Луэлла

- Почему? - спросил я.

Луэлла отошла от окна. Пересекла комнату из конца в конец и села на диван рядом со мной. Она была предельно возбуждена, взбудоражена. Глаза сверкали огнем, дыхание стало сбивчивым, горячим. И мне стало как-то очень неуютно, неловко рядом с ней - все-таки рядом со мной сидела не моя ровесница, а взрослая девушка! Я слегка отодвинулся от нее. От этих сумасшедших черных глаз. От этого горячего дыхания. От этих холмиков на груди, которые почему-то особенно пугали меня. И в тоже время манили - мне хотелось смотреть только на эти высокие выпуклости...

Это было новое, прежде неизвестное мне ощущение. И оно меня пугало...

Но Луэлле, видимо, не было никакого дела до моих переживаний:

- Я не думала, что все сложится так хорошо, - сбивчиво говорила она, обжигая меня горячим дыханием. - Я очень давно не видела Фиделину. Три года... И теперь, когда я снова на Земле, и когда уже все решено и поздно идти назад, я хочу напоследок увидеть свой двор. И Фиделину. Потому что мы с ней кубинки. Соотечественницы. - Луэлла грустно улыбнулась. - Понимаешь, Андрей, сейчас я снова чувствую себя кубинкой. Снова вошла в роль, придуманную мне на Земле ауэйцами, которые не предполагали, что я захочу навсегда остаться кубинкой. Да, я понимаю, что я не настоящая землянка и не настоящая кубинка. А Фиделина настоящая. И я хочу быть, как она...

Фиделина мне как сестра... И мне бы очень хотелось быть кубинкой и жить на Кубе, как Фиделина... но я не знаю, что станет со мной. Может быть, все обойдется, но... Я все равно уже никогда не смогу увидеть Кубу... И потому хочу напоследок увидеть свой двор.

Я мало чего понимал в бессвязной и сумбурной речи Луэллы. Что для нее решено? Почему "иностранный двор" и Фиделину она хочет увидеть напоследок?

Несомненно, она чем-то встревожена, поэтому и оказалась на Земле. Но почему она не рассказывает мне о своей тревоге? Может быть, ей трудно собраться с мыслями? И почему она так хочет быть кубинкой? Да, я тоже неравнодушен к Кубе, к кубинцам, и представься мне такая возможность, наверняка не отказался бы недолго пожить на этом сказочном острове и почувствовать себя настоящим кубинцем...

Вопросов было очень много. Гораздо больше, чем ответов. И найти ответы на эти вопросы могла только одна Луэлла. Подожду, когда она успокоится, решил я, - и расскажет мне обо всем, и все тревоги исчезнут сами собой...

Думая так, я оделся, и мы пошли в "иностранный двор".

Был поздний вечер, снег сверкал искристой синевой и таинственно хрустел под ногами. Деревья оделись в серебристое кружево инея и походили на заколдованных жителей далекой сказочной страны. Черное небо усыпали звезды. Дышалось легко. Вечер был прекрасен, и не хотелось думать о неприятном. Однако меня не покидало смутное чувство необъяснимой тревоги.

- Как ты думаешь, - нарушила тишину Луэлла, - Фиделина сейчас дома?

- Наверное, дома, - ответил я. - Если не ушла к кому-нибудь в гости...

- Надеюсь, что не ушла, - тихо проговорила Луэлла, - мне она сейчас очень нужна. Я должна увидеть ее...

- А что случилось? - задал я вопрос, который уже давно вертелся на языке.

- Пока ничего. Но может случиться... Знаешь, когда я летела к Земле, то боялась одного - что меня все забыли. Все мои друзья... И мне было очень тяжело на душе. Представь, Андрей, я прихожу во двор, спрашиваю: " Вы помните кубинку Марисель Ландровес?" А мне в ответ: " А кто это?". И никто не помнит меня... Это как страшный сон. Я очень этого боялась...

- Тебя никто не забыл, -сказал я. - Многие жалели, что ты так быстро уехала...

- Я боялась, что меня забыли, - продолжила Луэлла, словно не расслышав моих слов. - Как это плохо, когда тебя забывают. Словно тебя не было совсем...

Луэлла тяжело вздохнула и повторила совсем тихо:

- Словно не было совсем... - и добавила по-испански: - Como si yo no existera...

- Странная ты какая-то, - сказал я.

- Странная, - повторила, как эхо, Луэлла. - Странная...

- Но почему? Тебя что-то тревожит?

Луэлла не ответила.

До двора мы дошли молча.

Луэлла остановилась у третьего подъезда, у окна на первом этаже, где жила Фиделина. В окнах горел тусклый свет, и оттуда доносились тихие звуки музыки.

- Позови ее, - попросила Луэлла. - Попроси, пусть выйдет. Только сразу не говори, что я здесь.

И вдруг она резко запрокинула голову вверх, к звездам...

- Какая она далекая сейчас, моя Каэлла, - нежно прошептала она, и в ее голосе я уловил щемящие нотки, - какая она далекая, если смотреть с Земли.

Очень далекая... Особенно сейчас...

Луэлла стояла под окнами Фиделины, и если бы та сейчас выглянула в окно, то наверняка увидела бы свою подругу. Луэлла из-под ладони смотрела на свое далекое солнце, словно пытаясь на глаз измерить расстояние между нашими неблизкими мирами...

Я вошел в подъезд и нажал кнопку звонка.

Дверь открыл отец Фиделины.

- Здравствуйте, - сказал я, стараясь выглядеть учтиво.

- Здравствуй, Андрес, - ответил он. - Пришел в гости к Фиделина? Но уже есть поздна. - Он говорил по-русски с жутким акцентом, и порой его было очень трудно понять. Разительный контраст с самой Фиделиной, которая выучилась говорить по-русски лучше любого русского.

- Извините, - сказал я, - позовите, пожалуйста, Фиделину. На минуточку...

- Уже есть поздна, - повторил отец Фиделины. Он был слегка удивлен. Я ни разу не заходил к Фиделине после девяти вечера.

- Ненадолго, - продолжал упрашивать я. - Это очень важно. Позовите ее, пожалуйста...

- Сейчас позову, - сказал он, скрываясь за дверью.

Отец Фиделины меня знал. Правда, наше знакомство приключилось при весьма драматических для меня обстоятельствах. Я боялся, что он надерет мне уши... Или - чего хуже - отправит в милицию. Но он ничего мне не сделал.

Только усадил рядом с собой на скамейку и спокойно сказал: " Я не понимаю, почему ты обижаешь Фиделину? Она девочка и младше тебя. Что она будет думать о России, когда вернется на Кубу?" Мне хотелось отбежать от него подальше и крикнуть: "А пусть думает что хочет, если она такая плакса!"

Но... почему-то я ничего ему не сказал. Кроме негромкого: "Извините, больше не буду..."

С тех пор я больше не "доводил" Фиделину, мы стали друзьями. А ее отец очень часто общался со мной. Инициатива этих разговоров, конечно же, исходила от него. Потому что я слегка его побаивался. Кто знает, что у взрослого человека на уме, тем более если он иностранец, военный! Вдруг он вспомнит, что я несколько месяцев назад подкарауливал Фиделину, и она прибегала домой вся в слезах! И решит подвергнуть меня, пусть и с опозданием, крутым воспитательным мерам...

Но мои опасения были напрасны. Отец Фиделины ни разу не напомнил мне о моих прошлых прегрешениях. При встрече даже здоровался со мной за руку, как с равным! Спрашивал, как я живу, на какие отметки учусь, чем занимаюсь в свободное время... Кем хочу стать, когда вырасту... Один раз он даже защитил меня от хулиганов из компании Жбана - толстого рыжего восьмиклассника с противной бородавкой на носу, который ходил по улицам в окружении своих "оруженосцев" и отбирал деньги. Говорил, что нужно отдать прошлый долг...

.. А однажды отец Фиделины то ли в шутку, а то ли всерьез предложил мне съездить на Кубу. Но я испугался и поспешил сказать "нет". И теперь часто думаю: а если бы он действительно свозил меня на Кубу? И я своими бы глазами увидел бы архитектурные памятники Старой Гаваны, прошелся бы по набережной Малекон, взобрался бы на рыжие от времени бастионы древней цитадели Эль-Морро, побродил бы по переулкам вокруг Пласа-де-Катедраль...

Искупался бы в небесно-голубых водах Карибского моря...

- Но ничего этого не случилось. Мечта так и осталась мечтой...

- Salud, Андрей, - в дверях показалось заспанное лицо Фиделины.

- Ты что, спала? - удивился я.

- Смотрела кино и задремала, - улыбнулась Фиделина.