Котел

Район сбора располагался в пятистах метрах к северу от рощи, в глубокой низине, скрытой от глаз противника. Ренолдз мчался так быстро, как никогда раньше, и все равно расстояние казалось ему бесконечным. Но вот они преодолели последний взгорок, прикрывающий место сбора, и вой раскручивающихся турбин стал громче. Грязно-зеленые военно-транспортные вертолеты UH-60 "Блэк Хоук" уже ждали их в низине, лениво вращая винтами. Солдаты еще поднимались на борт последнего, а остальные уже взлетали, беря курс на северо-восток. Отделение пехотинцев из первого взвода распласталось в траве, выставив во все стороны стволы своих автоматических винтовок.

Грохот моторов заставил Ренолдза повернуть голову и увидеть восемь штурмовых вертолетов "Апач", которые двумя линиями по четыре машины пронеслись буквально в десятке метров над землей. Один из вертолетов прошел настолько близко, что Майкл увидел на переднем сиденье пилота, склонившегося над своими приборами. Когда тот заметил Ренолдза и повернул голову, чтобы помахать ему рукой, 30-миллиметровая скорострельная пушка, укрепленная под днищем боевой машины, словно по мановению волшебной палочки тоже развернулась к нему, ибо поворачивалась туда, куда был устремлен взгляд пилота.

Затем грозные машины пролетели мимо, перевалив через бугор и разбившись на пары. Они направлялись на юг, и Ренолдз смотрел им вслед, наблюдая за тем, как они исчезают среди дыма и пыли. В нем бушевала мрачная радость: каждый "Апач" имел достаточную огневую мощь, чтобы устроить наступающим немцам настоящее пекло.

– Капитан, последняя "вертушка" готова взлететь.

Спокойный голос Энди Форда заставил Майкла Ренолдза вспомнить о своих обязанностях. Капрал Адамз и последние солдаты первого взвода уже погрузились в вертолет и ждали только его.

– О'кей, Энди, – Ренолдз быстро спустился вслед за Адамзом по склону холма, нырнул под вращающийся винт и забрался внутрь.

Как только он оказался на борту, вертолет, натужно ревя турбинами, оторвался от земли. Рифленый металлический пол под ногами Майкла Ренолдза накренился, и они быстро заскользили низко над землей на скорости почти сто пятьдесят миль в час. На такой небольшой высоте ощущение скорости было захватывающим и немного пугающим.

Вместе со скоростью пришло облегчение. Они сделали это! Его рота справилась с этим трудным заданием. Теперь они все понюхали пороха, все получили представление, что такое настоящий бой. Это ощущение было необходимо не только его людям, но и ему самому. За свой успех они заплатили кровью товарищей, и война теперь стала личным делом каждого, перестав быть абстрактным тактическим упражнением.

ПЕРЕДОВОЙ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ 19-й МОТОПЕХОТНОЙ БРИГАДЫ

Несмотря на постоянное пульсирующее шипение статических разрядов, генерируемых "глушилками" американцев, в наушниках Вилли фон Силова все громче и чаще звучали отчаянные голоса его подчиненных, отражающие действительное положение, сложившееся на поле боя под Свеце.

– Можешь продвинуться вперед, Юрген?

Это был разговор майора, командира первого батальона, с одним из ротных командиров, который пытался своими силами пробиться к деревне.

– Никак нет, герр майор! – раздался в ответ голос незнакомого капитана. – Проклятые америкашки остановили нас недалеко от хутора... дерьмо!

Его последние слова были заглушены громким стакатто скорострельной пушки, которое было слышно даже через ларингофоны шлема.

– Проклятие! Над нами прошел еще один их вертолет. О, Господи Иисусе! Сэмми горит!!!

Фон Силов прислушивался к переговорам на частотах своих батальонов и на волнах приданных подразделений, пытаясь извлечь как можно больше полезной информации из кратких, лаконичных докладов и обрывков панических монологов своих подчиненных. Наконец он, разочарованный, сорвал с головы наушники и высунулся из заднего люка на крыше своего командирского "Мардера".

Густые клубы белого и черного дыма – первые от дымовых снарядов артиллерии, вторые от горящих танков и бронетранспортеров – поднимались в небо к северу от его КП. В дымном покрывале метались багровые молнии. Разрывы снарядов, гром танковых пушек и частые выстрелы автоматических винтовок пехоты сливались в неравномерный, тяжелый гул, который бил в уши и раскачивал землю.

Фон Силов прищурился. Атака захлебывалась, неожиданно наткнувшись на оборонительные порядки американцев, расположенные в непосредственной близости от позиций польского полка, которые он штурмовал прошлой ночью. Губы его свела гримаса ненависти к самому себе и к новому разведывательному подразделению 19-й бригады: двум взводам на бронемашинах "Лухс", которые он объединил, пополнил свежими бойцами и которым придал на усиление подразделение Территориальной армии. Плохо проинструктированные, неумело направляемые, чересчур уверенные в своих силах после столь легкой победы над поляками, его разведчики всю ночь просидели на одном месте, вместо того, чтобы провести рекогносцировку в полном объеме. Это было из рук вон плохо, но еще хуже было то, что он послал свои войска вперед, удовлетворившись неполным докладом.

Вилли устало опустил веки, чтобы не видеть боя, который гремел впереди. Его люди, его солдаты гибли там только потому, что он пренебрег одной из своих обязанностей. Теперь он чувствовал почти физическую боль, словно острый штык вонзился ему в живот и поворачивался там.

– Герр подполковник!

Голос рядового Неуманна заставил его снова спуститься в броню.

– Да? В чем дело?

– Вызывает дивизия, майор Фейст. Он хочет поговорить с вами.

Вилли неохотно надел наушники рации. Интересно, что нужно от него заместителю начальника оперативного отдела 7-й бронетанковой дивизии?

– Фон Силов слушает.

– Так, – холодно сказал майор Фейст.

Это был один из офицеров штаба дивизии, которые поддерживали фон Ольдена, пока он не был освобожден от всех постов и не отправлен с позором в Германию. Маленький, усатый, как таракан, майор был одним из основателей клуба "Терпеть не могу "осси".

– Мы получили новый приказ из штаба корпуса, герр подполковник. 19-я мотопехотная дивизия должна выйти из боя и отойти на Гражно.

– Что? Почему? – Фон Силов не дал себе труда скрыть удивление. Крошечная деревня Гражно была отправным пунктом для его ночной атаки.

– Новое подразделение противника идентифицировано нами как 101-я десантно-штурмовая дивизия США.

– Мне это и без вас известно, – прорычал Вилли. – Тем более необходимо развивать наступление дальше и попытаться прорвать их оборону, пока американцы не зарылись в землю.

– Невозможно, герр подполковник. Приказ генерала Монтана совершенно недвусмысленно говорит об этом, – было слышно, как Фейст не то фыркнул, не то чихнул. – Части французского 3-го Армейского корпуса и 5-й бронетанковой дивизии также столкнулись с гораздо более сильным противником, чем ожидалось. Корпус считает, что нам необходимо перегруппироваться и заново пересмотреть наш план атаки в свете возникших обстоятельств.

Фон Силов пришел в такую ярость, что глаза его заволокло красной пеленой. Единственное, в чем отчаянно нуждался противник, так это во времени, а теперь генерал Монтан и остальные кретины преподносят им это время на серебряном подносе.

– Передайте в штаб корпуса, что они могут засунуть эти "возникшие обстоятельства" в одно место...

– Я предлагаю вам подчиниться приказу, – ледяным тоном заявил майор, по всей видимости, ничуть не тронутый неожиданной вспышкой Вилли. – У вас есть тридцать минут на то, чтобы начать отвод своих войск. Если вы не сделаете это, я уверен, мы сумеем подыскать для вашей бригады нового командира. У меня все, конец связи.

Фон Силов в течение нескольких секунд молча стоял и смотрел в испуганные лица своих офицеров, прежде чем снова обрел дар речи и выдал один за другим несколько коротких приказов, суть которых сводилась к одному: стремительное наступление 19-й бригады на Гданьск должно быть приостановлено.