Котел

Генерал Лейбниц кивнул и повернулся к майору Фейсту.

– Передайте мой приказ всем подразделениям: встречать огнем всех французов, каких они только увидят... – он помолчал. – И организуйте мне прямую связь с Берлином по защищенному каналу.

4 ИЮЛЯ, ГРУППА ДЕСАНТНЫХ ТРАНСПОРТОВ В РАЙОНЕ БЕЛЬГИЙСКОГО МОРСКОГО ПОБЕРЕЖЬЯ, КОРАБЛЬ ВМС США "ИНЧХОН"

Темный мостик "Инчхона" был не совсем подходящим местом для прогулок. Здесь было слишком много людей и слишком много оборудования, а темнота увеличивала шансы столкнуться с кем-либо. Несмотря на это, адмирал Джек Уорд продолжал вышагивать по палубе, сжигая излишек адреналина в крови. Ожидание тянулось и тянулось, а полчаса казались вечностью.

Поправив на носу очки, он развернулся и снова зашагал по мостику. Прохладный ночной воздух Северного моря казался еще холоднее из-за скорости в пятнадцать узлов, и адмирал был рад плотной куртке цвета хаки.

Бельгийский берег казался темной линией, которая была бы совершенно незаметна, если бы не находилась на самой границе между морем и небом. Несколько редких огоньков обозначали собой поселки, а большое светлое пятно было портовым городом Остенде. Огромную темную панораму освещал лишь тонкий серпик луны, а гладкую поверхность воды не волновал ни малейший бриз.

Темнота могла таить в себе многое, например, – оперативное соединение десантных кораблей, стремительно продвигающихся сейчас к береговой линии. Первая волна скоростных десантных катеров на воздушной подушке вышла в море пятнадцать минут назад.

Берег казался далеким, но адмирал лучше, чем кто бы то ни было знал, что, начиная с полуночи, им постоянно угрожает опасность. Они находились вне пределов досягаемости береговой артиллерии, однако ракетные батареи береговой охраны были высокомобильны, и их было нелегко обнаружить.

До сих пор Уорду и его командирам кораблей везло. Воспользовавшись тем, что флот Объединенных сил имел на море преимущество, адмирал отважился на переход при дневном свете, а ночью совершил лишь короткий бросок, выводя десантные силы на позиции для высадки. Темнота была им на руку, и если все пройдет без осложнений, то первая волна десанта успеет высадиться на берегу и закрепиться на нем уже к рассвету.

И все же он волновался. То, что их не обнаружили, а также благоприятная погода, давало им возможность благополучно начать десантирование, но элемент внезапности мог пропасть из-за простой случайности – вышедшего в море рыбака с радиостанцией на борту или какого-нибудь бездельника на берегу с достаточно острым зрением. Скрытность при высадке десанта решала многое, если не все.

Буквально все самолеты Объединенных сил находились в воздухе, обеспечивая воздушное прикрытие, подавляя близлежащие радарные установки и узлы связи или нанося удары по береговым базам противника. Воздушные налеты на Дюнкерк, Лилль, Кале должны были отвлекать силы французов до тех пор, пока они не выполнят задуманное.

Но если их обнаружат в такой близости от побережья, с катерами и вертолетами на борту, даже ослабленные ВВС и флот ЕвроКона получат отличную возможность поупражняться на реальных целях. Риск по-прежнему был велик.

Адмирал бросил взгляд на полетную палубу "Инчхона". Ряды "Оспри" замерли в ожидании, а рядом с каждой машиной выстроились десантники. Через несколько минут после поступления команды они вместе с отрядами морской пехоты других кораблей будут в воздухе. Вертолеты были самым быстрым способом доставки десанта на берег, но и самым уязвимым, поэтому высадку начинали войска на катерах.

Уорд подошел к неподвижной темной фигуре, занявшей его кресло. Человек, казалось, спал, что было бы неудивительно в такой поздний час. Адмирал, однако, знал, что это не так.

– Скоро все будет ясно, Росс.

– Как быстро идут катера, адмирал? – негромко спросил Хантингтон.

– Около сорока узлов при такой загрузке.

Чтобы достичь берега, им понадобится около получаса. Во время второй мировой войны на высадку, как правило, уходило вдвое больше времени при том, что корабли подходили к берегу гораздо ближе.

– Что может быть длиннее вечности? – полушутя, спросил Хантингтон.

РОТА "С" 3-го БАТАЛЬОНА 5-й ЭКСПЕДИЦИОННОЙ БРИГАДЫ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ США

Командир роты "С" Морской пехоты США капитан Чарли Гейтс выглянул из-за носовой аппарели десантного катера. Прохладный морской воздух, бивший ему в лицо со скоростью сорока узлов заставил его крепче вцепиться в металлический поручень.

– Если бы я мог что-нибудь рассмотреть, – пробормотал он. Но катер был еще слишком далеко от берега, так что он ничего не видел даже через свои мощные приборы ночного видения. Капитан Гейтс знал, что темнота может скрывать все, что угодно – даже целую армию, а когда он увидит вспышки выстрелов, будет уже слишком поздно и для него самого, и для его людей.

С другой стороны, если он ничего не видит, то кто бы ни ждал его на берегу, вряд ли сможет различить что-то на воде, если, конечно, у него не будет приставки ночного наблюдения. В подобном оборудовании не было ничего необычного, но даже если противник засечет их катера, то стрелять по ним он сейчас не будет. Он дождется, пока катера пристанут к берегу и опустят сходни. И вот тогда...

"Прекрати думать о подобной ерунде", – велел он себе. Он получил боевой приказ, а разведка сообщила, что с берега огня не будет. Все должно было пойти как по маслу.

Гейтс повернулся, чтобы в последний раз проверить своих людей. В темноте он мог различить только силуэты. Каждый десантник занимал свое привычное место, терпеливо ожидая, когда же закончатся тридцать минут, необходимые катеру, чтобы достичь береговой линии. Каждый десантник был тяжело нагружен снаряжением и оружием; с этим грузом было нелегко найти удобное положение для отдыха, однако его люди ухитрялись приспособиться.

Теперь они были уже близко. Гейтс повернулся в ту сторону, где расположились его лейтенанты, и несколько раз взмахнул сжатым кулаком. С обманчивой беззаботностью наблюдал он за тем, как офицеры разыскивают в темноте своих сержантов и как рота начинает шевелиться, изготавливаясь к выгрузке.

Он знал, в каких условиях придется высаживаться. Ровное неглубокое дно будет постепенно повышаться, выводя их к дамбе, по гребню которой проходит дорога. В глубине, за дорогой, сгрудились склады и мастерские – превосходное укрытие для танков и пехоты противника, если они, конечно, здесь были.

Катера на воздушной подушке стали замедлять ход, и тональность гудения их турбин изменилась. Никто не горел желанием врезаться в берег на скорости сорока узлов, но даже теперь двигатели катеров ревели оглушительно, если где-то на берегу прятались враги, им не было нужды видеть десантников. Они могли бы услышать их приближение на расстоянии нескольких миль.

– Я их вижу, капитан! – раздавшийся в наушниках голос командира катера заставил его подпрыгнуть. Гейтс посмотрел в застекленную кабину, где располагался "водитель" этой шумной штуковины. Мичман указывал рукой туда, где и без него капитан заметил созвездие ярких огней.

Огни – красный, белый и голубой – находились прямо по курсу. Чуть правее загорелись еще огни – именно в том месте, где они и должны были показаться. Ни трассеров, никаких других признаков жизни не было заметно даже сквозь приборы ночного наблюдения. Отлично.

– Нас встречают, – объяснил он в свой микрофон, и в ответ ему тут же ожили и засверкали ходовые огни катера, чуть не ослепив его в темноте.

Катер на воздушной подушке грузно пристал к берегу, разбрасывая во все стороны брызги воды и мелкие камни, даже несмотря на то, что его гигантские пропеллеры вращались все медленней.

Лишь только носовая аппарель оказалась на грунте, Гейтс бегом бросился по ней на берег, торопясь покинуть уязвимое судно. Каменистый, усыпанный крупной галькой берег, не слишком подходил для быстрого бега, особенно в темноте, но капитан почувствовал, как напряжение понемногу отпускает его. Очутившись на твердой земле, он снова обрел уверенность. Самое худшее было позади.