был уже на расстоянии около пятисот метров и продолжал двигаться вперед.

– Роте строго исполнять приказ. Чтобы не было никаких случайностей! – приказал Майкл.

"Мардер" как раз приблизился на дистанцию выстрела "Джавелинов". Что бы ни задумали засевшие внутри ублюдки, в случае каких-либо внезапных осложнений их ждет скорая и страшная смерть.

Капитан пристально вгляделся в стальные борта бронетранспортера, словно они могли что-то рассказать ему о намерениях экипажа. В какой-то мере так оно и оказалось, ибо когда "Мардер" приблизился еще немного, Майкл увидел, что его башня с 25-миллиметровой пушкой развернута назад.

– Передай в батальон, мне кажется, они хотят вести с нами переговоры.

Майкл был почти уверен, что намерения немцев были мирными. Либо они хотели начать переговоры, либо им не терпелось умереть.

Неподалеку от позиций роты бронетранспортер остановился, и по откинувшейся аппарели люка осторожно спустились два офицера в полевой форме германской армии. Один был высок ростом и худ, хотя выглядел вполне здоровым и крепким На голове у него был зеленый берет мотопехоты. Второй немец был пониже ростом и выглядел гораздо старше. На нем был черный берет танкиста. Несмотря на то, что они не были вооружены, на обоих были надеты стандартные бронежилеты.

Офицеры уверенно шагали вперед, направляясь прямо к позициям 2-го взвода. Майклу снова пришлось сражаться со своими инстинктами, и лишь убежденность в своей правоте помогла ему выкарабкаться из окопа и отправиться навстречу в сопровождении сержанта Роббинса. Винтовка М-16 небрежно свисала наперевес. Дело было не в страхе – просто в тех двух сражениях, в которых побывала рота, были победители и были побежденные, и Майк надеялся, что таким образом он дает немцам понять кто есть кто.

Он остановился, не доходя до немецких офицеров нескольких шагов и пристально посмотрел на них. Несколько лет назад он немедленно отдал бы им честь, как старшим офицерам союзных войск. Несколько дней назад он пристрелил бы обоих, как только увидел.