Страница 38 из 96
Он сидел на лестнице. До половины седьмого оставалось еще пять минут. Зевнув, он бросил взгляд на газету, которую держал в руках. И тотчас увидел небольшой заголовок:
"ПИРОМАН НА ВЕЛОСИПЕДЕ"
На мгновение лестница качнулась под ним. Но он взял себя в руки. Это было как на трамплине: "Корпус вперед!"
Буквы медленно становились по местам. Арендатора на хуторе Лилле Фрогнер разбудил свет огромного костра... Пироман испугался и вскочил на велосипед... Молодой парень лет семнадцати... В районе замечены какие-то бродяги...
Насмешливая ухмылка снова искривила его губы. Болваны! Им даже в голову не приходит, что поджигателю всего четырнадцать и что это школьник из обеспеченной семьи, проживающей на Драмменсвей. Он едва не рассмеялся вслух, но тут его взгляд упал на заметку, напечатанную чуть пониже:
"НАПАДЕНИЕ НА ПОЛИЦЕЙСКОГО"
И снова лестница закачалась под ним, а танцующие буквы вытянулись в длинные черточки. Он снова овладел собой... Ударил каким-то тяжелым предметом... скрылся в темноте. Не пироман ли это из Фрогнера?
Он попытался усмехнуться, подумал, что они со своей стороны постарались сделать что могли.
Но улыбка не получалась. Надо научиться и этому - научиться улыбаться всегда, даже когда тебя никто не видит. Просто чтобы быть наготове... Он прочитал: "...хорошо одетый, лет шестнадцати, но на улице Соргенфригате было очень темно..."
Вот теперь ему удалось улыбнуться, удалось вполне. На улице Соргенфригате было темно, вот здорово, на Соргенфригате было темно хоть глаз выколи, темно и уныло. Душа Вилфреда пела от безудержного ликования.
Но и восторг надо уметь сдерживать, все надо уметь сдерживать, замуровать в душе, оберегая тайну. Он посмотрел на часы. Без двадцати семь. Решено: как бы ни повела себя Лилли, он напустит на себя беспечный вид. Ведь он одержал победу. Он беззаботный мальчишка, возвращающийся с прогулки.
Он легко вскочил, взбежал по лестнице с газетой в руке, позвонил решительно и отрывисто. У дверей послышались шаги.
- С добрым утром, милая Лилли. Принимай разносчика газет!
10
В частной школе сестер Воллквартс шел экзамен.
Из большой угловой комнаты, выходившей окнами на улицу и на школьный двор, вынесли оба стола. Вместо них вдоль стен расставили стулья для воспитателей и родителей, приглашенных присутствовать на устном экзамене. У торцевой стены за маленьким столом, заваленным книгами и бумагами, бок о бок сидели сестры Воллквартс. Фрекен Аннета то опускала лорнет, то прикладывала его к глазам, смотря по тому, куда был направлен ее взгляд, в книги или на экзаменующихся. Это ее движение придавало всей процедуре ритм, в котором как бы чередовались: рывок - оценка, рывок - оценка. Учеников по двое вызывали из соседнего класса. Отвечая на вопросы, каждый экзаменующийся стоял посреди комнаты.
Маленький Лорд наслаждался церемонией. Наслаждался присутствием посторонних взрослых людей - это придавало экзамену привкус спектакля, а ведь он знал программу назубок. Наслаждался тем, что его мать восседает среди сонма матерей и затерявшихся среди них двух или трех отцов с зонтиками, зажатыми в коленях. Наслаждался ненавязчивой элегантностью матери, которая так выделялась на фоне этих незнакомых людей, украдкой косившихся друг на друга. Повернувшись спиной к зрителям и лицом к сестрам Воллквартс, Маленький Лорд смутно улавливал запах материнских духов, который как бы обволакивал его собственную, находившуюся в центре внимания особу, придавая ему какую-то необычайную вкрадчивую уверенность.
Но еще больше удовольствия доставляла ему последующая церемония, когда вслух оглашались результаты экзаменов и взрослые внимали им в безмолвии, ежесекундно менявшем свою окраску. Всех учеников тогда собирали в угловой классной комнате, и они стояли, сбившись в кучку, у окна, выходящего во двор, время от времени издавая приглушенные возгласы. Теперь они по очереди выходили на середину класса и декламировали стихотворение по собственному выбору - либо из школьной программы, либо из того, что читали дома. Многие ученики любили декламировать псалмы, отчасти потому, что псалмы с их непонятными строками прочнее засели у них в памяти, отчасти смутно угадывая, что, выбрав "божественное", они скорее расположат к себе слушателей.
Маленький Лорд чувствовал какое-то особое блаженное спокойствие, когда вышел на середину класса и, на сей раз повернувшись лицом ко всем взрослым гостям, объявил название выбранного им стихотворения.
- "Крестьянская дочь", старинная датская народная песня, - твердым голосом объявил он.
Шепоток ожидания пробежал по классу. Фрекен Аннета Воллквартс доверчиво кивнула, бросив взгляд на сестру, которая кивнула тоже, но менее уверенно. Всегда этот мальчик выберет что-нибудь необычное. Впрочем, слова "народная песня" внушали сочувствие и свидетельствовали о высоком уровне развития мальчика. Вилфред принадлежал к числу тех учеников, которые не ограничиваются изучением школьной программы.
Маленький Лорд начал:
Однажды был я в чужих краях
И ночлега искал в пути.
На хутор крестьянский я забрел,
Хотел там приют найти.
Хозяйская дочь приняла меня.
На беду я зашел в их дом.
В зале кто-то хмыкнул. Маленький Лорд продолжал:
Спросил я девушку: "Где твой отец?"
"На тинге", - она сказала.
Спросил я девушку: "Где твоя мать?"
"Уснула", - она сказала.
В зале возникла неуловимая тревога. Маленький Лорд чувствовал ее и в рядах взрослых слушателей, и за своей спиной, среди учеников. Он заметил смущенный взгляд, которым обменялись сестры Воллквартс, но невозмутимо продолжал:
И пива она принесла тогда,
И поставила мне вина.
И пошла хозяйская дочь на гумно,
И постель постелила она.
Теперь шепот стал громким. Одна из сестер Воллквартс приподнялась, но Маленький Лорд уставился в стену перед собой. Упорствуя в своем желании продолжать чтение, он чувствовал приятное покалывание во всем теле. Еще ни разу ни на одном выпускном экзамене не было случая, чтобы ученика прервали, не дав дочитать до конца стихотворение, выбранное им самим.