Операция «Караван»

– А как насчет закона о крайней необходимости? – парировал Синх. Понятно, что он лучше нашего разбирался в законах. – Или уже отменили ответственность за бездействие в угрожающей жизни людей ситуации?

– Ответы на подобные вопросы за пределом моей компетенции, – спокойно ответил Гэбриэл. – Я представляю исполнительную власть. У меня предписание на арест, я его исполняю. А тонкости находятся в сфере деятельности суда.

Крыть было нечем, и мы умолкли. Из огня да в полымя, как говаривали мои предки. Но все же попасть в лапы полиции я пока склонен был считать меньшим злом, чем дрейфовать по ветру над океаном, кишащем биотехами.

С людьми можно хотя бы попытаться найти общий язык. С тварями же это в принципе невозможно. Хотя Альбинос, к примеру, думает иначе. Но так, как он, думали и создатели биотехнологических монстров. Что из этого вышло, то вышло. Хорошего мало. Хотя… Чаще всего уроки истории учат тому, что они ничему не учат. Или почти ничему. А так хочется, чтобы хоть иногда, хоть некоторые…

– У меня есть право на пользование коммуникатором? – спросил я.

– Конечно, – кивнул инспектор.

Я связался с Ольгой и сказал, что к обеду нас не будет. И к ужину скорее всего тоже. Да и вообще нас арестовали и доставляют в участок. Она порывалась приехать, но я ей объяснил, что это без надобности. В любом случае решить проблему она не могла.

Главное полицейское управление располагалось неподалеку от мэрии, в самом центре, на набережной возле старой заброшенной пристани, у которой до войны швартовались океанские круизные лайнеры.

Меня, Алекса и Урмана заперли в одной камере, предварительно разоружив. Гидрокостюмы тоже конфисковали, так что остались мы с напарником в одних плавках. Воняло в камере жутко, не многим слаще, чем в общественной уборной ночного клуба вблизи окраины.

Из обстановки имелись только нары и параша. Дверь была целиком из проклепанного железа, с небольшим откидным окошком на уровне лица. Чуть большее окошко, устроенное в толстенной стене, выходило наружу. В него и так котенок с трудом бы пролез, так оно еще и решеткой было забрано.

– Кажется, отоспаться нам никто не помешает, – сказал Алекс, забираясь на верхние нары.

Я тоже улегся. Урман с хмурым выражением лица уселся на край свободной заправленной постели.

Говорить не хотелось. Я отвернулся лицом к стене и стал размышлять, что делать дальше. Как ни крути, а ситуация была хуже некуда. И если наш спаситель еще мог отделаться легким испугом и увольнением из муниципалитета без права восстановления, то нам с Алексом срок могли впаять как нечего делать.

Вообще-то власти к нам никогда пылкой любви не питали, а тут подвернулся повод, удобный во всех отношениях. Хорошо еще Ольгу не загребли под шумок.

Чем больше я думал о создавшемся положении, тем сильнее расстраивался. Если поначалу арест казался каким-то дурным наваждением, то теперь жесткие нары все сильнее убеждали меня в реальности происходящего. И постепенно, тихо, на кошачьих лапках ко мне начал подкрадываться ужас.

Ведь этот арест, по большому счету, означал конец так и не начавшейся операции «Караван». Даже полтора года заключения могли истрепать нас настолько, что ни о каких операциях думать не захочется. И ни о каком спасении человечества.

А могли вкатить и три года. И семь, если пойдут на принцип. Год я уже отсидел в тюрьме по молодости, когда взяли банду Грека, так что иллюзий у меня не было никаких.

Мне было неудобно и на правом боку, и на левом. И на спине неудобно, и на животе. Алекс спокойно храпел, а я ворочался, не смотря на усталость, затем встал и принялся мерить камеру шагами.

– Сядь, а? – попросил Урман. – Без твоего мельтешения тошно.

Я послушно уселся. Все же этот бюрократ угодил в камеру, спасая наши шкуры. Лаяться с ним не хотелось совершенно. Внезапно усталость навалилась на меня новой волной. Я лег и почти моментально провалился в сон.

Проснулся я от того, что кто-то крепко теребил меня за плечо. Разлепив глаза я различил в темноте силуэт Алекса.

– Хватит дрыхнуть, – прошептал он. – Не на курорте.

В узком окошке виднелось черное небо с одинокой звездой почти в центре видимого пространства. Судя по отсветам, взошла луна. Урман спал.

– Чего надо? – пробурчал я.

– Ты тут жить собрался? – с усмешкой поинтересовался напарник.

– Нет, стены лбом прошибать… Есть идеи?

– Пока нет. Но ты, я гляжу, скис.

– Без повода, хочешь сказать?

– Повод поводу рознь. Первый раз в кутузке, что ли?

– А ты?

– Я не первый, – сказал Алекс с гордостью.

– Ну и я бывал. Что с того? Лучше тут с тех пор не стало.

– Это понятно. Ну так о чем думаешь?

– А… – Я вяло отмахнулся. – Рассчитывал на поддержку муниципалитета. Без нее ни о какой операции «Караван» и речи быть не может. Ладно бы еще без поддержки, к этому не привыкать. Но вне закона, это уже перебор.

– А я говорил, что бесполезно их в задницу целовать.

– Да я смотрю, что все бесполезно. Целуй, не целуй…

– Это ты скис, – уверенно заявил Алекс. – Неужели думаешь, что мы отсюда не свинтим? Ну, не из камеры, я понимаю… Но может подвернуться шанс. А если киснуть, гарантированно нужный момент прощелкаешь.

– Даже если сбежим, что с того? Смысл в чем? Так может по суду еще и замнут дело. Постращают и успокоятся. А если рвануть отсюда, вариантов уже не будет. Всю оставшуюся жизнь придется по норам ныкаться.

– Резонно. Ладно, ты капитан, ты и рули. Годится?

– Годится. Мне кажется, что до суда надо мышами прикинуться. Белыми и пушистыми. Может и обойдется. А если нет, то валить отсюда надо уже после оглашения приговора. К тому же, сам знаешь, на этапах оно легче, чем через такое окошко. И Ольга на свободе. Наши, из моей бывшей команды, все живут в городе. И Борис, и Катя, и Док. Так-то мы вроде расстались, но если до них дойдет, что меня по этапу пустили, то могут и подсобить. В теории.

– Вот таким ты мне больше нравишься. – Алекс широко улыбнулся, показав в темноте белые зубы.

– Иди ты… – вяло ругнулся я. – Жрать охота.

– Это тоже хороший знак.

– Никакой это не знак. Химия отходит, после нее всегда пробивает на аппетит.

– А…

– Ладно, поболтали и хватит. – Я решил закончить разговор. – Сейчас все равно ничего не решим. Точнее уже решили.

– Что именно?

– Что при первой же возможности охранникам по башке не даем, а ждем суда. Все, отбой на корабле.

Утром к нам пожаловал адвокат. Бесплатный, от муниципалитета. Я его послал сразу и без малейших угрызений совести.

Не настолько плохи наши финансовые дела, чтобы Ольга не наняла более или менее серьезного профессионала, заинтересованного в результате. Даже странно, что он не опередил муниципала. Ладно, в нашем положении ожидание является состоянием нормальным.

Я объяснил свои соображения Алексу. Он согласился. Урман тоже меня поддержал. Цену муниципальным работникам он знал лучше нашего.

Ближе к обеду я предпринял несколько попыток поскандалить и истребовать возможность связаться с Ольгой. Попытки успехом не увенчались. Охранник объяснил через окошко в двери, что это далеко за пределами его компетенции, а кому положено решать такие вопросы, тот их и решит, когда настанет черед.

После обеда нас вывели на прогулку во двор. Двор был небольшим, обнесенным глухой высокой стеной с противопехотными «капканами» по всему периметру и со спиралями «егозы» в три ряда.

Заключенных оказалось не много. Да, в принципе, много их быть и не должно, это же пункт временного содержания, а не тюрьма. По всей видимости, суда долго ждать не придется.

Никакого намека на ворота во дворе не было, войти или выйти можно было только через трехэтажный блок с камерами временного содержания, одну из которых занимали мы.

К вечеру я начал всерьез беспокоиться насчет Ольги, о чем сообщил Алексу.

Ну что за дела? Мы тут больше суток, а от нее вообще никаких вестей. На самом деле вариант я видел только один. Возможно, ее тоже замели, но держат в левом камерном блоке, в женском.